Иван Яхимович: один из тех, каких мало

Год назад, 5 августа 2014 года, в Даугавпилсе на 84–м году жизни скончался Иван (Ян, Янис) Антонович Яхимович — активный участник общественного движения в СССР конца 1960–х годов. От имени друзей и единомышленников Ивана Яхимовича выражаем соболезнование его жене и другу — Ирине Сергеевне Чижовой, их четырем дочерям — Ирине, Татьяне, Виктории, Инне. Похоронили Ивана Антоновича в Даугавпилсе, на католическом кладбище. Мир праху его… Иван Антонович Яхимович родился 3 января 1931 года там же, в Даугавпилсе, в многодетной (десять детей) польской рабочей семье. Один из его братьев во время войны был призван в Латышский легион, подвергался репрессиям, вернулся домой. Другой брат, старший, погиб под Москвой, посмертно был награжден орденом "Красной звезды". Человек незыблемых убеждений Большая часть жизни Ивана Яхимовича была посвящена общественной деятельности. Его темперамент дал знать о себе еще в школе, активизировался в десятилетней комсомольской работе, проявился и в студенческие годы (1951–1956 гг.) на историко–филологическом факультете Латвийского университета, на целине, в одной из школ Дагдского района (Латгалия), где он работал учителем русского языка и литературы, а затем инспектором отдела народного образования. Вступив в Коммунистическую партию в 1961 году, Иван Яхимович стремился на практике реализовать свои идеалы в области экономики, права и культуры. Став председателем колхоза JaunA gvarde ("Молодая гвардия"), он был твердо уверен, что он сумеет вывести его в передовые. С 1960 по 1968 год Иван Яхимович пытался достигнуть этой цели. Успехи на пути экономического подъема были, но, по мерке самого председателя колхоза, весьма незначительные и крайне медленные. В 1963 году, решив, что ему недостает знаний, Иван Яхимович поступает на заочное отделение Елгавской сельскохозяйственной академии. Отметим, чуть забегая вперед, что колхозники ценили своего председателя, о чем говорили и на суде над Иваном Яхимовичем (об этом ниже). Впечатление на них должен был произвести и начальный оклад жалованья (30 руб.), положенный им самому себе по давно уже отмененным законам партмаксимума. Политический темперамент и коммунистические убеждения заставляли Ивана Яхимовича штудировать труды классиков марксизма–ленинизма, что в итоге привело его к некоторым сомнениям относительно верности пути, по которому вела страну КПСС. Параллельно шли поиски единомышленников, способных бороться за "возврат к ленинским нормам партийной жизни". ХХ и ХХII съезды КПСС стимулировали эти поиски. Человек незыблемых убеждений, он готов был всегда и всюду открыто отстаивать свою точку зрения, что в середине 1963 года привело к его изгнанию из партии. Борьба Ивана Яхимовича за отмену несправедливого приговора завершилась его победой — решением Президиума ЦК КП Латвии он был восстановлен в партии, ему всего лишь был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку. Эта победа над косностью и демагогией, надо полагать, еще в большей мере заставила его поверить в себя, в свою правоту, в свое предназначение, отчасти даже в миссию, ради чего, случалось, приходилось содержать семью на голодном пайке. Но то, что его первые три девочки (1961, 1962, 1964) хором пели "Интернационал", вполне укладывалось в тогдашние представления отца семейства о жизни, о борьбе, о семье. "Не шаркуны будут определять наше будущее" Переломным для Ивана Яхимовича стал 1968 год. Вдохновленный попыткой Коммунистической партии Чехословакии перейти на рельсы строительства "социализма с человеческим лицом", воодушевленный пусть тогда еще едва слышными голосами правозащитников, он отправил в Москву, в ЦК КПСС, письмо с осуждением судебных процессов над диссидентами, наносящих, по его мнению, "огромный вред… нашей партии и делу коммунизма…". Письмо, заканчивавшееся уже анахронистическим для тех