Видео
В мире
Дели не имеет информации о судьбе пилота и проверяет утверждения о его взятии в плен.
Также Кумар подтвердил, что индийская авиация сбила пакистанский самолет, передает The Independent. Тип уничтоженной техники дипломат не уточнил, но в Исламабаде сообщали, что это не F-16, о чем ранее писало издание The Times of India.
В пакистанской армии заявляют о двух уничтоженных индийских самолетах и двух задержанных пилотах. В Twitter циркулируют видеозаписи, на которых запечатлен якобы допрос одного из летчиков, но в Индии этот ролик называют фейком.
Исламабад подчеркивает, что не желает новой эскалации конфликта с Дели и не хочет вступать в войну. Вместе с тем изданию The Times of India стало известно, что пакистанский премьер-министр Имран Хан созвал совещание с командованием ядерных сил.
О предыстории этого конфликта рассказывает в "Профиле" Алексей Куприянов.
«Я прошу всех матерей Долины убедить своих сыновей не брать оружие в руки, а тех, чьи сыновья присоединились к террористам, уговорить их сдаться и вернуться к обычной жизни. Потому что любой, кто вытащит оружие, будет убит, если он не успеет прежде сдаться. Мы проводим контртеррористическую операцию, и боевик, который войдет в долину Кашмира, не вернется назад живым».
Это слова генерал-лейтенанта Канвала Джита Сингха Дхиллона – командира 15-го корпуса индийской армии, расквартированного в штате Джамму и Кашмир. Он произнес их на встрече с журналистами во вторник, 19 февраля – спустя сутки после того, как четверо его бойцов погибли при ликвидации группы полевых командиров, блокированных в одной из деревень. Операция длилась 18 часов. От дома осталась лишь груда развалин, живым взять никого не удалось.
Ликвидация боевиков была для военных делом чести: среди уничтоженных террористов – 32-летний пакистанец Гази Абдул Рашид по прозвищу Камран, правая рука главы исламистской организации «Джаиш-е-Мухаммад», который планировал все операции группировки в Кашмирской долине. В том числе атаку в Пулваме, самый кровавый теракт против силовиков в регионе за последние 30 лет.
Красная машина смерти
Раздел Британской империи создал неразрешимое противоречие, являющееся причиной периодических обострений, а также двух войн между Пакистаном и Индией. Британцы проводили границу между двумя государствами в рамках вполне понятной логики - при большинстве мусульманского населения в Джамму и Кашмире правящей элитой региона были индийские раджи. Индия и получила спорный регион, а с ним - и проблему: кашмирских мусульман. В результате двух предыдущих войн пограничная линия прошла ровно посередине Джамму и Кашмира. Но тогда у противников еще не было ядерного арсенала.
14 февраля в полчетвертого утра из города Джамму на северо-западе Индии выехала длинная колонна автобусов в сопровождении броневиков – всего 78 машин. Две с половиной тысячи бойцов и командиров сил Центрального полицейского резерва (примерный аналог российских Внутренних войск) направлялись в Сринагар, столицу мусульманского Кашмира.
Ничто не предвещало беды: колонна ехала в одной полосе, легковушки и грузовики обгоняли ее беспрепятственно. До тех пор, пока в 15.15, когда конвой проезжал район Пулвама, одна из идущих на обгон машин – красный кроссовер – не вильнула в сторону и не врезалась в автобус в середине колонны, битком набитый военными.
Взрыв был такой силы, что его было слышно за дюжину километров. Все ехавшие в автобусе погибли сразу: останки изуродовало до такой степени, что до следующего утра не удалось точно установить число погибших. Наконец 15 февраля было объявлено официально: 40 человек убиты, 35 ранены. Террориста – 22-летнего Адиля Ахмада Дара, бросившего учебу, чтобы примкнуть к боевикам-исламистам из движения «Джаиш-е-Мухаммад», – разорвало на куски. Не прошло и нескольких часов, как группировка взяла на себя ответственность за теракт.
Сказать, что атака в Пулваме потрясла индийское общество, означает не сказать ничего. Такого количества жертв за один теракт в Кашмире не видели с 2001 года, когда автомобиль, нагруженный взрывчаткой, протаранил ворота двора Законодательного собрания штата. Тогда погибли 38 человек, но все гражданские, уроженцы Кашмира, как и сами боевики. А в Пулваме жертвами стали военнослужащие, набранные со всей Индии. Горе пришло в каждый штат.
Кровь, кипящая от гнева
«Те, кто устроил это, сделали ошибку, и они заплатят за нее высокую цену, – спустя сутки после теракта объявил премьер Нарендра Моди. – Я обещаю, что те, кто совершил этот отвратительный акт, и их покровители получат подобающий ответ. Я дал силам безопасности полную свободу рук, кровь в жилах их бойцов кипит от гнева, они сами выберут время и место для ответа. Время переговоров прошло. Соседнее с нами государство пребывает во власти иллюзий, думая, что его террористические атаки могут дестабилизировать ситуацию в нашей стране, но его планы не осуществятся».
