Видео
В мире
Зачем в 1950 году группа старшеклассников и студентов младших курсов московских вузов образовала «Союз борьбы за дело революции»? Кому они подражали и о чем мечтали? Почему невинное увлечение литературой и внимательное чтение трудов Ленина закончились для них самым печальным образом: одних — расстреляли, других — отправили на многолетнюю каторгу? Обо всем этом рассказал внук одного из фигурантов дела «Союза борьбы за дело революции» Сусанны Печуро, сотрудник архива Международного Мемориала Алексей Макаров.
Неужели это зловещее уголовное дело возникло из обычных разговоров старшеклассников, с 1949 года состоящих в литературном кружке при Московском городском доме пионеров?
На самом деле эта история еще сложнее, хотя организационно все действительно началось с литературного кружка. Борис Слуцкий и Владилен Фурман (Гуревич не входил в литературный кружок) были на пару лет старше остальных участников группы и успели стать студентами, но продолжали общаться со своими товарищами. Вообще, все фигуранты дела «Союза борьбы за дело революции» были очень молоды: на момент вынесения приговора самому старшему исполнился 21 год, а самой младшей — 16 лет.
Владилен Фурман.
Кажется, Слуцкий вышел из кружка в начале 1950 года из-за конфликта с его руководителем?
Да, педагогу не понравилось безобидное грустное стихотворение одной девушки, которое было заклеймено как «безыдейное» и «упадническое». После недолгой перепалки Слуцкий покинул кружок, участники которого потом стали собираться у него дома, где имелась обширная библиотека. Постепенно молодые люди от обсуждения литературы перешли к внимательному изучению трудов Ленина, сравнивая их с окружающей действительностью.
Надо сказать, подобных неформальных сообществ, где собирались старшеклассники и студенты, тогда было много. Думающую молодежь раздражали казенщина и официоз, воцарившиеся в литературе и искусстве после печально известного постановления оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах "Звезда" и "Ленинград"» 1946 года. Когда молодые люди подобным образом впервые сталкивались с суровой и мрачной реальностью циничной позднесталинской эпохи, это закономерно вызывало у них чувство протеста.
Получается, обсуждения литературы в квартире Слуцкого постепенно переросли в обсуждения политических вопросов?
Да, уже в августе 1950 года Борис Слуцкий со своими единомышленниками решили создать «Союз борьбы за дело революции». Его целью они объявили возвращение к подлинным идеалам революции, извращенным при Сталине.
Что же их так разочаровало?
У всех было по-разному. У кого-то глаза на реальность открылись после поездки в нищую послевоенную деревню, у других близкие родственники попали под каток репрессий.
В обвинительном заключении «Союз борьбы…» назывался «еврейской молодежной террористической организацией» именно из-за того, что из 16 его участников 14 человек имели еврейское происхождение?
Это очень формальный подход, группа не была сионистской, как ее иногда пытаются представить. Не будем забывать, что фигуранты дела принадлежали к первому поколению, родившемуся и выросшему при советской власти. Все эти молодые люди оставались искренними и даже наивными марксистами-ленинцами, пролетарскими интернационалистами. Они оказались связанными с «Союзом…» по разным причинам: одних влекла романтика революционной борьбы, о которых им рассказывали в школе, другие поддались влиянию друзей или подруг.
В отличие от современного нам дела «Нового величия», судя по всему, полностью построенном на грубой провокации, «Союз…» не был выдумкой сталинских чекистов. Его участники сами придумали название (вдохновившись, видимо, ленинским «Союзом борьбы за дело освобождения рабочего класса»), программу и даже подпольные псевдонимы. Хотя потом масштаб организации волей следователей будет сильно раздут. Почти половина людей, осужденных по делу «Союза…», никогда в нем не состояли — это были друзья и знакомые, изредка присутствующие при некоторых разговорах.
Да, разумеется, молодые люди подражали революционерам царской России. Прочтя воспоминания Веры Фигнер, они изготовили гектограф для распространения листовок. Как и у народников конца XIX века, между лидерами группы — Борисом Слуцким и Евгением Гуревичем — сразу возникла полемика о методах революционной борьбы.
О допустимости индивидуального террора?
Да, тут они тоже подражали подобным дореволюционным спорам большевиков и эсеров. Но в данном случае это была исключительно теоретическая дискуссия, которую потом следователи госбезопасности интерпретировали как реальные намерения якобы устроить взрывы в метро или убить кого-нибудь из партийно-государственных деятелей. Хотя на самом деле даже изъятый при обыске у одного из молодых людей револьвер был неисправен.
