Видео
Лев Толстой признавался, что свою любимую героиню Анну Каренину он списал с Марии Пушкиной (1832–1919), любимой дочери поэта. Вот и гадай: то ли трагичность литературного образа наложила отпечаток на судьбу прототипа, то ли проницательный взор классика увидел в экзотически–прек
Копия Пушкина
Маша была первенцем в семье первого русского поэта Александра Пушкина и первой красавицы Натальи Гончаровой. Она родилась в Петербурге 19 мая 1832 года, через год после свадьбы своих знаменитых родителей, наделавшей много шума в высшем обществе и при царском дворе.
Отношения между супругами были еще почти безоблачно нежными. Ребенка они ждали радостно, а красавица Натали еще за пару месяцев до рождения Маши грациозно вальсировала на балах.
За несколько дней до крестин дочери Пушкин с гордостью и легким кокетством напишет своей приятельнице Вере Вяземской: "Я в отчаянье, несмотря на все мое самодовольство. Жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы".
Назвали девочку в честь прабабушки Марии Ганнибал. Поэт очень любил старшую дочку, ласково называл ее "своей беззубой Пускиной", в письмах к жене и друзьям он постоянно справлялся о ней, тревожился о здоровье.
"Моя дочь в течение последующих пяти–шести дней заставила нас поволноваться. Думаю, что у нее режутся зубы… Хоть и стараешься успокоить себя мыслью, что все это претерпели, но созданьица эти так хрупки, что невозможно без содроганья смотреть на их страдания…" — сколько подлинного чувства звучит в этих словах Пушкина, адресованных другу!
Маше шел пятый год, когда ее отец был смертельно ранен на дуэли. В квартире на Мойке, 12, поселилось горе. Перед уходом Пушкин благословил всех четверых своих отпрысков. Маша была единственной, у которой остались об отце хоть смутные воспоминания — Саша, Гриша и Наташа были совсем малышами.
Оставшись вдовой в 24 года, Натали с детьми уезжает в свое любимое имение Полотняный завод под Калугой, где хозяйничает ее старший брат Дмитрий Гончаров. Из городской квартиры дети попадают в деревенское приволье. Тенистые аллеи, пруды, трава по пояс… Одно плохо — мама все плачет.
Маша была непоседой, играла с братьями Сашей и Гришей в мальчишеские игры, а к своим куклам шла только, когда няня начинала ворчать, что "беспременно маменьке все расскажет". Дядя Дмитрий рано научил детей сидеть в седле, и Маша до глубокой старости сохранила гордую осанку наездницы.
Гадкий утенок и фрейлина
Культ отца и русской литературы — в такой атмосфере росла Маша. Вдова поэта видела смысл жизни и утешение в том, чтобы дать детям Пушкина (она так и называла их — "дети Пушкина") хорошее образование, несмотря на крайнюю стесненность в деньгах, чтобы не сказать бедность. Ради этого она в 1839 году вернулась в столицу.
С детьми занимались друзья Пушкина, известные поэты и интеллектуалы Василий Жуковский, Петр Вяземский, Петр Плетнев. Сыновей готовили для поступления в Пажеский корпус, и девочки занимались вместе с ними. В девять лет Маша Пушкина свободно говорила и писала на немецком и французском языках, прекрасно музицировала на фортепиано, рисовала, хорошо играла в шахматы. В этой игре, кстати, была сильна и Наталья Николаевна.
Более всего Машу увлекала русская литература, хотя сама она стихов не писала — даже в альбомы подружкам. Может, потому, что помнила завет отца, который вскоре после ее рождения сказал жене: "Если когда–нибудь нашей Маше придет фантазия хоть один стих написать, первым делом выпори ее хорошенько, чтобы от этой дури и следа не осталось!"
Маше было 12 лет, когда мать вышла замуж во второй раз. Петр Ланской сумел стать настоящим отцом для детей Пушкина. Старшая в семье, Мария умела разрядить и уладить любой конфликт. С матерью ее всю жизнь связывали близкие душевные отношения.
