Видео
В мире
Соавтор культового сериала "Бригада", режиссер самого титулованного, отмеченного призами российского фильма последних лет "Географ глобус пропил" Александр Велединский хочет снимать кино в Латвии.
Критики считают, что этот режиссер пытается вскрыть русский культурный код. В свой приезд в Ригу А. Велединский рассказал о том, что, по его мнению, главное в характере русского человека, чем ему дорога Латвия. Интересны его размышления о том, существует ли госзаказ, кто такие лишние люди и почему режиссер тоже иногда чувствует себя лишним. И о том, каково это — экранизировать произведения своих друзей.
Зритель соскучился по себе
— Ваш самый нашумевший фильм — "Географ глобус пропил" получил всего более 40 призов, и это не только российские фестивали, а еще и Франция, Польша, Германия… Как вы считаете, почему у этой ленты столько призов?
— Видимо, зритель — не только российский, но и других стран — соскучился по себе на экране. Когда зритель видит себя — он реагирует. Если, конечно, это кино неплохо сделано.
Месяц назад мы вернулись из Кейптауна, где наконец закончили съемки нового фильма. Снимали его год с большими перерывами. Он называется "В Кейптаунском порту". Сценарий к этому фильму я написал 20 лет назад. И никак не мог найти финансирование. С 2014 года мы все время подавали заявки на господдержку, но нам отказывали и отказывали.
А потом мы нашли серьезные частные средства и продюсера Владимира Полякова, который нам во многом помог. И мы смогли снять картину. Снимали в Питере, немного в Москве и в Крыму. А затем показали отснятый ролик, и государство нам дало денег на то, чтобы мы поехали в Кейптаун и досняли оставшуюся третью часть фильма. Фильм завершен, и я его сейчас монтирую. Через год, надеюсь, он появится на экранах.
— О чем конкретно этот фильм?
— В нем затрагивается тема Великой Отечественной войны. Это первый из всех моих фильмов, где нет главного героя. Вернее, он есть, но это сюрприз. Фильм состоит из трех новелл, переплетающихся между собой и завязанных на 1945 год и Дальний Восток.
Это то, что произошло с моим отцом как раз в тех местах, и он мне об этом рассказал. Я, конечно же, сильно переделал рассказ отца. Действие фильма происходит одновременно в трех местах — в Питере, Севастополе и Кейптауне 22 июня 1996 года.
В каждой новелле есть свой главный герой в юности и уже повзрослевший. Что получится — увидим. В ролях — Женя Ткачук, вы наверняка его знаете по роли в "Тихом Доне", Сергей Сосновский, ведущий актер МХАТа, Юрий Кузнецов, а также цветные актеры из ЮАР, Александр Робак, Даня Стеклов — внук Владимира Стеклова, и другие.
Соловецкие острова и личная история семьи
— Я очень трепетно и тепло отношусь к Риге. В 1981 году мы с супругой приехали в Юрмалу, жили в Меллужи. Квартиру нам помог снять фронтовой друг моего отца, возглавлявший тогда совет ветеранов войны Семен — может быть, кто–то его помнит. Они с отцом были на Соловецких островах в школе юнг, с ними вместе учился Валентин Пикуль. И этот дядя Семен, как я его называл, дружил с Валентином Пикулем.
В том далеком 81–м здесь, в Риге, был на гастролях БДТ. И у меня до сих пор хранятся программки с автографами Олега Басилашвили, Евгения Лебедева, великого Товстоногова… За тот месяц мы с женой пересмотрели весь репертуар театра. А тогда он был в Европе № 1, наравне с гремевшей Таганкой.
— Над чем работаете сейчас? Правда ли то, что вы будете ставить экранизацию романа Захара Прилепина "Обитель"?
— Это длинная и старая история. Пять лет назад ко мне подошел Валера Тодоровский и сказал, что есть тема и, если она мне интересна, можем поработать. Мы с ним уже работали над сериалом "Закон". Тема состояла из одного слова: "Соловки". Я сказал, что мне очень интересно. У меня там был отец, он в 1942 году убежал в юнги из города Горького.