«Союз…» просуществовал полгода, и в январе 1951 года всех его участников арестовали.
Да, последние недели организация находилась под плотным наблюдением чекистов. Сначала следствие вело Управление Министерства государственной безопасности по Московской области, но уже в феврале 1951 года из него выделили в отдельное производство дело Бориса Слуцкого, которое принял помощник начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковник Путинцев. Позднее на Лубянку передали все дело, фигуранты которого сидели в одиночных камерах «Лефортово», одной из самых страшных московских тюрем. Аресты продолжались с января по март 1951 года.
Одна из фигурантов дела Майя Улановская писала, что «в июле 1951 года, в разгар следствия, у начальства вдруг возникла идея превратить нас в террористов, о чем до того не было речи, насколько я могла судить по своим допросам». Кому и зачем это понадобилось?
Молодым людям просто не повезло. В любом случае им светили большие сроки, но о расстрельных приговорах поначалу речь не шла. Когда о «Союзе…» узнал шеф Лубянки Виктор Абакумов, он лично допросил несколько арестантов и убедился, что вся эта организация — обыкновенное ребячество и там нет никаких признаков настоящего терроризма.
Что изменилось к лету 1951 года?
В июне старший следователь Следственной части по особо важным делам МГБ СССР Михаил Рюмин решил выслужиться. Помимо дела «Союза…», Рюмин курировал дело кремлевского врача Якова Этингера и других «еврейских буржуазных националистов», поэтому его раздражало, что Абакумов не давал им хода. В июне 1951 года Рюмин написал донос на своего непосредственного начальника лично Сталину.
В результате министра госбезопасности сняли с должности и самого отправили в «Лефортово», а Рюмин получил повышение и полный карт-бланш для дальнейшего раскручивания уголовных дел.
К молодым арестантам по делу «Союза…» применяли пытки?
Да, им не давали спать, содержали в невыносимых условиях. С июля 1951 года некоторых арестантов во время допросов избивали. Я уже не говорю о непрерывном психологическом давлении. Не будем забывать, что речь идет о совсем молодых людях, многие из которых были связаны романтическими отношениями, что следователи умело использовали в своих целях. Поэтому к материалам дела надо относиться с осторожностью — там между собой перемешаны правда, полуправда и откровенный вымысел чекистов.
После того как появилось обвинение в терроризме, расстрельные приговоры стали неизбежными, даже без скидок на юный возраст?
Конечно. Материалы по делу «Союза…» изучал лично Сталин. Да и вообще в СССР все дела о подпольных организациях всегда самым внимательным образом отслеживали на самом верху. Например, когда в 1970 году школьники в Туапсе создали «Клуб борьбы за демократию», то об этом председатель КГБ Андропов лично докладывал на заседании Политбюро.
Следствие по делу «Союза…» длилось более года, и в феврале 1952 года его фигуранты предстали перед высшей судебной инстанцией — Военной коллегией Верховного суда СССР. Благодаря стараниям Рюмина, приговор был неминуемо безжалостным: троих — Слуцкого, Гуревича и Фурмана — расстрелять, десятерым (в том числе моей бабушке) дали по 25 лет, остальным трем — по десять лет заключения.
Майя Улановская.
Судя, как по мемуарам Майи Улановской, так и по воспоминаниям вашей бабушки, никто не ожидал такого кровожадного вердикта. Ведь школьников и студентов судили не за действия или намерения, а просто за разговоры.
Да, Майя Улановская писала, что Борис Слуцкий, услышав о том, что его приговорили к расстрелу, немного покачнулся, а «конвоир его заботливо поддержал». Бабушка рассказывала, как ее после суда вели по коридору вслед за Евгением Гуревичем, когда тот вдруг резко дернулся от конвоиров и тоже пошатнулся. Но, несмотря на это потрясение, просьбу о помиловании никто из них писать не стал. Всех троих расстреляли спустя месяц — 26 марта 1952 года — и похоронили в братской могиле на Донском кладбище.
Как известно, Рюмину так и не удалось сделать успешную карьеру на Лубянке — в ноябре 1952 года он впал в опалу, сразу после смерти Сталина его арестовали, а через год расстреляли.