Наталья Николаевна, сама блиставшая в свете и познавшая его коварство, с тревогой наблюдала взросление дочери. В детстве Маша была некрасивой, и мать беспокоило ее женское будущее. Тем более что приданого у дочерей поэта практически не было…
Но, как это часто бывает, гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Зимой 1849 года, в 17 лет, девушка стала выезжать на балы и произвела блестящее впечатление. Как говорили в свете, в ее чертах "красота матери соединилась с оригинальным экзотизмом отца".
Мария Пушкина продолжила образование в привилегированно
Мария Пушкина изящно одевалась, умела увлечь собеседника живым и умным разговором, обладала редким чувством юмора и удивительно обаятельной улыбкой. Кавалеры увивались за девушкой, добиваясь ее благосклонности. Но Мария Александровна будто чего–то ждала…
Замуж Маша вышла по тем временам поздно — в 28 лет. Младшая сестра Наташа часто упрекала мать, что это она "замариновала" Машу в девицах. Так что Наталья Николаевна явно вздохнула с облегчением, когда в 1860 году старшая дочь ответила согласием на предложение генерал–майора Леонида Гартунга (1832–1877).
Скорее всего, жениха и невесту познакомил отчим Петр Ланской. Впрочем, Леонида Гартунга, возможно, привел в дом кто–то из братьев, которые вместе с ним воспитывались в Пажеском императорском корпусе.
Настоящий полковник
Муж Марии Леонид Гартунг был потомственным военным. Его дед по отцовской линии, Иван Кристианович, происходил из Лифляндской губернии и бывал в Риге. Ну как же без "рижского следа"! Отец, генерал–лейтенан
Леонид Гартунг изменил фамильным традициям пехотинцев и поступил на службу в кавалерию. Он, как и отец, много воевал и имел немало боевых наград. Назначение его в 1868 году на пост управляющего Императорскими конными заводами в Туле и Москве было для него почетным и приятным. В те времена лошади использовались не только для скачек и прогулок по аллеям поместий. Кавалерия была серьезной военной силой, и Гартунг в течение 15 лет поставлял армии лошадей.
Лошади императорских конюшен были известны во всем мире, выступали на соревнованиях в Англии, Франции, Германии. Один из международных турниров Леонид провел рядом с селом Федяшено. На месте того ипподрома поле и сейчас ровное, как стол.
После успеха на всероссийской конной выставке в Москве в 1869 году Гартунг был "всемилостивейше пожалован" орденом Святой Анны, а в 1870 году произведен в генерал–майоры. Человек чести и безупречной репутации — так о нем говорили. Кто бы мог подумать, что любимое дело и принесет ему гибель…
Как Анна Каренина…
Вскоре после свадьбы, в апреле 1861 года, Мария и Леонид Гартунг уехали в Тулу, где у него был дом, а неподалеку от города, в селе Федяшино, — фамильное имение. Жили Гартунги открытым домом, часто принимали гостей. Их чайные вечера считались центром светской жизни губернии, и во многом это была заслуга хозяйки.
Все, кто встречался с Марией Александровной, отмечали ее всегдашнее спокойствие, приветливость и простоту в общении и в то же время необыкновенную изысканность манер, остроумие и великолепное знание русского и французского языков. Детей у Гартунгов не было…
В 1868 году в Туле на одном из приемов произошла встреча Марии Александровны и Льва Толстого, которая произвела на обоих глубокое впечатление. Сестра жены писателя, Татьяна Кузьминская, подробно описала этот эпизод: "Дверь из передней отворилась, и вошла незнакомая дама в черном кружевном платье. Ее легкая походка легко несла ее довольно полную, но прямую и изящную фигуру. Меня познакомили с ней. Лев Николаевич еще сидел за столом. Я видела, как он пристально разглядывал ее.
– Кто это? — спросил он, подходя ко мне.
– Мадам Гартунг, дочь поэта Пушкина.
– Да–а, — протянул он, — теперь я понимаю… Ты посмотри, какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые".
Лев Николаевич был очарован. Дома, в Ясной Поляне, он поделился своим восторгом с женой, отметив, что дочь не только внешне, но и внутренне похожа на своего великого отца.
