Видео
В мире
Глядя на это сейчас становится ясно, что это мнение полностью ошибочное. Приватизация считалась единственным, что может спасти промышленность Латвии и одна из причин, почему в этом плане не все удалось – недостаточный темп приватизации, связанный с конфликтом между Годманисом и Верховным советом по этому вопросу.
Во всех трех странах Балтии происходили примерно одинаковые изменения. После стремительного спада в 1993-1994 годах был достигнут минимальный показатель производства – 32-48% по сравнению с 1990 годом. После этого наступила стабилизация и до 2000 года никаких особенных изменений не происходило. Однако Эстония, где реформы и приватизацию в основном завершили к 1996 году, сохранила свой производственный потенциал. Уже к 2000 году она достигла примерно 2/3 от объемов производства на 1990 год.
В Латвии больше всего пострадали заводы радиоэлектроники, производство в этой части отрасли упало до 14% по сравнению с 1990 годом, а также производство бумаги (18%) и производство электротехники (22%). Меньше всего пострадала полиграфия (88%) и металлообработка (68%). И единственная отрасль, где показатели даже выросли по сравнению с 1990-м была деревообработка (+9 %).
Власть иллюзий
Министр нескольких правительств Эдмундс Крастиньш написал книгу «Латвийская промышленность в XIX–XXI вв», где рассказал, что в 1990-м году Литва была впереди Латвии в вопросах производства. Уже в 1970-х на литовских заводах работало больше народу, чем у нас. А в 1980-х у литовцев был выше объем производства.
Падение объемов производства у Литвы и Латвии очень похожи, а у Эстонии падение было менее значительным и они быстрее от него оправились.
«Думаю, что более быстрое восстановление Эстонии произошло из-за более стремительной приватизации, чем у нас в Латвии. Она началась на два года раньше.
Когда “Mitsubishi” предлагала купить VEF за один миллион долларов, им было сказано, что только сам бренд стоит миллион и переговоры сорвались»,
- рассказывает Крастиньш.
Вторая причина стремительного обрушения отрасли была в структуре промышленности – в Латвии значительная доля производства была в отраслях машиностроения, тяжелого машиностроения и электроники. В одном лишь производстве радиоэлектротехники работало более 50 тысяч человек, больше 10% от всех занятых в промышленности.
Эта отрасль в 1990-е почти перестала существовать. После крушения СССР детали и материалы нужно было закупать по мировым ценам, но культура и качество производства, и таким образом конечный продукт, сильно отставали от мирового уровня.
Кроме того оказалось, что больше нет покупателей у военной продукции, выпускаемой в Латвии (Komutators, частично VEF и Alfa, заводы по ремонту танков и кораблей и т.п.). То же относится и к производству бытовой техники (Straume) и к продукции Вагоностроительного завода. Все это поставлялось в республики СССР.
Крастиньш говорит, что литовцам в этом плане повезло больше – у них было больше химического производства, их продукцию, например, минеральные масла, можно было продавать на Запад.
В тех условиях рынка выжили предприятия, которые изготавливали продукты питания или производили какие-то простые товары, которые удавалось успешно экспортировать. Например, Latvijas finieris и все заводы по деревообработке в целом, Valmieras stikla šķiedra, Liepājas metalurgs.
Фактически в советское время почти все продукция Латвии оседала в Советском союзе и лишь 10% экспортировалось на Запад.
Поэтому надежд на быстрое налаживание экспорта не было.
Можно ли было спасти?
Могла ли Латвия спасти в 90-е свою промышленность? К сожалению ответ – нет. Если точнее – могла, но тогда надо было идти по пути Белоруссии, которая осталась крепко связанной с Россией страной с ограниченными возможностями внешней политики.
Этот подход, возможно, сохранил бы производство в Латвии, но нельзя было бы и помышлять о вступлении в ЕС и НАТО.
Поэтому вопрос нужно ставить так – можно ли было спасти большую часть производства? Если бы в 1990-е годы было бы такое же понимание что есть сейчас – можно было бы, но его не было, поэтому не было и шансов.
«Нет. Совершенно ясно, что произведенная в Латвии радиоаппаратура не могла конкурировать с дешевыми радиоаппаратами из Юго-Восточной Азии. Несмотря на то, что она была очень качественной, затраты на нее были велики», - считает главный технолог Института научных исследований VEF Юрис Бинде, который сейчас является президентов компании “LMT”.
«Вторая проблема – отсутствие опыта торговли на международном рынке. Поиски иностранных инвесторов изначально был обречены на провал… нужно было стремительно сузить производство, чтобы снизить затраты. Единственное, что имело смысл спасать – единая система коммуникационных технологий, которую разрабатывали в сотрудничестве со странами Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Оставалось какие-то полгода до ее выпуска. Если бы это удалось, возможно, ситуация была бы другой.
Не было оборотных средств и.. возможно, не было фанатиков. С таким опытом как сейчас. Скорее всего нужно было отказать от дорогих исторических зданий, перевести производство в ангары на поля Стопини и работать не для массового рынка, а по нишевым продуктам. По измерительным аппаратам разного типа, спортивным табло, медицинскому оборудованию», - считает Бинде.