Да, как и бывшего министра госбезопасности Абакумова. Причем они оба вплоть до казни тоже содержались в «Лефортово». Но вот что интересно: после суда мою бабушку отправили сначала в мордовские лагеря, а потом — в Инту. Однако в январе 1953 года ее внезапно этапировали во Владимирский централ, а затем в Москву.
На новых допросах ей, например, задавали вопросы про Илью Эренбурга. То есть, видимо, на Лубянке планировали представить «Союз борьбы за дело революции» молодежной секцией обширного «сионистского заговора» внутри СССР, наряду с «врачами-убийцами» через организацию «Джойнт», якобы связанную с западными спецслужбами. Судя по всему, бабушке следователи госбезопасности отводили роль связной между ними.
Почему в 1956 году дело пересмотрели? Новое руководство страны понимало абсурдность обвинений?
Впервые дело пересмотрели еще в 1954 году, когда некоторым оставшимся в живых его фигурантам снизили срок с 25 лет до девяти. Это понятно — когда умер Сталин, за всех них непрерывно хлопотали родственники. В апреле 1956 года Верховный суд СССР еще раз пересмотрел дело. Он установил применение мер принуждения в отношении осужденных и что «показания арестованных записывались необъективно», с грубейшими процессуальными нарушениями.
На заседание вызвали бывших следователей по делу — Овчинникова и Смелова. Они подтвердили, что допускали нарушение законности, оправдываясь тем, что выполняли указания «бывшего руководства Следственной части при МГБ СССР Лихачева и Путинцева (оба осуждены за фальсификацию следственных дел)».
В результате расстрелянным четыре года назад Слуцкому, Гуревичу и Фурману «смягчили» наказание до десяти лет лагерей, моей бабушке и большинству других фигурантов его снизили до пяти лет (с учетом отбытого срока это фактически означало освобождение), попутно переквалифицировав статью приговора на менее тяжкую. В 1956 году советской власти было проще объявить «Союз…» выдуманной организацией, чем признать ее реальное существование. Окончательно всех его участников реабилитировали только в 1989 году «за отсутствием события и состава преступления».
Как после 1956 года сложилась судьба выживших участников «Союза…»?
У всех по-разному. Кто-то умер сравнительно молодым, как, например, Феликс Воин. Другие, как Майя Улановская, при Брежневе уехали в Израиль. Остальные остались здесь, но большинство из них впоследствии пересмотрели свои взгляды, отойдя от юношеского увлечения Марксом и Лениным. Некоторые всю оставшуюся жизнь остро и болезненно переживали за то, что в молодости их неосторожное поведение на допросах сломало жизнь товарищам.
Здесь мы подходим к щекотливой и деликатной теме. Как чекисты в 1950 году узнали о «Союзе…» и кто написал донос?
Вычислить молодых людей не составило особого труда. Сейчас сложно сказать, что в деятельности «Союза…» было настоящей конспирацией, а что юношеской игрой в конспирацию. Что касается доносов, то их было несколько, и какой из них сыграл ключевую роль, пока сказать трудно. Многие материалы дела еще недоступны, а родственники могут ознакомиться лишь с отдельными его фрагментами.
Вы упомянули Феликса Воина…
Я понимаю, что вы хотите спросить. Насколько я знаю, у его товарищей к нему никаких особенных претензий не было. Больше всего вопросов к тому человеку, на кого в своих воспоминаниях указывает Майя Улановская. Я не буду его называть — он стал почтенным и уважаемым ученым, сейчас ему 90 лет. Тогда ему было чуть за двадцать, он работал инструктором райкома комсомола и много общался с Борисом Слуцким. Возможно, речь шла не только о доносе, но и об оперативном сопровождении всей организации.
С ним пытались связаться и хотя бы сейчас выяснить, как все было на самом деле?
Я сам несколько раз пытался, но без особого успеха. Теперь даже не уверен, есть ли в этом какой-либо смысл. Поэтому мне непонятно стремление нынешних сотрудников архивов ФСБ скрыть фамилии своих осведомителей, которое они объясняют желанием обеспечить их безопасность. Вот отличный пример — человек жив, известна его фамилия, телефон и адрес. Но ни я, ни еще кто-либо из родственников фигурантов дела «Союза…» в отношении него не имеют никаких кровожадных намерений. Что ж, остается только ждать того времени, когда все документы следствия станут доступными. И вот тогда мы точно узнаем всю правду.
Беседовал Андрей Мозжухин, Лента.ру
