Видео
В мире
Когда–то в Риге готовили офицеров для ракетных и космических войск СССР — в военном училище имени маршала Бирюзова. Рижанин Генрих Ольгертович Эрсте поступил в училище в 1978–м, когда там создавали новый факультет — подготовки специалистов для подвижных комплексов "Пионер", по натовской классификации СС–20.
Сегодня школярам титульной нации сложно будет объяснить, почему латыш пошел в военное училище "оккупационной армии".
— А я не мог не выбрать профессию офицера: отец был военным, — рассказывает Генрих Ольгертович. — А училище Бирюзова выбрал по той причине, что папа заканчивал службу в дивизионе учебного боевого обеспечения в Лиласте. Там была учебная база училища — стояли учебные ракеты. Отец был начальником караула дивизиона…
Биография отца тоже не укладывается в схемы новейших латышских учебников. В царские времена его родные из–под Резекне снялись с насиженных мест и отправились в Новгородскую губернию: там давали землю. В 1937–м деда моего собеседника репрессировали — оказался в Сибири. А его сын в составе 130–го Латышского стрелкового корпуса освобождал Ригу от фашистов, был ранен. Войну заканчивал рядовым, а потом остался в армии. В 1950–е хотел поступать в военное училище — не приняли, еще не вышли документы о реабилитации отца. Сверхсрочную службу заканчивал старшиной.
Латышам — зелёный свет
Генрих Эрсте учился в русской школе. До 8–го класса — в 22–й, в центре, а заканчивал 70–ю, в Иманте. Туда переехали родители. В училище были латыши и из латышских школ. Бывший курсант и сегодня помнит их фамилии. Среди них был и внук председателя Совета национальностей Верховного Совета СССР Валентина Петровича Рубена.
В процентном отношении латышей было мало, поэтому при поступлении им давали зеленый свет. Тем не менее свояков и тупиц, как в сегодняшней Латвии, когда высшие должности занимают недавние трактористы и уборщицы, не брали. Сами понимаете: ракетные и космические войска — не бумажки для ЕС строчить…
На факультете было около 500 человек, на курсе — 120. К четвертому, выпускному, ряды курсантов поубавились — отсеивались по разным причинам. Успеваемость, дисциплина.
Первое свое увольнение — на несколько часов — собеседник помнит как сегодня: 7 декабря 1978 года, за отличное несение караульной службы. А прошло пять месяцев после поступления. Позже, на старших курсах, отпускали на сутки.
Теорию и практику изучали не только в Латвии: были две большие стажировки в дивизиях — после 3–го курса и на 4–м. В Белоруссии, в Мозыре, и в Новосибирской дивизии.
Вспомните студенческую пору. Чаще всплывают в памяти не зачеты и экзамены, а вечера отдыха, встречи с друзьями и подругами. Генрих Ольгертович тоже не забывает об этом. На танцы в училище съезжалось чуть ли не пол–Риги — 9–й автобус, который шел мимо части, был битком набит девчонками. Клуб дома культуры был небольшой, поэтому танцы проходили в спортзале. Приходили и соседи — курсанты училища имени Алксниса. Оно находилось рядом, и в целом отношения были дружескими: у многих там учились знакомые, друзья.
Ходили на танцы и в город. Случались драки. Но не потому, что местная "патриотическая молодежь" ненавидела "оккупационную армию", как будут вешать лапшу на уши в сегодняшних Музеях оккупации. Дрались нередко с курсантами других училищ. Чаще всего — с "раусниками" и "мотористами", располагавшимися за Двиной. Самая же серьезная драка была в клубе имени Дзержинского на Вейденбаума — в "Магадане". Многие после той сечи оказались в больнице…
По кафе, а тем более ресторанам бывший курсант с друзьями ходили редко. На первом курсе стипендия была 7 рублей 80 копеек, на втором — 10, на третьем и четвертом — 15 рублей. На третьем Генрих получал стипендию Ленинского комсомола — 30 рублей. Немного, но при этом курсанты жили на полном государственном обеспечении.