Я решил, что сам не напишу сценарий, но, к счастью, я дружу с писателями. Позвонил Захару Прилепину и рассказал ему, что есть такая тема — Соловки. Он сказал: "Ты о чем? Я не знаю, что это такое и про что. Я пишу романы, где главный герой — я". И попросил время для того, чтобы подумать, — недельки три.
На следующий же день он перезвонил и сказал: "Все, я понял! Я знаю, как это сделать, летим!" И мы полетели на Соловки с продюсером. А я еще прихватил своих сыновей. Мы неделю там жили, нам все рассказывали, показывали. После чего он обещал написать рассказ или небольшую повесть. За лето мы собирались ее переработать в сценарий и снять фильм.
Через полгода, когда мы со съемочной группой уже готовились к "Географу", я собирался в командировку в Пермь. Позвонил Захару: что, мол, и как там? Тот сказал: "Слушай, что–то большое вырисовывается, пока не могу сказать, что, но это точно будет не рассказ". Через три года у Захара вышел большой роман о Соловках — "Обитель". И Захар тогда всем по–честному сказал, что экранизацию будет делать Велединский.
К нему сразу же выстроилась целая очередь из продюсеров и режиссеров. Очень известные люди. Права на экранизацию выкупил канал "Россия", мы с Петром Тодоровским–млад
— Начальник лагеря в "Обители" — латыш, он комендант Соловецкого лагеря. Не планируете ли взять на эту роль латышского актера?
— Я пока даже не думал над этим. Но, конечно, такие мысли были. Это реальный персонаж, Захар только немного поменял его имя — Теодорс Эйхманс. Я понимаю, что эта фигура очень волновала Захара как автора. Она олицетворяет ту суть чудовищного эксперимента, проделанного над страной из благих побуждений. Эйхманс не был садистом, как его напарник, он был таким Мичуриным от НКВД, считал, что человека можно перевоспитать. Это фигура не только зловещая, но и трагическая. Тут должен быть актер–личность.
Главный современный российский экранизатор
— У вас несколько фильмов снято по книгам. Это и "Русское" по Лимонову, и "Географ…" по роману Алексея Иванова. Сложно ли экранизировать?
— Да, я главный экранизатор на сегодняшний момент. Если фильм по книге "Обитель" выйдет — это будет уже четвертая моя экранизация. Но я не люблю подстрочную экранизацию. Кино и литература — это два разных способа воплощения замысла. Литература, конечно же, всегда на порядок выше, чем кино, и ты идешь за буквой. Но я даже не припомню фильмов, которые сделаны точно по книге, ну разве что "Собачье сердце", и то, наверное, не совсем. А больше примеров я и не приведу.
На мой взгляд, лучше изобразить суть произведения с помощью визуальных образов. Суть передать. И когда мы задумали "Географа", то первым делом поехали в Пермь встречаться с автором книги Алексеем Ивановым. Он занял единственно верную позицию, сказал: снимайте, делайте что хотите. Я предупредил Лешу, что переведем действие в "нулевые", изменим возраст главного героя Служкина.
Потому что влюбиться, будучи 15–летней девочкой, в тридцатилетнего достаточно легко, а вот в сорокалетнего — намного сложнее. На что Иванов нам сказал: "Ради Бога! Если будет плохое кино, книга–то все равно останется хорошей!"
Знаю, что после фильма продажи его книг выросли. И Иванов сказал в каком–то интервью, что наш фильм лучше. Так ли это — сказать не берусь, это его мнение. Но я думаю, что дух этой книги нам все же удалось сохранить.
"Я забрал себе Шурика и Никулина, потому что они там главные"
— Вы довольно поздно пришли в кино…
— Да, я совсем недавно был дебютантом. У меня было три дебюта подряд: короткометражка, сериал "Закон" и "Русское". И вот я, образно говоря, вышиб кинематографичес
Я начал снимать в 41 год. Сколько себя помню, все время хотел снимать кино и всегда боялся к этому приступить. В 30 лет попробовал поступить на Высшие курсы режиссеров и сценаристов, но не поступил. Однако меня тогда допустили до экзаменов, хотя там был очень сложный отборочный тур.
