Видео
В мире
«Силиня (та, что премьер-министр) однажды заявила, что борется с бюрократией, видимо, имея в виду, что бюрократия плоха в принципе», - пишет Фрейманис и подчеркивает, что бюрократия сама по себе является лишь принятой формой порядка. Другое дело, как она реализуется и кто её реализует. И тут у Фрейманиса имеется целых четыре наблюдения.
Первый сюрприз – один чиновник может сам написать правила использования частных джетов и для себя и для других чиновников. То есть чиновники сами выдвигают идею, сами её принимают, сами выполняют (или не выполняют). А у Госконтроля, который должен проверять работу чиновником, уровень санкций сводится только к тому, чтобы погрозить пальчиком. А наказания оттягиваются на месяцы, как в случае в Кариньшем. «Иерархии здесь нет, либо она перевернута – подчиненные/зависимые пишут правила для себя и своего начальства, и никто фактически не контролирует их исполнение», - отмечает Фрейманис.
Второй сюрприз заключается в том, что эта бюрократия не распространяется на президента страны, сотрудников Сейма и других высокопоставленных чиновников. Фактически формализация и специализация превратились в компартментализацию – фрагментарное деление, которое увеличивает количество задействованных ресурсов (человеческих, временных, денежных, умственной энергии).
Третья неожиданность заключается в том, что привилегия высокопоставленного чиновника ехать домой частным джетом, если в ближайшие 12 часов в этом направлении нет регулярного рейса, совершенно иррациональна. "Можно подумать, что если высокопоставленному чиновнику и его свите придется ночевать в гостинице, то интересы страны будут подорваны - утром у Силини под глазами будут еще большие круги, чем сейчас. Кредитные рейтинги упадут. А репрезентационные расходы превысят стоимость частного самолета", - размышляет автор статьи.
Четвертый сюрприз - это скорее осознание того, что правила использования частных самолетов всерьез обсуждаются на общественном телевидении как нечто само собой разумеющееся. Это, конечно, интригует публику, но не воспитывает ее. Это просто приучает публику к мысли, что так может и должно быть. И программа Домбурса в этом плане стала частью бюрократической модели, отмечает Фрейманис.
Но при этом говорит, что его мало волнует бюрократия, которая не касается его лично. Другое дело, что в стране гораздо больше бюрократических изъянов направленных именно на простых представителей народа.
Общий вывод заключается в том, что на всех уровнях страны существует и процветает так называемая acquisitive (ресурсодобывающая) бюрократия: она приносит пользу высокопоставленным чиновникам (не ограничиваясь лишь теми, кто летает частными джетами), чьи потребности и интересы она призвана обслуживать, чтобы добывать больше денег, человеческих ресурсов и власти. Вопреки принципам относительно хорошей бюрократии, латвийская бюрократия нерациональна, имеет слабую базу знаний, сильно раздроблена, противоречива, чрезмерно зарегулирована, жесткая и обедняющая. В этой модели обычным гражданам отводится роль слепого послушного и эксплуатируемого ресурса.
