Видео
В мире
Если в России изменится политическая ситуация и вам предложат работу, вы вернетесь?
У меня в жизни уже была такая развилка. Это было в 1990 году. Я до 89-го года жил в Лондоне, прекрасно себя чувствовал, у меня была работа в издательстве и одновременно на ТВ. А потом явился Витя Крюков, известный режиссер, и сказал — я сейчас перешел на главный российский канал, «Россия», это прогрессивный канал, и ты нам нужен. И сделал мне официальное предложение стать главным по музыке на канале «Россия». И тут во мне взыграл авантюризм. Я уехал из Лондона, жена осталась, а я уехал в Москву и начал работу на Шаболовке. Мне казалось, что это важно, и мне это было интересно как профессионалу. Я хотел делать передовое музыкальное ТВ на государственном телеканале, и я на это польстился. Сожалею я об этом или нет — сложный вопрос. Поскольку физически и ментально я по-прежнему в хорошей форме, то, если бы мне вдруг предложили в послепутинской России масштабную и суперинтересную работу, не исключаю, что я бы по крайней мере временно переехал.
Как вы считаете, почему среди молодежи, которая никогда не жила в СССР, так распространены позитивные представления, мифы, фантазии о Советском Союзе? Что так привлекает ее, что мешает молодежи смотреть в будущее?
Популярность Советского Союза среди молодежи совершенно закономерна. Представление о нем идет из двух источников. Один из них довольно мутный, это рассказы родителей, бабушек и дедушек. Думаю, что правильная молодежь должна критично относиться к тому, что говорят предки. Часто так и бывает, но тем не менее определенное влияние предки оказывают. А к Советскому Союзу почти все они относятся ностальгически.
Второй и гораздо более сильный источник — советская культура. Откуда они вообще знают, как жили в СССР? Они программу «Время» по телевизору в 1973 году не смотрели. И они не знают, что такое советское телевидение или комсомольские собрания. Зато они двадцать раз видели фильм «Бриллиантовая рука» или «Джентльмены удачи», все эти «Служебные романы». Старые советские фильмы, многие из которых были классными, производят впечатление. И молодые люди думают, что такой и была жизнь в Советском Союзе. Что люди были такие душевные, менты были такие вежливые. И у них возникает идеализированное представление о Советском Союзе.
Даже если говорить о советских песнях, которые мы как хиппари и панки презирали, нельзя не признать, что их сочиняли очень сильные композиторы. Я говорю даже не о Шостаковиче и Дунаевском, но о тех песнях, которые я слушал на кухне в радиоточке, приходя из школы. Песни Пахмутовой, Островского, Фельцмана — у них были прекрасные мелодии. Даже если текст безумный, благодаря мощнейшей мелодии Пахмутовой песня производит впечатление, застревает в мозгах. Думаю, что это основная причина того, почему молодежь так лояльно воспринимает СССР.
Еще одна причина, возможно, более существенная, — молодые люди видят, что сейчас в России творится, и это им категорически не нравится. И выходы из этого — один географический, то есть свалить из этого ужаса за границу, а второй — эскапистский, свалить в СССР, снова его выстроив.
-А они не понимают, что к вкусному пломбиру всегда прилагается ГУЛАГ? Имеется в виду ГУЛАГ как метафора в целом несвободного общества и страха.
Нет, не понимают. Даже я этого не понимал. Я прожил в СССР до 1991 года, то есть до 36 лет. У меня была возможность свалить. Но я отказывался, потому что мне было интересно жить в том СССР. Естественно, я вел сугубо неофициальный образ жизни, был таким культурным подпольщиком, но это было потрясающе интересно. Кругом были талантливые люди, Макаревич, Гребенщиков, Цой, Башлачев, Курехин — потрясающая компания, невероятные авантюры.
Многие молодые люди в больших городах жили весьма полноценной жизнью. Политикой мы мало интересовались. Что до ГУЛАГа, то огромному большинству удавалось его избежать. Если бы это было сталинское время, думаю, что не было бы у нас такой вольницы, и очень может быть, что, если бы мы позволяли себе то, что позволяли, то загремели бы в ГУЛАГ, но в период застоя риск попадания в ГУЛАГ был только у заведомо политических активистов.
Общество было несомненно несвободно. Что касается страха — тут очень многое зависит от конкретных людей. Есть люди пугливые, у которых страх — основной инстинкт. Я честно скажу, я никогда ничего не боялся. Я всегда был идиотом — беспечным, бесстрашным, и как-то мне везло до некоторой степени. С другой стороны, я, наверное, по-настоящему рисковыми вещами не занимался, ни в совке политикой, ни в 90-е бизнесом, мне это было неинтересно.