В комиссии передо мной сидит сам "Сталкер", Маргарита Терехова, Владимир Меньшов, и у меня от всего этого язык прилип к небу. Я замолчал и отвечал на все вопросы мычанием. На дворе был 90–й год. Через четыре года я опять приехал и поступил, учился у Прошкина и Приемыхова, был самым старшим на курсе. Мой близкий друг Алексей Сидоров, режиссер знаменитого сериала "Бригада", и я как–то все это тогда выдержали.
Хотя в 95–м году никакого кино не было, и нам сказали, что вы зря все это затеяли, "кина не будет". Ищите что–то другое, возвращайтесь к старым профессиям. А мне тогда снился страшный сон про то, что я хожу по конструкторскому бюро, я ведь инженер по профессии, и вот черчу я чертеж, у меня ластик в руке, и кто–то говорит: "Ну что, вернулся? Не получилось кино–то?"
И я просыпался в холодном поту, видел Останкинскую башню в окне, закуривал трясущимися руками "Беломор", видел, что рядом спит Сидоров или Порублев, и понимал, что все очень серьезно. И что я в этом по уши. Вспоминал строки Лимонова.
А вообще–то как началось у меня кино? Это был 67–й год, когда Сережа Кочетков, мой сосед по лестничной клетке, спросил: "Ты "Кавказскую пленницу" смотрел?" И мы тогда с ним решили снять римейк этого фильма. Я взял себе сразу три роли — забрал себе Шурика и Никулина. Я сразу понял, что они там самые главные. Самая красивая девочка класса играла Нину. Мы репетировали и снимали. Сосед играл двух оставшихся персонажей. Вот тогда–то я и заразился вирусом кино и захотел стать кинорежиссером. Спасибо Гайдаю.
Обломов, князь Мышкин, Зилов и Служкин
— В русской литературе всегда существовала тема лишних людей. Это классика. И вот тот же Служкин, которого изобразил Леша Иванов, совершенно вписывается в парадигму русской классики. Не зря, как говорится, все мы вышли из гоголевской "Шинели". Это целая вереница персонажей: и Обломов, и князь Мышкин, немного юродивый, и немного вампиловский Зилов из "Утиной охоты".
Ну и, конечно, кто–то усмотрел в Служкине героя фильма Романа Балаяна "Полеты во сне и наяву". Но так и есть. Это же его молодость, он вырос на этих фильмах. Так что всех прототипов и не перечислю. И я тоже порой чувствую себя лишним.
— Почему?
— Ну после выхода моего фильма "Живой", который был обласкан критикой и успешен в прокате, мои фильмы не выходили семь лет. Семь лет я не выходил к зрителю. Все время что–то предлагал, и это не шло. С "Географом" же просто повезло, да еще и все совпало, моя жена забеременела, деньги нужны и… я начал снимать. Захар Прилепин красиво сказал по этому поводу: "Каждый ребенок рождается со своим хлебом". Красиво, да? Сейчас старшей дочке уже 6 лет, есть еще и младшая.
Заповедь "Не навреди" и фильм об искушении
— Вы один из соавторов сценария сериала "Бригада". В одном из соцопросов молодые люди называли тех, кого считают примером для подражания. В частности, был назван бандит Саша Белый из фильма "Бригада" и его друг Космос. В сериале все отрицательные герои, но они изображены такими романтическими красками, что невольно вызывают симпатию…
— А вы в курсе, что мушкетеры все были подлецами и негодяями? И стали героями только благодаря Дюма. И я не согласен с тем, что Саша Белый — негодяй. Вопросы по этому сериалу задают мне и Леше Сидорову до сих пор. И я считаю, что это исторический фильм про наших детей и про ровесников. Их смяло время, они не от хорошей жизни пошли в бандиты.
