Видео
В мире
Георгий Сорокин нынче пенсионер, а в 1991 гноду был главным инженером Даугавпилсского завода приводных цепей. Вот что он рассказывает о судьбе предприятия в это переломное время.
"24 августа 1991 года Верховный Совет Латвии своим постановлением перевел предприятия союзного подчинения в юрисдикцию Латвийской республики. Наш завод вошел в подчинение Министерства промышленности. 28 августа завод посещает министр промышленности Миллер и увольняет директора. Я продолжаю работать как главный инженер с исполнением обязанностей директора. На посту директора министерство утвердило меня 14 января 1992 года.
На заводе – полная деполитизация: в коллективе не было ни Народного фронта, ни Интерфронта, ни парткома – только профсоюзный комитет. Реально действовал коллективный договор.
90-е годы я разделяю на два этапа: работа на госпредприятии до 1996-го года и работа на уже приватизированном предприятии АО "Завод приводных цепей".
1992-1993 годы – это время хаоса и неопределенности. Но мы помнили о своей социальной ответственности. Перед руководством завода стояла главная задача – обеспечить работой и зарплатой 2,5 тысяч работников. У нас было никакого переходного периода на разработку договорных отношений с партнерами. Нужен был металл, раньше мы его получали по фондам, выделяемым союзными металлургическими предприятиями. Теперь купить его в России мы не могли. Остро стояла и проблема сбыта. Завод продажей продукции не занимался, а производил отгрузку по нарядам союзных структур: "Автоэкспорта", "Тракторэкспорта", Госснаба и др. Теперь нам надо быо стать одновременно экспортером сырья, и импортером продукции.
Очень помогли личные связи. Мы заключили прямые договоры с потребителями в России, Украине, Белоруссии, под эти договоры получали разрешения на приобретение металла в России на весь объем производства.
Встречались со всеми ведущими потребителями Европы (Германии, Италии, Испании, Франции, Польши).
Заводы бывшего СССР почти прекратили выпуск мототехники, сельхозтехники и других изделий, потребность в приводных цепях уменьшилась вдвое. Сокращение людей стало неизбежным. К 1995 году на заводе работало 1350 человек.
Важно, что при сокращениях не было нарушено трудовое законодательство, все согласовывалось с профкомом.
Отмечу, что условия работы на заводе в то время были очень тяжелые – температура зимой в цехах и конторских помещениях была не выше +8 градусов. У предприятия не было средств даже, что до + 11-18 обогреть помещения. Сократили рабочую неделю – сначала до четырех дней, потом и до трех.
Постепенно появились потребители из СНГ, но многие предприятия там были неплатежеспобны. Для взаиморасчетов мы ввели бартер. Открыли три магазина. Брали у партнеров все: от лопат и граблей до тракторов. Латгалию обеспечили велосипедами, продали более 300 жигулей, 35 тракторов Минского тракторного завода.
Этот период для меня был самым экстремальным, но и самым интересным. Мы были максимально самостоятельны – государству было не до нас. Когда преодолеваешь невероятные препятствия и достигаешь результата, появляется мотивация для еще более энергичного труда.
Мы работали с полной самоотдачей, и к 1996 завод стал стабильно работающим предприятием, без долгов, с устойчивым рынком сбыта (50% в СНГ, 50% - в Европе). Поэтому желающих приватизировать завод хватало. Но печальный опыт других предприятий(завода химволокна, завода электроинструмента ДАУЭР, которые купили иностранцы), помог мне убедить г-на Наглиса (главу Агентства приватизации), что владельцами нашего завода должны стать жители Латвии. Мы настаивали на таких условиях приватизации:
сохранение численности работников в течение трех лет;
прибыль в течение трех лет направляется на инвестиции и в основные и оборотные средства.
Перед приватизацией на баланс города были переданы пятиэтажное общежитие, два детских сада, два пятиэтажных жилых дома, достроенных, но без внутренней отделки, производственный корпус (10 000 кв. метров), столовая на 530 мест.
Экономическая ситуация не позволяла наращивать объемы производства, но и спада не было. Завод даже был спонсором Олимпийского комитета с 1992-го по 1999-й годы и спидвейного клуба "Локомотив", и подарил городу трамвай.
Экономический стресс нас настиг в 1998 году вместе с обесцениванием российского рубля в пять раз. Мы договорились с партнерами и перешли в расчетах на доллары. Но наши работники частично потеряли в зарплате, которая была восстановлена в 2000-м году. Главное – во врем кризиса мы сохранили инженерные службы с ее цехами. В 21-й век завод вступил как стабильно работающее предприятие, производящее продукцию высокого качества, на которую был спрос в СНГ и ЕС."