Феномен Мизулиной-младшей, что это такое?
Мизулина-младшая — это профессиональная доносчица, сейчас их довольно много. Это, конечно, bad news, и это одна из черт, которые отличают путинскую Россию от махрового Советского Союза в худшую сторону. При Хрущеве, Брежневе, Андропове были стукачи, доносчики и штатные кагэбэшники под прикрытием. Были и доброхоты, анонимщики, и было множество доносчиков поневоле. Я знал нескольких. Это были молодые ребята, которые на чем-то попались, скажем, на спекуляции пластинками, их прихватили и пригласили на собеседование в КГБ. А там стандартная схема. Им говорили — вы занимаетесь спекуляцией, а знаете, какая это статья, а знаете, сколько за это лет положено? Но мы готовы вам все простить, и даже из института вас не исключат, но будьте любезны, пишите нам рапорты, отчеты, рассказывайте о настроениях в студенческой среде и так далее. И таких стукачей было огромное количество, десятки, если не сотни тысяч. Но это было позорно. Они все маскировались, они все категорически не хотели, чтобы хоть кто-нибудь об этом догадался.
У меня был знакомый парень из провинции, он учился в каком-то престижном техническом вузе, и его поймали на спекуляции пластинками. Он стал стукачом, и это как-то выяснилось. Ему тут же все его окружение устроило обструкцию, и привело это к тому, что он выбросился из окна общаги. Покончил с собой, не выдержав того, что его разоблачили как стукача.
Вот такое было к этому отношение при Брежневе и Андропове. А сейчас отношение к этому как к Павлику fucking Морозову, то есть ты стучишь — ты молодец! Стучи больше, стучи профессиональнее! С этим я не могу смириться, ни в каком совке я с таким не сталкивался. Это говорит о деградации всего общества даже по сравнению с тем, что было в не самые прекрасные советские времена.
Как вы считаете, что держит в России артистов, которые против войны, например «Сплин» и ДДТ? Может быть, было бы правильно, чтоб они переехали, а не продолжали выступать и платить налоги, идущие на содержание российской армии?
Тут история сложная не только политически, но и человечески. Например, в ДДТ есть Шевчук, который, естественно, против войны. Тем не менее он не может оставить надолго Петербург, потому что несет ответственность за большой коллектив музыкантов, плюс технический и административный персонал. Вытащить всю эту махину за границу, релоцировать, обустроить так, чтоб у них были средства к существованию, безумно сложно.
Если говорить о группах, есть еще один тонкий момент. Часто бывает так, что в группе нет единства во взглядах на происходящее. Например, бывший барабанщик группы Tequilajazzz категорически поддерживает весь этот фашизм и никуда не хочет ехать из соображений идейных.
Я никого не хочу осуждать, кроме тех мерзавцев, которые сейчас за деньги выступают на сценах зет-фестивалей, как Вадим Самойлов, Сергей Галанин и, к сожалению, Гарик Сукачев. Тех, кто находится в страдающем состоянии между небом и землей, у меня просто язык не поворачивается хулить.
В России много людей, в том числе творческих профессий, которые не поддерживают войну, но и не заявляют о своей позиции. Примерный подсчет безвозвратных потерь — 150—200 тысяч. Сколько еще людей должно умереть и что должно произойти, чтоб эти люди высказали свое мнение?
Боюсь, эти жуткие цифры не действуют. Для Путина это абсолютно безразлично. Для большинства народа это просто повод еще глубже уйти в какие-то норки, от этого абстрагироваться, голову в песок и прочее. Для тех людей, которые чувствуют себя заложниками, которые переживают, страдают, не думаю, что есть принципиальная разница — 150 или 300 тысяч. Те, кто понимает, что происходит — они уже понимают, но ничего не могут сделать.
Я не верю в восстание российского народа. Не верю, что наши люди выйдут на улицы. Это как-то не так работает, люди просто раздавлены. А когда люди раздавлены, расплющены страхом и не верят в перемены, этой массе как-то вдруг вздыбиться невозможно. Могут быть какие-то исключительные случаи, скажем, если у кого-то погиб лучший друг или ребенок, это может кого-то настолько ошпарить, что он вдруг нарушит обет молчания. Но для этого нужна не статистика типа сто пятьдесят, триста, пятьсот, для этого нужно, чтоб ударило на личном уровне.
