Видео
В мире
Постепенно конфигурация игры Кремля и, соответственно, контригры Запада становится более понятной, что не делает ее более предсказуемой. Точкой отсчета для моделирования ситуации может стать скорректированное представление о целях Кремля в этой игре. Вопреки всеобщему убеждению, они являются не наступательными, а оборонительными – в том смысле, что агрессию Кремль сегодня демонстрирует вовсе не от хорошей жизни. Он не догоняет кого-то, а убегает от чего-то.
Аннексировав в 2014 году Крым де-факто и де-юре, а потом еще и часть Донбасса только де-факто, Кремль на самом деле увяз одной ногой в гнилом и вязком болоте «ползучей войны» с Западом, которая мало того, что обходится ему в копеечку, так еще и висит дамокловым мечом над мечтой о вечном царствии питерского клана в России. Ситуацию можно стабилизировать, только легализовав трофеи, – хотя бы Крым, – и выйти из состояния войны с прикупом. Попросту говоря, Кремлю нужен не глобальный передел мира, как он пытается представить и как многие думают, а более-менее работающая exit strategy, какой-нибудь новый Сан-Стефанский «договорчик» (не надо забывать, что путинские элиты даже не из двадцатого, а из девятнадцатого века – захватили, записали, забыли), который позволил бы подвести черту под бандитским прошлым. Хотя бы пунктиром.
Метод, которым Москва добивается желаемого, более чем оригинален. Путин оказывается – не только князь Таврический, но еще и барон Мюнхгаузен. Он почему-то считает, что лучший способ вытащить одну ногу из гнилого болота – это засунуть в него другую. Попытка открыто и демонстративно продолжить агрессию против Украины, перейдя от гибридной войны к обычной империалистической войне, срисованной со старых учебников истории, является в долгосрочной перспективе поступком самоубийственным вне зависимости от того, насколько успешной будет на первом этапе сама военная кампания. Запад прекрасно понимает истинные цели путинской внешней политики, но единой позиции по отношению к ним не имеет.
В подходах Запада к разрешению кризиса наметился очевидный раскол, за который Кремль ухватился, как за лучик надежды. Есть щель между франко-германской «примиренческой» и англо-американской («англосаксонской» в терминологии Кремля») «провоцирующей» позициями, в которую Москва сейчас пытается просунуть свой политический ботинок.
Гранды «нормандского формата» ездят в Кремль без особого напряжения. Для них большей проблемой сегодня является не Москва, а Киев. С Москвой все разногласия только на публике. В действительности большая часть европейского истеблишмента вздохнула бы с облегчением, если бы Украина согласилась на «нормализацию» отношений с Россией, признав юридически потерю Крыма и фактически – части Донбасса. Пресловутая «финляндизация» Украины является рабочей моделью для всех участников «нормандского формата», кроме собственно Украины.
Зато «англосаксы» решили удвоить кремлевскую ставку и предложили сыграть в «русскую рулетку» с контрафактным револьвером. Вашингтон ответил на имитацию войны провокацией войны, поставив Москву в крайне затруднительное положение. Вы создаете видимость готовности напасть – мы объявляем ваше нападение неизбежным и неотвратимым. Если вы нападете – то сами будете расхлебывать, мы умываем руки, на самом деле дальше Киева не сунетесь, а не нападете – значит мы вас напугали и предотвратили войну. Это такая война нервов, от которой рвутся жилы.
На самом деле, пока что американцы активно бомбят Житомир, делая его побратимом Воронежа. Ничто за последние несколько лет (если вынести за скобки русскую агрессию) не нанесло Украине большего экономического вреда, чем американская пропагандистская кампания «война на пороге». Закрытие неба Украины, отказ страховых компаний Запада работать на Украине, эвакуация посольств и практическая изоляция страны в считанные недели – я не понял, кто тут под санкциями? В рамках американской игры Украина выглядит даже большей разменной монетой в торге с русскими, чем в рамках франко-германской челночной дипломатии. Это ставит Украину в весьма затруднительное положение. По сути, объективно сегодня все играют против нее.