То, что происходит сейчас в Индии, сложно охарактеризовать одним словом: это нечто среднее между пробуждением сознательности у разгневанного гражданского общества и охотой на ведьм. На следующий же день после теракта бдительные граждане начали сообщать куда следует о тех, кто размещал в соцсетях торжествующие сообщения, поздравляя «наших исламских братьев с успешной атакой».
Дальше – больше: из нескольких индийских вузов исключили студентов из Кашмира за то, что те вывесили в инстаграме видео радостных танцев после теракта. Наконец, из штата Уттаркханд студенты-кашмирцы просто бегут. «Нас прогоняют из кампусов и хостелов, буквально выкидывают на улицу», – жалуется один из них. Более 300 студентов перебрались в Нью-Дели и Джамму, спасаясь от преследования. Губернатор штата Мегхалайя Татхагата Рой публично призвал к бойкоту кашмирских товаров в национальном масштабе.
В 1999 году между Индией и Пакистаном вспыхнул вооруженный конфликт (Каргильская война). Оба государства тогда уже обладали ядерным оружием, но эскалации удалось избежать. Однако не факт, что следующее столкновение будет развиваться по такому же сценарию. На фото: пакистанский военнослужащий возле ракеты-носителя
В Уттар-Прадеше владелец одного из отелей запретил вход кашмирцам. «Когда к нам приезжают люди из Пенджаба, Гуджарата или других штатов, они не оскорбляют нашу страну, – объяснил он. – Но кашмирцы – другое дело, и я не намерен это терпеть. Они создают вокруг себя напряженность. Тех кашмирцев, кого я лично знаю, это не касается. Я ничего не получу от этого шага, кроме финансовых потерь. Но нет ничего важнее патриотизма».
На протяжении десятилетий Нью-Дели буквально заливал мятежный Кашмир деньгами и шел на невиданные политические уступки.
Джамму и Кашмир пользуется самой широкой автономией по сравнению с другими регионами и единственный из индийских штатов имеет собственную конституцию. И все равно, жалуются индийцы, кашмирцы платят им черной неблагодарностью, поддерживая и укрывая боевиков и радуясь, когда вся страна скорбит.
Если кашмирцев считают предателями, то пакистанцев, на которых так прозрачно намекал Моди, говоря о «соседнем государстве», сеющем террор, – агрессорами. Из Исламабада отозван для консультаций индийский посол, Нью-Дели снял с Пакистана статус страны с режимом наибольшего благоприятствования, предоставленный в 1996 году.
Пакистанцев, как и кашмирцев, коснулась волна общественного негодования. Городские власти Биканера, штат Раджастхан, потребовали от всех пакистанских граждан покинуть город в течение 48 часов. Пакистанцам запрещено совершать торговые сделки, для них закрыты все отели, гостиницы и даже больницы, заблокированы пакистанские сим-карты. По словам городских чиновников, это делается во благо самих же пакистанских граждан: полицейские донесения показывают, что ярость жителей Биканера достигла такого уровня, что возможны погромы с человеческими жертвами.
По всей стране в спортивных клубах снимают портреты нынешнего премьера Пакистана Имран Хана – бывшей звезды крикета, популярного в обеих странах. Ничего подобного не было даже во время Каргильской войны в 1999 году, когда подготовленные и вооруженные Пакистаном боевики вторглись на территорию Индии и захватили ключевые высоты. Индийское общество твердо уверено, что за страшным терактом в Пулваме стоят пакистанцы, и у него есть для этого определенные основания.
Политический крикет
Впервые о «Джаиш-е-Мухаммад» заговорили в 2000-х. Изначально эта организация ничем не выделялась из числа других группировок, ведущих джихад в Кашмире, за исключением разве что тщательного планирования и крайней жестокости операций. Перспективных борцов за свободу и независимость Кашмира (разумеется, с последующим присоединением к Пакистану) быстро заметила и взяла на карандаш пакистанская Межведомственная разведка (ISI) – одна из самых результативных и могущественных спецслужб региона.
Боевики «Джаиш-е-Мухаммад» успели засветиться и в Афганистане, где сражались плечом к плечу с талибами.
Но после того как в 2001 году самолеты, захваченные боевиками «Аль-Каиды» (запрещена в РФ), протаранили Башни-близнецы, США поставили условие: или Исламабад всерьез возьмется за боевиков на своей территории, или Пакистан попадет в перечень стран–спонсоров терроризма.
К тому моменту в рядах «Джаиш-е-Мухаммад» наметился раскол: боевики, вернувшиеся из Афганистана, интриговали против бессменного лидера группировки Масуда Азхара и явно выходили из-под контроля. ISI решила убить двух зайцев одним ударом: «Джаиш-е-Мухаммад» была официально запрещена, ее члены объявлены вне закона. Мятежные боевики устроили серию терактов против пакистанских военных и гражданских чиновников и были разгромлены, уцелевшие примкнули к пакистанскому «Талибану». Успехи в борьбе с террористами были налицо, но самого Масуда Азхара и лояльные ему кадры пакистанская разведка благополучно вывела из-под удара. При этом сами пакистанцы связи с боевиками категорически отрицают.