Саша совсем не бандит, он еще и интеллектуал в придачу ко всему. Но, попав в такое время, он стал именно таким. Одна девочка рассказывала: "Снится мне, что бегу я по коридору от каких–то страшных людей, а Саша и Космос меня прячут". Ну? Мушкетеры же! Тут и дружба, и выручка, и справедливость.
— А как насчет ответственности перед зрителем, когда вы выводите героя на экран? То самое "не навреди"…
— А как насчет того, чтобы оставаться честным с самим собой? Можно, конечно, дать такую лакировочку, которую сейчас от нас хотят чиновники. Это называется патриотизмом. Но я патриотизм иначе понимаю. Он все–таки к стране, а не к человеку. Что же касается "не навреди". Вернемся к "Географу". О чем, как вы считаете, этот фильм?
Хорошо, если вы не считаете, что он о пьянице. Этот фильм об искушении. Это еще у Алексея Иванова, и сценарно я перетащил это в книгу. К сожалению, это считывается не всегда и не всеми, но считывается. Суть в том, что человек, преодолевший искушение, уже не может быть отрицательным героем, он уже несет в себе положительный пример.
Если бы он переспал с 15–летней девочкой в фильме, погибли бы люди, его ученики. Это абсолютно четко друг с другом связано. И спас он их тем, что с ней не переспал. Он остался чист нравственно, извините за пафос. И Дима Быков это уловил, я читал его статью. Вот в этом смысле и "не навреди".
Я пытаюсь снимать то кино, которое сам хотел бы посмотреть. Вот фильм "Афоня" — о ком он? Про алкаша или про кого? Его же жалко до безумия. Так это про что тогда фильм?
Если у русских заканчивается терпение…
— Критики говорят, что вы пытаетесь вскрыть русский культурный код. А что такое для вас русский характер?
— Думаю, что есть и русский характер, как и французский, латышский, немецкий. Главной чертой русского характера, на мой взгляд, является терпение. Терпение, которое иногда заканчивается, и вот тогда беда всем.
Империя ведь строилась на собирании всех вокруг себя и на возможности всем вместе жить. Да, через войны иногда договаривались. А если я буду думать о том, что я своими фильмами отвечаю на вопрос о каком–то культурном коде, я с ума сойду просто.
Я же не бегаю и не думаю, что я сейчас выведу главного героя. И Леша Балабанов не думал, выводя своего Данилу Багрова. Просто прочувствовал время, попал в струю. Мы же не философы, а кинематографисты
Вот про что, к примеру, фильм "Война"? Он про мальчика, который никому не нужен, — ни папе, ни маме, ни своей стране. За него вступается только один одноногий капитан, которого играет Сергей Бодров. Он спасает мир, и его за это сажают в тюрьму. Вот в американском кино он становится героем, а у нас так. И это очень честное кино. И это абсолютно сегодняшний фильм, современный.
А фильм "Брат" — о прощении. Приехал мальчишка к брату, тот его предал, а он его простил. И самое главное в этом фильме не бандит, не пистолет и не предательство, а милосердие. Он постигает эти простые истины, двигаясь наощупь.
— В сцене вашего фильма "Живой" умерший герой говорит со своими приятелями. "А как там?" Он им отвечает: "Холодно и курить хочется". Как родилась эта фраза? И не хотите ли снять что–то на эту тему?
— Эта фраза принадлежит сценаристу фильма. Я сценарий переписывал и эту фразу оставил. Да, мурашки от этой фразы идут даже сейчас. Хотел ли бы снять на эту тему? Не то слово! У меня столько сюжетов и идей в голове на эту тему. Вот сняли же фильм об этом "Небесный суд", и он, по–моему, был успешным. Правда, не моим. Я своими делиться не буду, чтобы не разглашать идею.
— Какое кино вы сами любите и смотрите?