времен возгласом — "С коммунистическим приветом!", помечено было 23 января. Возможно, датировка письма как–то связана с годовщиной (22 января) со дня смерти основателя Коммунистической партии Советского Союза В. И. Ленина. Непосредственный повод к письму — закончившийся на днях судебный процесс над Юрием Галансковым, Александром Гинзбургом, Алексеем Добровольским и Верой Лашковой, обвиненных в "антисоветской агитации и пропаганде". Процесс этот неожиданно послужил толчком к развитию правозащитного движения в СССР. Вот в сокращении письмо И. Яхимовича, написанное вслед обращению москвичей Ларисы Богораз и Павла Литвинова "К мировой общественности" в связи с "процессом четырех". ЦК КПСС от Яхимовича И. А., члена КПСС, пред. колхоза "Яуна Гварде" Краславского р–она Латв. ССР Я не могу судить о степени виновности лиц, так или иначе подвергающихся репрессиям, ибо не располагаю достаточной информацией. Но в чем я твердо убежден и знаю — огромный вред причиняют партии и делу коммунизма в нашей стране, и не только в нашей, подобного рода процессы, какой состоялся в Московском гор. суде с 8 по 12 января с. г. … Со времени Радищева суд над писателями в глазах передовых мыслящих людей всегда был мерзостью. Что думали наши доморощенные деятели, затыкая рот Солженицыну, придуриваясь над поэтом Вознесенским, "наказывая" каторгой Синявского и Даниэля, впутывая КГБ в спектакли с внутренними врагами? … Не шаркуны, не поддакивающая публика (о, господи, сколько ее развелось!), не маменькины сынки будут определять судьбу нашего будущего, а именно бунтари, как самый энергичный, мужественный и принципиальный материал молодого поколения. Глупо в них видеть противников советской власти, архиглупо гноить их в тюрьмах и издеваться над ними. Для партии такая линия равнозначна самоудушению. Горе нам, если мы не умеем договориться с этой молодежью. Она создаст, неизбежно создаст новую партию. Загляните немного в историю и убедитесь в этом. Нельзя идеи убить пулями, ни тюрьмами, ни ссылками. Кто не понимает этого, тот не политик, не марксист. … Пусть "Новый мир" снова напечатает произведения Солженицына, пусть Серебряков издаст в СССР свой "Смерч", а Е. Гинзбург — "Крутой маршрут", все равно их знают и читают, чего греха таить. Я живу в провинции, где на один электрифицированный дом — десять неэлектрифицированных, где зимой–то и автобусы не могут пробраться, где почта опаздывает на целые недели. И если информация докатилась самым широким образом до нас, то можете себе представить, что мы наделали, какие семена посеяли по стране. Имейте мужество исправить допущенные ошибки, пока не впутались в это дело рабочие и крестьяне. Я хотел бы, чтобы это письмо не обошли молчанием, ибо дело партии не может быть частным делом, личным делом и тем более второстепенным делом. Я считаю своим долгом коммуниста предупредить ЦК своей партии и настаиваю, чтобы с содержанием этого письма были ознакомлены все члены ЦК КПСС. Письмо адресовано т. Суслову именно с этой целью. С коммунистическим приветом! 23 января 1968 г. И. Я. Яхимович Письмо осталось без ответа, и вскоре с оказией было передано московским правозащитникам, в частности, Л. О. Богораз. Не позднее начала марта оно было зачитано по "Голосу Америки" и другим зарубежным радиостанциям, и это получило широкий резонанс, как свидетельство расширения социального, национального, территориального и политического спектра правозащитников — в лице председателя колхоза из Латвии, члена КПСС Ивана Яхимовича. Вслед за письмом, в марте, в Москве появился и сам И. Яхимович, принятый там с вниманием и ожиданием… Среди новых знакомых — участники демократического движения 1960–1970–х гг.: П. Литвинов, Л. Богораз, П. Григоренко, А. Марченко, П. Якир, В. Красин… Вот что позднее писала о Иване Яхимовиче Л. Богораз: "Я узнала об Иване Яхимовиче в 1968 году, еще весной того же года