Дзанушканс: «Наши политики сами создают видимость угроз»

И президент Латвии Раймондс ВЕЙОНИС, и спикер Сейма Инара МУРНИЕЦЕ, и премьер–министр Лаймдота СТРАУЮМА, и многие другие правящие политики в один голос твердят, что одним из приоритетов бюджета 2016 года станет безопасность. В Сейме ожидаются горячие бюджетные баталии, но уже сегодня можно сказать, что финансирование социальной сферы, здравоохранения и образования, скорее всего, отступит перед потребностями обороны. Насколько это обоснованно? Самым точным взглядом на многие проблемы чаще всего оказывается взгляд со стороны. Как оценивает ситуацию с безопасностью страны и военными расходами человек невоенной профессии? "ВЕСТИ" обратились к эксперту в вопросах государственного управления, присяжному адвокату Янису ДЗАНУШКАНСУ. Чего мы боимся? — В первом квартале этого года по сравнению с таким же периодом прошлого в Латвии, Литве и Эстонии значительно выросло число людей, которые опасаются войны. Причем именно в Латвии эти настроения являются самыми массовыми: если в Литве войны опасаются 21% жителей, в Эстонии — 24%, то в Латвии — 32%, то есть почти каждый третий. Почему мы боимся больше всех? — Причина этого страха гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. К сожалению, большинство латвийских политиков всю свою деятельность строят на создании и дальнейшей эксплуатации страхов избирателей, что особенно заметно в высказываниях и действиях правящей коалиции. Что это значит? Это значит, что политики сами создают видимость угроз и что для некоторых политических сил мнимые угрозы — это вопрос выживания. Если вдруг выяснится, что какой–то из этих вечно обсуждаемых угроз реально не существует, вполне может оказаться, что у данной политической силы нет ни одного другого предложения для потенциальных избирателей, и данная политическая сила попросту окажется никому не нужной. И вечно тиражируемые заявления об угрозе, якобы исходящей от России, к сожалению, являются типичным примером этой нашей политической "специфики". Я бы сказал так: имеющиеся в обществе страхи связаны с той информационной политикой, которую проводят правящие политики. Если все время пугать людей какой–то, пусть даже мнимой, угрозой, рано или поздно это оказывает свое воздействие на определенные слои общества. Результаты этого воздействия мы и видим в данных социологического опроса… — Правящая коалиция начала обсуждение государственного бюджета на следующий год. Объявлено, что одним из приоритетов бюджета станет безопасность. На ваш взгляд, насколько оправдан такой приоритет, учитывая массу нерешенных социальных проблем? — Так уж устроена политическая система: правящие политики определяют национальные интересы государства и связанные с ними приоритеты деятельности правительства. Конечно, безопасность — в широком смысле этого слова — должна быть в числе приоритетов любой нормально развитой страны. И любое государство должно заботиться о собственной безопасности. Но латвийские политики вопрос о безопасности страны, к сожалению, воспринимают очень узко — понимая под этим в основном очередное увеличение военных расходов. Хотя угроза безопасности может быть не только военной, но и экономической, и социальной. И еще: если правительство называет безопасность одним из приоритетов государственного бюджета, я хотел бы услышать детальное разъяснение всего списка приоритетов. Сегодня в Латвии накопилось много социальных вопросов, которые необходимо решить как можно быстрее: начиная с вопроса о компенсируемых медикаментах и заканчивая социальной помощью малообеспеченным жителям страны. И пусть избиратели, ознакомившись со всем списком приоритетов, оценивают проводимую правительством политику… Куда уходят миллионы? — На ваш взгляд, насколько рационально используются те немалые средства, которые в настоящее время тратятся на оборону? — Вопрос о рациональности таких трат всегда будет спорным, поскольку со временем меняется само понимание того, что значит обороноспособная армия. Является ли критерием обороноспособности наличие 10, 100 или 1 000 единиц тяжелой бронетехники? Боюсь, что финансовых ресурсов нашего государства никогда не хватит для того, чтобы хоть в какой–то мере приблизиться к уровню вооружения тех стран, про которые мы можем сказать, что они обороноспособны. Именно поэтому я считаю, что наш подход к вопросу об армии и о тех задачах, которые должна быть готова выполнять наша армия, не может не отличаться от подхода больших стран. Вопрос о том, какими могут быть эти отличия, должны обсудить эксперты — возможно, в рамках конференции, а то и нескольких. Что же касается эффективности расходов, то мы не видим детальной расшифровки оборонных статей бюджета. Но я более чем уверен: расходование этих средств было бы гораздо эффективнее, если бы мы адекватно воспринимали реалии геополитической ситуации, принципы построения современных вооруженных сил и эффективнее использовали те возможности, которые дает сотрудничество с нашими партнерами по НАТО. — Литва вернулась к обязательному военному призыву. Приемлема ли эта идея для Латвии? — Я уверен, что обязательный военный призыв — это не более чем политический жест, не имеющий ничего общего с современной жизнью. Во–первых, при нынешних высокотехнологических возможностях ведение военных действий с помощью грубой военной силы или с использованием большого количества человеческих ресурсов не имеет реального значения. Обязательная военная служба — это архаизм или, как в некоторых западных странах, дань исторической традиции. Не думаю, что нам стоит следовать странному примеру наших соседей, для этого нет никаких рациональных причин. Спасет ли нас "великая стена"? — Министр внутренних дел Рихард Козловскис заявил, что Латвия должна построить стену на границе с Россией, "чтобы укрепить свою границу". "Четыре года и 17 миллионов евро — столько нужно Латвии, чтобы отгородиться от России стеной", — считает министр. МВД попросило правительство учесть эти расходы во время работы над новым бюджетом. Как вы прокомментируете это высказывание? — Если это не шутка, то министр как–то не очень понимает несерьезность своего заявления… Если же мы серьезно говорим об укреплении нашей границы с Россией, то хотел бы напомнить, что сооружение стен на границе — это "фишка" начала прошлого века. Тогда было в моде создание линий обороны, о которых говорили, что их невозможно преодолеть, — таких, например, как линия Мажино и другие. Но неэффективность такого подхода стала понятна уже к началу Второй мировой войны. Г–н Козловскис, наверное, имел в виду не чисто оборонную, а высокотехнологичную контролируемую зону, но это все равно не меняет абсурдности самого заявления. Все очень просто: для того чтобы такая линия защиты или контроля была эффективной, она должна находиться не только на границе с Россией, но и без пробелов проходить по всему периметру границ Латвии — причем не только по суше, но и по воде! Но такой проект — это полнейший популизм, и если он будет реализовываться, то должен рассматриваться не иначе как растрата средств государственного бюджета. Для того чтобы вы представили себе всю абсурдность такого проекта, обращаю внимание лишь на один аспект: если кто–то захочет попасть в Латвию, нарушив границу с российской стороны, то этот кто–то без проблем сможет обойти нашу стену со стороны Эстонии или Литвы, которые не обсуждают и не собираются реализовывать такие странные идеи. Обратите внимание и на то, что непрошеные иммигранты собираются прибыть в Латвию не со стороны России, нелегально пересекая российско–латвийскую границу, а вполне легально — согласно квотам, навязанным нам Евросоюзом… Ирина ЛАВРЕНТЬЕВА. 27 августа 2015. №34