— Я поклонник фильма Пола Томаса Андерса "Нефть", фильма "Отель "Будапешт", поклонник Алехандро Иньяритту, Вуди Аллена. Это успешное, но авторское кино. У американских фильмов всегда сценарии точнейше проработаны — не в пример нашим. Конечно, у них и другие бюджеты, но очень проработанные сценарии. У нас с хорошими сценариями огромная проблема. Мы, российский кинематограф, отстаем от них намного.
Вот есть, к примеру, такой канадский режиссер, ему 25 лет, Ксавье Нолан, и сейчас его знает весь мир. А ведь он начинал снимать с мобильного телефона. Я убежден, что до индустрии кино нам в России еще очень далеко. Хотя я вхожу в приемную комиссию ВГИКа и могу сказать, что есть очень талантливые, ну просто бешено талантливые молодые люди, которых в нашем поколении точно нет.
И есть надежда, что у наших режиссеров нового поколения появится Бергман, а вот от нашего поколения таких прорывов уже не жди.
Подражать плохо. А учиться у западного кинематографа — это хорошо, тем более что у них есть чему поучиться.
А самый мой любимый фильм — "Мой друг Иван Лапшин". Я знаю его наизусть по секундам, раз сто точно смотрел. Мы со старшим сыном иногда пикируемся фразами из него, он тоже, как и я, его нежно любит. А вообще я всеяден — люблю Тарковского, Копполу, комедии типа "Белое солнце пустыни".
— А что смотрят ваши дочки?
— Сейчас это, конечно, Гарри Поттер. Моему старшему сыну 11 лет, он с ним вырос, с Гарри Поттером. Он все прекрасно понимает, и я уверен, что это не сделало его плохим человеком. Потом в 15 или 17 он посмотрел "Морозко" уже совсем другими глазами.
Девочки мои — старшей 6, младшей 4 — не могут что–то долго смотреть, не смотрят фильмы. Время — ведь оно сейчас такое, спрессованное. Буду показывать им детские сказки Роу. Будут ли у нас снимать детские фильмы? Есть такие идеи, и люди талантливые хотят заниматься детским кинематографом. И, даст Бог, у них это получится.
О госзаказе, идеологии и иносказаниях
— Существует ли госзаказ в кино?
— Конечно же, существует. И идеология, и госзаказ, и цензура. Я думаю, что это везде существует в той или иной форме, в Америке тоже. Во Франции, знаю, кинематограф существует за счет государственных субсидий. Там задача государства — помочь режиссеру снять картину.
У нас же если ты со своей картиной не подходишь под определенный список, то ничего тебе не светит. Вот так я и не попадаю со своим "В Кейптаунском порту", несмотря на все регалии "Географа". У меня же картина не про войну и не про борьбу.
В советское время кино зажимали, не давали финансирования. Но это было другое время. Посмотрите дебютный фильм Миндадзе "Милый Ганс, дорогой Петр". Он все время был сценаристом, и вот в 60 лет снял свой первый фильм. Это классик советского кино — отличный сценарист и кинематографист.
Я спросил его как–то: "Александр Анатольевич, скажи, когда было легче, когда давление было сильнее?" Он говорит: "Конечно, сейчас. Сейчас давление сильнее". Потому что сейчас к идеологии добавились еще и деньги, которые так трудно выбить. А тогда нас все–таки побаивались, из ЦК КПСС была спущена директива, чтобы с кинематографиста
Иногда стоило уйти в глубь веков, как это сделал Тарковский в "Андрее Рублеве", для того, чтобы рассказать историю про художника и власть, поскольку это было невозможно сделать напрямую. И если это сделано талантливо, то почему нет? Пусть будет и то, и другое.
— Сильно ли отличается конечный результат фильма от его замысла?
— Фильм рождается четыре раза, я так это сформулировал для себя. В голове, на бумаге, на съемочной площадке и на монтажном столе. Я так чисто эмпирически, с потолка взял цифру 50 процентов. То есть если 50 процентов того, что в голове, останется в фильме — хорошо. Значит, справились. И если то, что тебя изначально беспокоило, все–таки считывается, то, значит, все не напрасно.
Тата НЕВСКАЯ.