«Я хочу сообщить индийскому правительству, что мы готовы к расследованию, если вы его хотите, – заявил премьер-министр Пакистана Имран Хан в ответ на обвинения Нью-Дели. – Если вы предоставите конкретные разведданные, мы предпримем необходимые действия. Мы готовы к переговорам и по вопросу о борьбе с терроризмом. Вы думаете, мы сможем решить эту проблему военным путем? Такие вопросы решаются лишь путем диалога, как это происходит сейчас в Афганистане.
Но вы обвиняете нас бездумно, не предоставляя доказательств. Подумайте сами: зачем нам действовать себе во вред? Мы уже ведем войну с террором и потеряли на ней 70 тысяч человек, сейчас мы постепенно движемся к миру. Зачем нам устраивать теракт? Хватит смотреть в прошлое и обвинять Пакистан в любом инциденте. Мы строим новый Пакистан, нам нужна стабильность. Мы заинтересованы в том, чтобы никто не использовал нашу территорию для терактов».
Однако проблема в том, что в Пакистане премьер-министр решает далеко не всё. По сути,
там существует две вертикали власти: одна – официальная, гражданская, а другая – реальная, военная.
В прошлом армия неоднократно вмешивалась в политику, если гражданские пытались подмять систему под себя. Нынешний премьер Имран Хан пришел к власти при поддержке военных, и понятно, что ссориться с ними для него смерти подобно. Меж тем и внутри военной элиты существуют различные группы и группировки, которые действуют зачастую в собственных интересах, далеко не всегда совпадающих с интересами гражданского правительства.
Можно было бы предположить, что теракт в Кашмире организован боевиками, никак не связанными с пакистанской Межведомственной разведкой, если бы не одно но. Буквально за сутки до взрыва в Пулваме, 13 февраля, произошел аналогичный теракт в Иране. Сценарий, схожий до степени смешения: конвой силовиков, перевозивший бойцов КСИР, загруженная взрывчаткой легковушка, итог – 27 погибших. Ответственность взяла на себя группировка «Джаиш аль-Адль», борющаяся за независимость провинции Систан и Белуджистан и по странному совпадению базирующаяся, по данным иранской разведки, на пакистанской территории. За терактами очевидно проглядывает единый организатор, и оправдания Имран Хана на этом фоне выглядят уже значительно бледнее.
Отступать некуда
Вопрос в том, что будет дальше. Еще недавно казалось, отношения Индии и Пакистана движутся к нормализации – пусть медленно, с остановками и откатами, но процесс идет. Кашмирский теракт его в одночасье прервал. Две ядерные державы оказались на пороге конфликта.
Хуже всего то, что и Исламабаду, и Нью-Дели очень сложно сейчас остановить эскалацию. Если Имран Хан просто не может полностью контролировать действия своих силовиков, то перед Нарендрой Моди стоит другая проблема. В апреле–мае в Индии пройдут парламентские выборы. Правящая Бхаратия Джаната парти, еще недавно считавшаяся фаворитом, за последние месяцы заметно подрастеряла сторонников и рискует в лучшем случае получить минимальное большинство, что вынудит ее сформировать коалиционное правительство. Теракт в Кашмире предоставляет Моди уникальную возможность сплотить нацию перед лицом внешней угрозы, выступить сильным лидером и набрать столь нужные ему политические очки.
Беда в том, что Нарендра Моди оказался заложником собственного прошлого. Предыдущий теракт сравнимого масштаба произошел в 2016 году: тогда боевики атаковали базу бригады в Ури, погибли 19 человек. Это редкость в кашмирской герилье, террористы, как правило, действуют совершенно иначе: небольшие группы переходят границу, атакуют военные патрули или охрану баз и отступают, в лучшем случае убив 5–8 индийских солдат.
Это позволяет постоянно держать Кашмир в состоянии напряжения, при этом уровень потерь недостаточно высок, для того чтобы оправдать масштабную операцию возмездия. 19 погибших в Ури – результат трагической случайности: солдаты сгорели в палатках, вспыхнувших от зажигательных гранат. Теоретически они должны были быть сшиты из негорючей ткани, но кто-то из тыловиков удачно сэкономил.
Ответ на нападение в Ури был быстрым и жестким: индийский спецназ под покровом ночи вошел на территорию Пакистана, разгромил лагеря подготовки террористов, уничтожил несколько десятков боевиков и двух пакистанских солдат, попавших под горячую руку.
Нынешний же теракт сознательно был спланирован так, чтобы привести к как можно большим жертвам. От Нарендры Моди нация ждет ответа, сравнимого с ударами по пакистанской территории в 2016 году.
Но тогда Пакистан был захвачен врасплох, а сейчас он готов дать отпор. Любая силовая акция обернется крупными потерями, а в случае, если она будет слишком масштабной, есть риск пересечь «красную черту», за которой пакистанское руководство пойдет на применение ядерного оружия.
Хрупкий мир, с таким трудом установившийся в последний год в Южной Азии, рушится на глазах. Остается надеяться, что у Нью-Дели и Исламабада хватит политической воли и средств, чтобы удержаться на краю бездны.