Он признавался, что Мария Александровна послужила ему типом Анны Карениной — "не характером, не жизнью, а наружностью", уточнял он.
Внешность Анны Карениной — буквальное описание Марии Пушкиной на портрете художника Ивана Макарова 1860 года, в год свадьбы: "На голове у нее, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Прическа ее была незаметна. Заметны были только, украшая ее, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точеной крепкой шее была нитка жемчугу".
В черновом варианте романа "Анна Каренина" писатель даже назвал главную героиню Анастасией Пушкиной… И не на заводах ли Гартунга Толстой подсмотрел сцены скачек, в которых участвовал любимый Анною Вронский и другие офицеры?
Процесс века
Мария с мужем прожили 17 лет. Гром грянул в октябре 1877 года.
Леонид Гартунг, не чувствуя подвоха, согласился стать душеприказчиком купца 1–й гильдии Василия Занфтлебена. После смерти этого человека, который при жизни считался богатеем и сорил деньгами, в квартире были найдены только долговые расписки и… никаких денег.
Молодая вдова купца и его дети от первого брака намертво сцепились друг с другом в битве за наследство, которого не было. Каждая сторона подозревала другую в обмане. Гартунг оказался меж двух огней. Его обвинили в том, что он, имея свободный доступ к квартире покойного, мог взять все ценное себе.
Обвинение было серьезным, резонанс дела огромным — на всю Россию, ведь подозреваемый был известным человеком. Об этом писали все газеты. Наследники купца приводили железные аргументы — Гартунг был связан с лошадьми, играл на скачках, значит, мог проиграть доверенные ему деньги.
Напрасно Леонид Николаевич уверял, что никогда не играл ни на скачках, ни в казино. Но обвинение настаивало: душеприказчик должен знать, куда делось купеческое богатство! В дружеском кругу и в семье, кажется, не относились к процессу всерьез, полагая, что правда восторжествует. "Я была… убеждена в невиновности в тех ужасах, в которых обвиняли моего мужа, — писала Мария Александровна. — Он всегда был безупречной честности и с добрейшим сердцем".
Судебные прения продолжались четыре часа. Кроме честного слова, у Гартунга не было никаких доказательств своей правоты. Дело шло к обвинению. Леонид нашел в здании суда пустой кабинет, плотно закрыл дверь, написал на листке бумаги: "Свои долги я плачу сам… Я ничего не похитил и врагам моим прощаю". И выстрелил себе в сердце. Рука офицера не дрогнула. Присяжные заседатели признали генерала Гартунга виновным, но ему это было уже безразлично.
Хоронила генерала вся Москва. По воспоминаниям современников, процессия к Симонову монастырю растянулась на две версты. Его друзья и сослуживцы были уверены в том, что Гартунга оклеветали.
Эта история произвела глубокое впечатление на Федора Достоевского, который посвятил ей немало места в своем "Дневнике писателя за 1877 год". Размышляя о суде и трагической кончине генерала, он предполагает, что причиной трагедии стала воинская прямота Гартунга, не искушенного в интригах.
"Я им не прощаю"
Самоубийство мужа стало для 45–летней Марии Пушкиной страшным ударом. Она корит себя за то, что, как ей кажется, не проявляла должного участия и сострадания к мужу: "Когда я приехала в Окружной суд, надеясь еще увидеть его живым, и когда я увидела только его бездыханное тело, я забыла все наши ссоры. Я помнила только хорошие наши дни (…) и в тот момент я отдала бы все, чтобы его снова воскресить, хотя бы на одно мгновение… Умирая, он простил своих врагов, но я, я им не прощаю".
Мария Александровна переживет мужа на 42 года. Замуж она больше не выйдет, и собственного дома у нее никогда не будет. Кажется, она ищет и не находит себе места…
Оставшись одна, Мария продает поместье, переезжает в Тулу, потом в Москву. Несколько лет она прожила в семье своего старшего брата Александра Пушкина в подмосковном имении Лопасня. Он военный, рано овдовел, один воспитывал одиннадцать (!) детей, так что помощь сестры пришлась как нельзя более кстати.
