Видео
В мире
«Задача большого политического значения»
В понимании событий 80–летней давности необходимо учитывать социально–политический контекст, предшествовавший нападению Германии на Советский Союз. Гинтс Зелменис, ведущий исследователь Национального архива, на дискуссии, посвященной годовщине депортаций 1941 года, напомнил, что за неделю до войны было выслано свыше 15 тысяч граждан Латвии.
Доктор истории Айнарс Бамбалс отметил, что советские органы госбезопасности начали подготовку к данной операции еще с лета 1940 года, когда чекисты принялись устанавливать и вносить в картотеку «антисоветские документы». Архивы госучреждений Латвийской Республики и политических партий уже были переняты в ведение НКВД.
Непосредственное руководство составлением списков высылаемых вели народный комиссар государственной безопасности Латвийской ССР Семен Шустин и его заместители Янис Цинис и Александр Брезгин, а также начальник 1–го спецотдела Зиновий Кривицкий. В свою очередь 3–й (особый) отдел штаба Прибалтийского особого военного округа собирал компрометирующие материалы на офицерский состав 24–го Территориального корпуса РККА — бывшей Народной армии.
Главными категориями антисоветских элементов, по словам А. Бамбалса, являлись бывшие государственные, политические деятели ЛР, промышленники с годовым оборотом свыше 200 тысяч латов и торговцы с оборотом более 150 тысяч латов; крупные домовладельцы и землевладельцы.
— Мужчин предполагалось арестовать, поместить в лагеря, решением Особого совещания НКВД присудить им срок заключения от 5 до 10 лет или высшую меру. После отбытия заключения — также выслать на 20 лет. В свою очередь членов семей, женщин, детей, мужчин в возрасте свыше 70 лет ждало поселение сроком до 20 лет, — рассказал А. Бамбалс.
Разумеется, все подвергались конфискации имущества.
— Практическое проведение депортаций в странах Балтии, в том числе в Латвии, было вверено комиссару государственной безопасности Меркулову, его заместителю Серову и заместителю комиссара внутренних дел Абакумову, — сказал доктор истории. — Иван Серов и Виктор Абакумов этим руководили из Риги, а Вячеслав Меркулов — из Москвы.
В каждой из республик был создан свой оперативный штаб, ключевую роль в котором играли местные НКВД и НКГБ, а руководящим документом была инструкция из 7 пунктов, в первом из коих утверждалось, что высылка антисоветских элементов из Прибалтики является «задачей большого политического значения».
Потому осуществлять ее необходимо без шума и паники, а тем более беспорядков. Оружие приказывалось иметь в боевой готовности, но без досланных патронов. Предназначенных к высылке предполагалось собирать в одном помещении, на семью разрешалось брать до 100 кг вещей, причем для мужчин сбор проводить отдельно.
Для каждого вагона высылаемых необходим был поименный список из не более 25 человек, на практике это требование не соблюдалось — так же как и правило неразделения семей.
Андрис Эглитис был 14 июня 1941 года вывезен в Сибирь ребенком, а 25 марта 1949 года подвергся вторичной высылке:
— Был уже профессионалом, ходил в русскую школу и, когда чекист меня спросил: «А вас–то за что?» — ответил: мол, если уж есть в списках, то поеду.
В Сибири ему пришлось видеть массовую смертность — и грузовые машины, вывозившие трупы из томского лагеря–пересылки... Затем он попал в село Кожевниково, где уже встретился с «контингентом» 1941 года.
«Нужно вновь приступить к работе…»
А вот что Latvian Information Bulletin, № 53, издававшийся в Вашингтоне остававшейся там миссией Латвии, сообщал об обстоятельствах смены власти:
«1 июля сообщено об освобождении Риги от большевиков, исполнены государственный гимн Латвии и несколько патриотических песен. После этого дано распоряжение вывесить национальные флаги и заявиться всем в службу безопасности. Позднее призывалось вновь приступить к работе всем железнодорожникам и работникам городского сообщения, старым полицейским, бывшим офицерам, солдатам и айзсаргам. Было дано распоряжение открыть рестораны, столовые и кафе.
2 июля сообщили, что офицерам, айзсаргам и полицейским нужно заявиться у латышского коменданта Риги полковника Шенфелдса, который, как оказалось, был назначен не только комендантом, но и начальником полиции и городским головой Риги. Насколько можно понять, он считается уполномоченным немецких учреждений. Полковник Шенфелдс – бывший начальник штаба инспектора артиллерии. От него, очевидно, исходят все распоряжения административного характера, конечно, в связи с немецкими военными учреждениями.
Во время занятия Риги большой бой развернулся и в Торнякалнсе, а именно у Торнякалнского кладбища, где происходило крупнейшее танковое сражение. Русские войска состояли в большей части из азиатов, которые сражались очень фанатично. И Лиепая также в большой мере пострадала и сильно выгорела.
2 июля сообщили о сдаче оружия.
Также сообщается, что благодаря мужеству жителей Риги большую часть фабрик удалось сохранить от уничтожения и они в ближайшее время смогут вновь начать свою работу. В том числе и Государственная электротехническая фабрика (ВЭФ). Из другого источника слышно, что в Кегумсе повреждены только несколько шлюзов, которые в ближайшее время будут починены. Иных крупных повреждений на Кегумской станции нет.
4 июля сообщено, что нужно зарегистрировать и сдать учреждениям все автомобили и автобусы, также неиспользуемые. Нужно заявиться в Рижской городской управе сообщения. На селе нужно вновь приступить к работе бывшим волостным управам, которые существовали во время национального правительства до прихода русских. За ними надзирает департамент самоуправления, начальником которого, по сведениям из Стокгольма, вновь стал Занкевицс.
На селе всем нужно заявить об отнятых машинах и инвентаре. Мелкий скот, отнятый и помещенный в совхозы, может быть хозяевами получен обратно. По лесам бродит много лошадей, оставленных русскими. Волостным управам их нужно изловить и раздать безлошадным хозяйствам. Волостным управам нужно перенять также машинные, тракторные и конские пункты. Предпринимаются шаги по устранению недостатка сельскохозяйственных рабочих. Приглашается на помощь молодежь, особенно в такие хозяйства (насчитываемые сотнями), где коммунисты вывезли всех и которые стоят пустыми, но урожай уже зреет и ждет жнецов…
3 и 4 июля все магазины в Риге (за исключением продовольственных) закрыты, чтобы провести регистрацию об окончании национализации и реставрацию собственности. Городская управа повелела вновь открыть рынки.
Продовольственный вопрос хотя и труден, но не тяжел. Из волостей Курземе вывезено много продовольственных припасов. Фабрики, которые не разорены, смогут вскоре начать работу. На многих фабриках рабочие сами организовали охрану против погромов. Железнодорожное сообщение понемногу восстанавливается.
Большое препятствие – взрыв мостов в Риге и Юрмале. Много колесного состава уничтожено или вывезено. Красные директора уехали в лучших салон–вагонах, взяв с собой в больших количествах пишущие машинки, бумагу и т. д. Сообщение пароходиками с Пардаугавой восстановлено…»
Такую версию – на английском языке! – узнали от дипломатов ЛР американцы летом 41–го. В ней нет ни слова о начавшемся Холокосте, как и о расстрелах сотен левонастроенных латышей. Каждый виток трагедий XX века сбрасывал со счетов жертвы противоположной стороны. Но не ждет ли нас и впредь такое же свойственное тоталитаризму отсутствие эмпатии? А ведь надо помнить все.
Николай КАБАНОВ
фото из архива
