В качестве доказательств своей гипотезы Шангареев приводит цитаты из исторического документа, известного как "Письмо Л. Н. Толстого об исламе и христианстве. Письмо в Казань". В нем писатель, в частности, заявляет, что не видит ничего предосудительного в том, что некоторые люди могут предпочесть "магометанские взгляды" православным, поскольку "магометанство по своим внешним формам стоит несравненно выше церковного православия".

"Для всякого разумного человека не может быть сомнения в выборе, и всякий предпочтет магометанство с признанием одного догмата единого Бога и его пророка, вместо того сложного и непонятного богословия - троицы, искупления, таинств, богородицы, святых и их изображений и сложных богослужений", - процитировал Толстого Шангареев.

Если судить по "Письму в Казань", то Толстой считал совершенствование религии в ее упрощении, освобождении от того, что ее скрывает. Писатель отмечает, что такое освобождение совершалось с древнейших времен и достигло пика в мусульманстве - в самой последней большой религии.

Впрочем, как подчеркивает литературовед, это не говорит о том, что Толстой принял ислам как веру, культуру и образ жизни. "Нельзя ставить знак равенства между обращением к духовным смыслам ислама и его принятием как веры. Толстой открыто предпочел ислам Православной церкви. Церкви, а не вере. Он обвинил Православную церковь в отходе от заповедей Иисуса Христа и был за это предан анафеме. По сути, он бросил вызов, подчеркивая, что ислам ближе к истине Господа", - рассуждает Шангареев.

Литературовед также отметил, что контакты Толстого с мусульманами власти считали "крайне опасными", а потому в стране началось дело по дискредитации писателя. "Толстой, как никто в русской литературе, показал пример, что не надо бояться искать ответы в мире ислама.

Он не боялся общаться с исламскими лидерами арабского мира. Он вел переписку с Мухаммадом Абдо, известным реформатором ислама. Общение с ученым давало Толстому более расширенное понимание ислама, открывало духовные смыслы Корана, формировало искреннее восхищение пророком Мухаммедом", - заявил Шангареев, охарактеризовав взгляды Толстого как "пример подлинной толерантности".

Отметим, что религиозность Толстого долгое время вызывает бурные споры. В России писателя называют то защитником настоящей религиозности, от которой ушла современная Церковь, то противником истинной веры. Например, русский философ Владимир Соловьев называл писателя одним из предтеч антихриста.

Религиозные взгляды Толстого также являются поводом для дискуссий и на международной арене. Так, немецкий славист Людвиг Миллер отмечал, что в случае с Толстым речь идет не о конфликте отдельного индивида с отдельной церковной организацией, а о восстании против церковного порядка.

Писатель воспринимал Церковь не как исторически сложившийся институт, а как плод собственных представлений: так, в 1878 году он писал, что он "не разъединился с Церковью" - но не одной из них, а с "всемирной Церковью", к членам которой он относил как Христа, так и Конфуция и Лао-Цзы, писал Миллер в одном из своих исследований.