На перепутье
Училище собеседник закончил с золотой медалью в 1982–м. Как у золотого медалиста у него было право выбора части. Мог отправиться в Белоруссию — в одну, как он говорит, из паркетных или придворных дивизий, где все было отшлифовано и даже бордюры всегда блестели свежей краской. Звали и на факультет — курсовым офицером. Но он выбрал дивизию в Нижнем Тагиле.
— Захотелось целинных трудностей, — говорит Генрих Ольгертович.
Через семь лет капитан Эрсте едет в Москву — поступать в Военно–политическую академию. А скоро в стране и в армии наступает развал.
— После окончания академии — в 1992–м — я поехал в Ригу, к отцу: советоваться, что делать дальше, — отматывает ленту воспоминаний рассказчик. — Армия в это время была полностью развалена и деморализована, бессмысленно сокращалась. Никто не знал своего будущего. Кто–то уходил в коммерцию, кто–то подавался в охранники. Посудите сами: действующее месячное довольствие в академии составляло 2 500 рублей — мизер по тем временам, на который и купить ничего было нельзя, а охранник в сутки получал 1 000 рублей. За десять суток — четыре моих месячных оклада…
Отец посоветовал увольняться из армии. Мало ли, потом в Латвию сына уже не пустят, а он все же хочет его видеть. Будущее армии — тоже в тумане, Советского Союза нет.
Офицеры, офицеры…
Некоторые бывшие сокурсники, вернувшиеся в Ригу, пошли в полицию, в армию новой независимой Латвии. Генрих Эрсте их не осуждает. Не может только понять тех, кто, дослужившись до больших чинов, сегодня лопочет об "оккупации Латвии", "оккупационной советской армии".
Наглядный пример, по его словам, — полковник советской армии, а ныне бригадный генерал Национальных вооруженных сил Латвии, профессор Военной академии обороны страны Карлис Креслиньш. В свое время он окончил училище имени Алксниса, преподавал в Военно–воздушной академии имени Жуковского — под Москвой.
— Он же учил, как бить натовского солдата. А сейчас вещает, что НАТО — лучшие друзья. Оказывается, против России надо воевать… Такое осознание в зрелые–то годы, — возмущен офицер советской армии.
Сам он остался верен присяге, долгу и чести. В 1995–м, как этнический латыш, получил гражданство, но служить новой власти не стал: сегодня деньги зарабатывает тяжелым трудом.
Жалеет лишь о том, что все же не остался в российской армии. А бывшие сокурсники раз в пять лет собираются на встречи.
Очередная пройдет в эти дни, 9 июня, в Ростове–на–Дону. Из тех, кто заканчивал училище, многие стали крупными военачальниками российской армии. Достаточно назвать заместителя командующего ракетными войсками России генерал–лейтенанта Валерия Михайловича Мазурова, бывшего начальника полигона в Плесецке генерал–лейтенанта Анатолия Алексеевича Башлакова.
…Сегодня по вине правителей страны, разделивших жителей на правильных и неправильных, мы часто навешиваем друг на друга ярлыки по национальной принадлежности. О таких, как Генрих Ольгертович Эрсте, я могу сказать стихами Демьяна Бедного: "Любые фланги обеспечены, когда на флангах латыши". А сам он в альбоме с фотографиями хранит стихотворение, посвященное Белому движению. Это и о них — офицерах советской армии, которых предали в 1991–м, но которые не продали свою честь и совесть.
Вот строки из него:
"Лишили нас чина, средств жизни и званья.
Лишили мундир наш былой красоты.
Но кто из души нашей вырвет сознанье,
Что мы перед Родиной нашей чисты?"
Илья ДИМЕНШТЕЙН.
Все фото — из архива Генриха ЭРСТЕ
После принятия присяги в училище.
Генрих ЭРСТЕ с родителями и сестрой.
Курсанты готовятся к занятиям.
Курсант Генрих ЭРСТЕ.
Фото — Илья ДИМЕНШТЕЙН
Генрих Ольгертович ЭРСТЕ сегодня.