познакомилась с ним. Он пришел в квартиру Павла Литвинова, где была и я. Очень хорошо помню то впечатление, какое он тогда произвел на меня: очень чистого, может быть, по–детски наивного человека; это впечатление усиливалось его внешностью: несколько аскетическое лицо с ясными глазами пронзительной голубизны. После первой встречи мы виделись еще раз. Меня поразила его история: школьный учитель, он оставил "интеллигентный" род занятий и ушел в председатели колхоза, пытаясь вытянуть его из нищеты, — дело, по моим представлениям, заведомо безнадежное (не отсюда ли ощущение детской наивности?). Но Иван Яхимович, видимо, был из тех немногих, для кого слово превращается в нравственный императив, в конкретное практическое дело. Уж коли вступил в партию, которая обещала служить народу, защищать его интересы, — вот он и служил народу, беззаветно, бескорыстно, забывая о себе, отодвигая на второй план интересы своей семьи. Это был некрасовский тип "народного заступника", правдоискатель. Наверное, по этой же причине он пришел к Павлу Литвинову (чтобы искать правду вместе?). Ивану Яхимовичу было, конечно, гораздо труднее, чем нам, москвичам. У нас ведь была компания друзей, близких по духу, помогавших друг другу. Иван Яхимович вступил в борьбу со злом один, в далеком латышском селе, где крестьяне, правда, уважительно относились к своему председателю, но вряд ли понимали и разделяли его донкихотскую идею ненасильственного противостояния". В марте 1968 года И. Яхимович был исключен из партии, в мае — снят с должности председателя колхоза, исключили его и из Сельскохозяйственной академии. Но все это не остановило его в "борьбе за правое дело". "Кому наша правда публично нужна?" Как известно, в правозащитном движении было несколько направлений, одно из них представляла неформальная группа коммунистов или бывших коммунистов; в состав этой незначительной в численном отношении фракции входил и генерал П. Григоренко, с которым Ивана Яхимовича связывали надежды на восстановление все тех же "ленинских норм партийной жизни". Но не только политические интересы объединяли этих людей, они ценили друг в друге и личные достоинства… Позднее Петр Григорьевич, вспоминая об этих и других днях, писал о Яхимовиче: "Человек предельной чистоты и честности, свято веривший в светлые идеалы коммунизма, вкладывавший душу и сердце в его строительство, высказался против антидемократических действий властей, за это подвергся административным и партийным гонениям, затем против него создано провокационное, целиком фальсифицированное дело, которое закончилось бессудным направлением в психиатричку". Приблизительно в той же интонации писали о Яхимовиче участник и историк правозащитного движения Л. Алексеева, адвокат на многих процессах правозащитников Софья Каллистратова. В конце июля 1968 года, за месяц до начала известных событий в Чехословакии, П. Григоренко, И. Яхимович, еще несколько человек, близких к ним по былой партийной принадлежности, подписали письмо в поддержку демократических реформ в Праге, в поддержку первого секретаря ЦК компартии Чехословакии А. Дубчека. В конце февраля 1969 года Иван Яхимович и Петр Григоренко составили обращение "К гражданам Советского Союза", в котором, осуждая действия Советского Союза в отношении "пражской весны", призывали граждан Советского Союза добиваться вывода советских войск из Чехословакии. К этому времени И. Яхимович жил в Юрмале, работал кочегаром в одном из санаториев. 