Куда исчез латвийский карп: что вместо него?

Согласно словам представителя Ассоциации рыбных производителей Марциса ЗИНЬГИСА, в год в прудовых хозяйствах страны выращивают около 500 тонн рыбы. 90% — карп, остальное – карась, линь, щука. В среднем на каждого жителя приходится около 400 граммов прудовой рыбы в год. Не густо. Даже если учитывать, что карп у латвийцев присутствует только на рождественском и новогоднем столах.

Дефицит заполняют энергичные литовцы, у которых карпа выращивают в четыре (!) раза больше — 2 тысячи тонн. Везти им рыбу дальше, но при этом цена на прилавках бывает ниже нашей. Удивительно и то, что в советское время все обстояло ровно наоборот: сюда к нам ездили из Литвы за местной рыбой, в том числе карпом.

— Карпа выращивали в Латвии еще в 1920–1930–е годы, а серьезное промышленное разведение этой рыбы началось после войны, — продолжает эксперт. – Для многих колхозов карповые пруды были главной нишей. Но пруды требуют модернизации, инвестиций. В Литве к делу подходят серьезнее: плотность выращивания рыбы там значительно выше, чем у нас...

Неудивительно, что соседи сегодня обеспечивают карпом не только себя, но и Латвию, Польшу. В латвийских торговых сетях не называют, сколько на их прилавках местного карпа и сколько литовского, но признают, что привозного больше.

Ломать — не строить

По словам эксперта, строить новые пруды – дело очень дорогое. Легче модернизировать то, что есть. Литовцы этим и занялись. А многие из латвийских прудов, оставшихся с советских времен, заросли. Правда, есть и другие примеры.

— Самый крупный — AO Nagli, более 1 000 гектаров, успешно работает. Точно так же, как и рыбохозяйство в Скрунде — это свыше 600 гектаров. Хотя есть пруды, которые нужно восстанавливать, — продолжает собеседник. – Развитие отрасли идет волнообразно. В 2007–2008 годах объемы были выше – около 700 тонн карпа в год, затем наступил спад…

Многим местным хозяйствам сложно решить даже такую задачу, как транспортировка рыбы в торговую сеть. Сообща это было бы легче, чем каждому рыбохозяйству в отдельности. Так почему не создать кооператив, который бы этим занимался? Но нет – каждый тащит одеяло на себя. Увы, это характерно и в целом для латвийского сельского хозяйства.

Свежий ли карп: как определить?

Впрочем, потребителю не так уж важно, откуда рыба – из Латвии, Литвы или Польши. Он первым делом смотрит на цену и качество. И вот тут в последнее время появились нюансы.

В Латвии, как и в Литве, не так давно запретили продавать живого карпа. А значит, стало сложнее узнать: свежая ли рыба? Как же определить?

По словам директора рыбопитомника Tomes Ивара ПУТВИКИСА, первым делом нужно смотреть на жабры – у свежей рыбы они ярко–красные. Не забудьте проверить глаза: если на них пленка – рыба однозначно не первой свежести...

Некоторые потребители сетуют и на привкус карпа. Бывает, отдает илом. Не с особенностями ли кормления это связано?

По мнению эксперта, привкус зависит от того, в каком водоеме выращивали карпа, а не от корма. Если выращивали в торфяном пруду, с илистым дном, то и привкус неизбежен. Но такую рыбу мало кто захочет есть, поэтому в большинстве прудовых хозяйств проточная вода, твердое дно, а значит, нет и специфического привкуса...

Ни денег, ни рыбы

Небезынтересно потребителю и то, что под аквакультуру (разведение рыбы в прудовых хозяйствах) Евросоюз выделял Латвии огромные суммы.

— С 2007 по 2013 год — 24 миллиона евро, с 2014–го по 2020–й — 28 миллионов евро, — рассказывает  руководитель Ассоциации рыбопромысловых хозяйств Латвии Инарийс ВОЙТС. – Я неоднократно спрашивал у служб, распределяющих деньги, — например, у Службы поддержки села, — где отдача? Так и не узнал. Сплошные отговорки. Мол, нужно время. Но прошел уже не один год. А карп через три года достигает товарного веса — килограммового, через четыре – двух килограммов. Можно смело везти на рынок. Но незаметно прироста объемов...

Лет пять назад к вашему автору приходил бывший председатель некогда большого колхоза из–под Огре и рассказывал, как пилят в их округе европейские деньги, предназначенные на аквакультуру:

— Каждый второй подвозит к дому технику и выкапывает рядом пруд. Но он не для выращивания карпа, а совсем для другого — отдыха, баньки, любительской рыбалки…

Дело в том, что выращивать рыбу в промышленных объемах можно только в больших прудах – площадью в десятки и сотни гектаров. Маленькие же отдачи не дают. Это чистое закапывание европейских денег в песок. Максимум, что можно организовать на таких прудах, – любительскую рыбалку. Но это уже другая сфера.

Пилите, Шура, пилите!

Вы спросите: неужели чиновникам ЕС безразлична судьба выделенных денег? Неужели их нельзя было бы использовать рациональнее? Например, для модернизации тралового флота, который давно переживает нелучшие времена? Деньги все равно дают как бы под рыбную отрасль.

— В том–то вся штука, что Европа не поддерживает восстановление рыболовных судов или покупку новых, а в аквакультуру готова давать деньги, — поясняет г–н Войтс.

Логика проста. Зачем большим соседям по ЕС — датчанам, полякам, немцам – конкуренты? Лучше пусть и дальше влачат жалкое существование, а их воды пусть бороздят чужие суда. Сами же латвийцы пусть прудовой рыбой занимаются (хорошо, что не аквариумной). Однако и с этим у нас не получается...

Заколдованные сети

Но латвийские водоемы не одними прудами богаты. У нас же немереное количество озер и рек. Вот чем можно действительно гордиться. Однако и из этих водоемов на прилавках все меньше рыбы.

Если в Риге ее еще можно увидеть (щуку, окуня, судака, леща, плотву), то о провинции этого не скажешь. И при этом самоуправления ежегодно выдают массу лицензий на установку на реках и озерах мереж, сетей!

— Я спрашиваю у чиновников: где рыба, куда исчезает? Она же должна быть – раз устанавливают сети. Но ответа так и не получаю, — добавляет г–н Войтс...

Контролёры, ау!

Вот так! Как прошерстить маленький магазинчик в городе, мастерскую или парикмахерскую, — тут проверяющих пруд пруди: от полиции и языковой инспекции до налоговиков и Продовольственно–ветеринарной службы. А как проверить, куда исчезает рыба из сетей и почему ее не видно на прилавках (а озера и реки, принадлежащие, кстати, всем, продолжают расхищать), — тут контролеров не дождешься.

Тем более не узнаешь, где десятки миллионов, вложенные в аквакультуру. Это же такая «мелочь» по сравнению с отсутствием аплиецибы о знании госязыка!

В одном случае — покушение на государственные устои, в другом — продолжение «истории успеха». На бумаге, естественно...

Илья ДИМЕНШТЕЙН