Правнучка поэта Наталия Шепелева, со слов своей матери Веры, вспоминала: "Тетю Машу всегда отличало неизменное жизнелюбие, и манеры ее были истинно манерами светской дамы, много лет прожившей в высшем кругу. Когда она появлялась в гостиной, то до самого позднего вечера в ней уже не умолкали шутки и смех. У нее были красивые руки пианистки с длинными пальцами. Когда я смотрела на ее руки, то вспоминала о руках Александра Сергеевича, про красоту которых читала и слышала много раз".
Одна из комнат дома–музея Лопасня, "Пушкинского гнезда", так и называется "комната тети Маши". Фортепиано в гостиной помнит прикосновение ее легких пальцев, а под стеклом хранятся ее веер, нарядный воротничок и две шкатулки для драгоценностей, украшенные перламутром. Пустые… Драгоценности были проданы — то ли после революции, то ли еще до нее. Пенсию ей назначили совсем не большую, и прожить на нее было трудно…
После смерти брата в 1914 году Мария Александровна долгое время жила в Пензенской губернии у овдовевшей к тому времени сводной сестры Александры Петровны Араповой, в девичестве Ланской.
В старости это была величавая и очень моложавая седая дама. На восьмом десятке Мария Александровна без отдыха переплывала — туда и обратно — большой пруд.
Так же, как Пушкин, Мария Александровна была до крайности суеверна, пугалась совиного крика, зайцев, перебегавших дорогу, старалась ничего не делать тринадцатого числа, и если выплата пенсии приходилась на пятницу — день смерти Пушкина, она откладывала ее получение.
"Мой памятник"
В голодные революционные годы старшая дочь Пушкина переселилась в Москву, где сняла маленькую меблированную комнатку. Потом поменяла ее на другую — в Собачьем переулке, который был стерт с карты города при строительстве Нового Арбата…
Мария Александровна стала почетным попечителем и председателем первой Общественной библиотеки имени Пушкина, которой она передала все наиболее важные документы из семейного архива. Ее приглашали на торжества и литературные вечера, посвященные Пушкину, и она никогда не отказывалась.
Любимая дочь Пушкина часто приходила на Тверской бульвар, к памятнику отцу, и часами сидела возле него на скамейке. Спешащие мимо прохожие и не догадывались о том, кто это.
Во всей России знать лишь ей одной,
Ей, одинокой седенькой старухе,
Как были ласковы и горячи порой
Вот эти пушкинские бронзовые руки,
— эти строки советский поэт Николай Доризо посвятил Марии Александровне.
В Москве было голодно. В конце 1918 года нарком просвещения Анатолий Луначарский ходатайствовал о персональной пенсии для Марии Александровны, "учитывая заслуги поэта Пушкина перед русской художественной литературой". Комиссия, явившаяся обследовать бытовые условия будущей пенсионерки, засвидетельствовала, что она в свои 86 лет находится в здравом уме и трезвой памяти, а в ее русской речи присутствует легкий французский акцент.
Но пенсии от новой власти Мария Гартунг так и не дождалась — она была назначена за несколько дней до ее кончины. А 2 400 рублей, выданные в качестве единовременного пособия, были потрачены на похороны дочери Пушкина на кладбище Донского монастыря.
Баночки из–под кольдкрема и старинное жемчужное ожерелье, которое украшало лебединую шею Натальи Николаевны в день свадьбы с Пушкиным, — вот и все, что осталось родным после смерти старшей дочери поэта, пережившей несколько эпох. Писем и дневников Мария Александровна не оставила.
* * *
Усадьба в селе Федяшино в Тульской области, где прошли счастливые супружеские годы Марии и Леонида Гартунга, сейчас лежит в руинах. Местные жители уверяют, что испытывают в этом месте гнетущую атмосферу, а в окрестностях происходит больше несчастных случаев, чем в среднем по региону. Специалисты по аномальным явлениям объясняют это тем, что здесь проходит тектонический разлом.
Поневоле подумаешь: может быть, не случайно любимая дочь поэта верила в плохие приметы…
Ксения ЗАГОРОВСКАЯ.
