Видео
В мире
Алексею Леонову вы фильм наверняка уже показали. Какой была его реакция?
Показали, и не один раз. Особенность этого кино в том, что у нас была цензура, в хорошем смысле: цензором был он, единственный зритель, для которого это кино и делалось. Это помогло фильму обрести цельность и историческую достоверность. Мы действительно ориентировались во всем на Леонова — и без его одобрения фильм бы никогда не вышел на экраны. Редкий случай — обычно у нас, кинематографистов, людей свободолюбивых, никакой цензуры нет.
В данном случае мы были связаны договором — формальным, да и моральным тоже — что фильм должен быть принят собственно героем событий. Конечно, никакого особенного контроля, кроме консультаций, не было. Только доверие и открытость со стороны Алексея Архиповича. И вот это доверие оказалось самым жестким инструментом контроля.
Когда Леонов посмотрел готовый фильм, наступила длинная пауза, после которой Женя Миронов спросил: «Ну как, Алексей Архипович?» Леонов сказал: «Вы знаете, только теперь я понял, насколько это было страшно». Лучший комплимент, который можно было сделать нашей съемочной группе и режиссеру! Наверное, он увидел на экране маленькую фигурку космонавта, тонкой ниткой троса связанного с кораблем, на фоне бесконечной черной Вселенной. Этот кадр производит впечатление. Ведь полет мог кончиться трагически, и этот Первый человек навсегда остался бы среди звезд. После такого разговора мы уже спокойно могли идти к обычному зрителю — если сам Леонов одобрил, значит, картину должны оценить и все остальные.
Ключевую фразу в фильме произносит Королев, когда говорит, что русский человек вынужден летать с кандалами на ногах, но если бы их не было, то он бы разбился к чертям собачьим. Кажется, именно она выводит «Время первых» с территории ностальгии к актуальному и сейчас высказыванию.
Мы создаем себе проблемы, чтобы их решать. В этом нет ничего удивительного, и это касается, наверное, не только русского человека. Просто и без усилий делаются только посредственные вещи.
Англосаксонская, протестантская культура хороша для организации логичной, однообразной работы. Когда же речь об открытии, открытии неведомого, в космосе, в кинематографе, в искусстве, всегда встает вопрос прорыва, подвига.
Прорыв происходит только через невероятные усилия, через преодоление обстоятельств. Искусство всегда развивается только вопреки предыдущим художникам. Когда речь идет о новом, это всегда процесс болезненный, подчас трагический — потому что рушится мир, чтобы родился новый.
Не была простой, судя по всему, и работа над «Временем первых».
Да, что касается нашего фильма, сам процесс создания был крайне драматическим. Он был долгим, были потери человеческие — в том смысле, что команда менялась. Вот эта энергия давления обстоятельств помогла вынуть из фильма все приблизительное и поверхностное. Остался только стержень — и остались только люди, которые были по-настоящему влюблены в эту историю и в этого героя. Это в каком-то смысле звучит и в самом фильме — из уст Королева. Вообще, там есть две мои любимые фразы. Первая — это про кандалы, потому что это правда, уж не знаю, почему. И вторая — слова героя Александра Карпиловского, радиолюбителя, который услышал сигнал космонавтов о помощи и на вопрос жены, что он будет делать и не боится ли загреметь на нары, отвечает: «Ну а как?»
Это «Ну а как?» для меня вообще самая главная фраза — со времен «До первой звезды нельзя» из начала девяностых. Это, по-моему, слова, которые выражают важнейшее качество нашего народа. Принцип, который помогает нам выжить в тяжелейших ситуациях: выполнять свой долг, независимо от того, что ты остался один, и не знаешь, как обернется завтра твоя инициатива, не будешь ли ты за нее наказан. Просто делай, что должен, как велит тебе твоя совесть. Главная ценность нации — это совесть.
Не хочется влезать во внутреннюю кухню, но все же ситуация смены режиссера в разгар работы над проектом — это редкий в индустрии форс-мажор. Почему пришлось пойти на это и поменять Юрия Быкова на Дмитрия Киселева?
Не думаю, что смогу как-то оценить рационально — не потому, что не хочу портить отношений с Юрой и с Димой. Просто фильм — это живой организм, он развивался, и в какой-то момент стало понятно, что энергии проекту не хватает — ракета не взлетала. Смысл продюсерской работы и заключается в том, чтобы принимать сложные, не всегда приятные решения. Мы с Юрой сели, поговорили и поняли, что так будет лучше. Мы прежде всего служили делу. Ты выронил флаг, а товарищ его поднял.
Для вас как продюсера какой результат фильма в прокате будет успехом?
У фильма есть название — тут работает принцип «как вы яхту назовете, так она и поплывет». Хотелось бы, чтобы «Время первых» стало первым. Это вопрос не денег, не личных амбиций, а идеи. Символично, что фильм выходит в праздник. День космонавтики — это ведь особенный день не только для космонавтов, но и для всех нас. В моем поколении все до одного мои ровесники мечтали быть космонавтами. Сейчас дети тоже мечтают водить корабли из «Звездных войн», «Интерстеллара» или «Марсианина». То есть космос продолжает манить всех. Человечество всегда живет сегодняшним днем, но думает только о будущем.
По большому счету, стремление к небу всегда будет развиваться, потому что это единственный способ уйти от обыденности. У космоса есть магическое свойство тайны, каких-то открытий — это самый лучший стимулятор для нашей цивилизации. А быть первыми — это то, чего всем нам сейчас не хватает. За последние годы мы научились жить вместе — как-то так получилось: идеология повлияла, или не знаю что, но после 90-х выросло поколение, которое стремится к коллективизму, хочет все переживать сообща. Это произошло — мы научились жить вместе. А теперь главное — научиться быть вместе успешными, а не быть лузерами. Сейчас у людей огромный спрос на успех — личный, командный, успех страны. Мне кажется, этот фильм зайдет в аудиторию — потому что он про самый важный сегодняшний запрос, желание быть успешным, желание быть первым.
Не могу не спросить про вашу работу в Голливуде. Над чем сейчас работаете ?
Я так устроен и жизнь свою так организую, что мне все время нужно быть перегруженным. Для меня один проект не может решить судьбы. Я только что снял фильм, который называется Green Birds, надеюсь, он будет очень заметным. В ближайшее время мы начнем его показывать на фестивалях — совершенно неожиданный проект, непохожий на все, что было до этого. Кстати, это кино о журналистах, о том, насколько это драматичная и экстремальная профессия.
У меня и мама была журналисткой, и сестра — так что я очень хорошо этот мир понимаю. И у меня сейчас заканчивается работа над фильмом, который похож на «Время первых». Он снят, идет монтаж в Америке. А называется он «Война токов», в нем участвуют звезды, которых знает и любит зритель, в том числе и российский — Бенедикт Камбербэтч и Майкл Шеннон. Это тоже фильм про время первых — но американское, в мире инноваций, кино о человеке, который придумал все: и электричество, и запись звука, и электрогитару. Даже электрический стул. Но если «Время первых» это гимн первым, то «Война токов» — о трагедии первых при всем их героизме.
Беседовал Денис Рузаев, Лента.ру