24 марта 1969 года он был арестован и вскоре подвергнут в Риге судебно–психиатрической экспертизе, продолженной в Москве, в Институте им. Сербского, и завершившейся, как и следовало ожидать, принудительным лечением. Иван Яхимович стал одним из первых диссидентов, к которому государство применило эту меру "социальной защиты". Через месяц с небольшим после ареста Ивана Яхимовича был изолирован и генерал П. Григоренко, предлагавший создать комитет в защиту И. Яхимовича, который, как считается, мог бы стать первым из заявленных союзов борьбы за соблюдение Конституции СССР. Содержался Иван Яхимович в Рижской психоневрологической больнице. Рижские друзья поддерживали его семью самообложением, какая–то помощь поступала из Москвы. В больнице Иван Яхимович познакомился с Ильей Рипсом, содержавшимся там же в связи с попыткой самосожжения у памятника Свободы в Риге в знак протеста против вторжения советских войск в Чехословакию. 19 апреля 1971 года завершился кем–то отмеренный срок пребывания Ивана Яхимовича в психбольнице, где он провел два с лишним года… Определенную роль в его освобождении из "медзаключения" сыграла его адвокат — С. В. Каллистратова. Всеми силами стремилась вернуть мужа семье его жена — Ирина Сергеевна, педагог, после ареста мужа лишенная возможности работать в школе. В Юрмале и Риге Ивану Яхимовичу жить "не рекомендовали", он вернулся в Даугавпилс, где много лет проработал мастером лесопарков (или, как он называл себя, лесником, лесоводом, лесничим) в городском комбинате благоустройства, где объект его внимания — природа, помощники в сохранении природы, в борьбе за природу, в борьбе с порубщиками — школьники, "зеленый патруль". К 700–летию Даугавпилса по его инициативе в городе и его окрестностях укоренились 100 000 саженцев. В эти годы связь с внешним миром была почти утрачена (разве что сохранялась через радио); одно из немногочисленных исключений — Петр Григоренко, который после освобождения из психиатрической больницы в 1974 году как–то отдыхал с женой и сыном в Юрмале. Вынужденное молчание было прервано во второй половине 1980–х — начале 1990–х годов, в переломные годы. Были ли попытки вернуться на всесоюзную стройку? Не исключено, во всяком случае, в 1990 году он встречается в Москве с Ларисой Богораз. Быть может, его сохранившиеся дневники когда–нибудь расскажут нам, о чем шла речь в той давней беседе? Конечно, вспоминали прошлое, но говорили ли о будущем, о реальной работе во имя будущего или признавались в том, что диссидентам участвовать в регулярном демократическом строительстве — неподъемная ноша. Сомнительно, чтобы разговор шел по этому пути. Во всяком случае, в эти же годы Иван Яхимович — горячий сторонник Народного фронта Латвии, член думы Народного фронта, баллотировался в Верховный Совет и Сейм Латвии и, конечно же, стоял на рижских баррикадах января 1991 года. Депутатом стать не пришлось… Позднее, уже на пенсии (с 1992 года), Иван Яхимович много внимания уделял досугу, культуре, трудоустройству жителей Даугавпилса, ставших безработными в новых экономических и политических условиях. Мы познакомились с Иваном Антоновичем в самом начале 1990–х годов. Он был полон сил и здоровья, шел своей прямой дорогой, но уверенность и сомнения уже шли рядом. Разве что доля сомнений в начале 90–х была еще очень незначительной, но ширилась с течением времени. На протяжении всей своей жизни Иван Яхимович вел дневник. В конце 1980–х годов он составил небольшую автобиографию, в которой именовал себя в третьем лице: Иван Антонович Яхимович родился… пас коров… видел гробы с телами замученных… объездил Латвию, потом Союз… встретил свою будущую жену… принял решение оставить свой пост инспектора РОНО… был изолирован… Скорее всего, эта автобиография в третьем лице — предвыборный материал, но есть что–то корневое в этом именовании себя в третьем лице… И, конечно, писал стихи. Приведем одно из них. Людской полигон Нас мало осталось. Мы скоро уйдем, Навечно покинув Людской полигон. Мы станем землею, Ковыльной травой, Уже никогда Не вернемся домой. Случайный свидетель Событий былых Случайно отметит Заслуги одних, Случайно забудет Других имена – Кому наша правда Публично нужна? Мы только эпоха. Мы только война. И время нас спишет, Как павших война. Борис РАВДИН. 23 июля 2015. №29