Для самой Украины в сложившейся ситуации выбор предельно упрощается до кристально прозрачной дилеммы – финляндизация или война? Возможность балансирования в мистическом «третьем измерении» между этими двумя опциями практически исчерпана. Проблема в том, что ни элиты Украины, ни украинское общество оказались не готовы к тому, чтобы сделать окончательный выбор. Формула «Война и мир» (в троцкистской интерпретации «Ни мира, ни войны») не является больше для Зеленского рабочей, а формула «Война или мир» является для него политической ловушкой. Что бы он ни выбрал, этот выбор не будет одобрен обществом.
К «финляндизации» украинское общество настроено, как минимум, скептически. Откровенное признание поражения в войне с Россией и прагматичная нормализация отношений с агрессором, предполагающая, как минимум, временный отказ от попыток возвратить контроль над аннексированными территориями, приравнены в общественном сознании к предательству национальных интересов. В условиях, когда национальное чувство оголено и находится под высоким напряжением, аргумент типа «против лома нет приема» действует плохо.
При этом саму «финляндизацию» в Украине понимают чрезвычайно примитивно исключительно как проявление трусости и оппортунизма, в то время как в действительности она была проявлением стойкости национального духа и мудрости политических элит, позволивших Финляндии после тяжелейшего поражения во Второй мировой войне стать одной из наиболее развитых стран Европы, оставившей «победителя» далеко позади. Мало кто уже помнит, что «Брестский мир» для Финляндии стоил ей отторжения 11 процентов территории, в том числе второго по значимости города страны – ныне русского Выборга. Беженцами оказались более 14 процентов населения. Это значительно больше, чем потери Украины в войне с Россией на сегодняшний день, если считать вместе Крым и оккупированную часть Донбасса. Весь вопрос в том, готова ли нация переступить через поражение и идти дальше, или поражение станет той «черной дырой», которая поглотит все цели и идеалы Революции достоинства.
Конечно, поражению есть и другая альтернатива – война. Я считаю аморальным и бессмысленным обсуждать вопрос о том, готово ли сегодня украинское общество к тотальной войне. Но, даже если предположить, что готово, и даже допустить, что эта война закончится устраивающим Украину миром, то с огромной долей вероятности тотальная война приведет к тотальному истощению сил нации и, скорее всего, станет точкой исторического надлома, которую очень трудно будет преодолеть. Замечу, что реальную цену победы СССР во Второй мировой войне мы узнали в 1991 году. Одно очевидно сегодня – воевать Украине с Россией придется в одиночку, пусть и при военной, финансовой и политической поддержке Запада.
Контригра Запада объективно оказывает сегодня дополнительное давление на Украину больше, чем на Россию. Времени на принятие решения у Зеленского остается все меньше, а любое однозначное решение резко осложнит его планы по переизбранию на следующий срок. Но и России непросто, при минимальной провокации ей будет очень сложно не начать войну, после чего карета российской внешней политики очень быстро превратится в тыкву. Колебания Запада – последняя надежда Кремля. Там ждут, что Макрон и Шольц со своей стороны уговорами, а Байден и Джонсон со своей – провокациями, заставят Зеленского признать аннексию Крыма, что позволит Путину вытянуть свои сапоги из гнилого Крымского болота. Но если Зеленский так и не примет никакого решения, хорошо не будет никому.
PS онлайн: Пока эта статья ждала встречи с читателем, стало ясно, что массированное «давление на Россию», похоже, действует на Украину. Посол Украины в Лондоне высказался о возможности добровольного отказа Украины от вступления в НАТО, если это поможет избежать войны с Россией…
Борис Пастухов, "Эхо Москвы".
Автор: политолог, научный сотрудник University College London.
