«Здесь мы бегали детьми». Рижские годы Василия Яна

Александровская гимназия находилась в стенах нынешней Музыкальной академии на Суворовской улице (сегодня Кр. Барона). Отец мальчика, Григорий Андреевич Янчевецкий, получил назначение в Ригу в 1876 году. Родом он был с Украины, из многодетной семьи священников. После окончания духовной семинарии выбрал светскую стезю – поступил на историко–филологический факультет Киевского университета.

Янчевецкого привлекли древние языки – латынь и греческий. После окончания вуза молодого абитуриента пригласили в одну из киевских гимназий, потом – на стажировку в Саксонию. Оттуда он и получает назначение в столицу Лифляндии. Приезжает с молодой женой и сыновьями.

К тому времени в Риге была лишь одна русская гимназия – Александровская. Причем открыли ее незадолго до приезда Янчевецкого – в 1868 году. Известный славянофил Юрий Федорович Самарин в своих знаменитых «Окраинах России» приводит записку генерал–губернатора Прибалтийского края Петра Павловича Альбединского, составленную им в 1868–м. Ее автор с сожалением констатировал следующее:

«…почти вся масса русского населения края составляет самый низший городской рабочий класс, бедный и в высшей степени невежественный. Только незначительная часть из них имеет самостоятельные занятия в качестве купцов, приказчиков, комиссионеров и содержателей ремесленных и иных заведений.

Последние, сравнительно высшие классы, до настоящего времени не сознавали еще серьезной потребности в образовании, в Риге было только одно уездное Русское училище, и притом родители охотно отдавали детей в немецкие школы. Между этими русскими найдется едва ли один, окончивший полное гимназическое образование; в их семействах решительно преобладает немецкий язык, и самые выдающиеся из русских рижан нехорошо говорят по–русски…»

Вот почему открытие русских гимназий имело первостепенное значение. Но одного этого было недостаточно. Нужно было найти и достойных педагогов. В лице Янчевецкого Александровская гимназия приобрела именно такого человека. Как и в Киеве, он преподавал греческий и латынь.

В книгах Антона Павловича Чехова преподаватели «мертвых языков» выглядят эдакими сухарями, людьми «в футляре». Григорий Андреевич был полной противоположностью этим литературным персонажам. Со своими воспитанниками он часто выходил в походы по побережью Рижского залива, по местам былых сражений с немецкими крестоносцами, знакомил с новинками литературы, в первую очередь – на любимые исторические темы.

Янчевецкий активно включился и в общественную жизнь русской Риги. Культурным центром русской общины в то время считалось литературно–певческое общество «Баян», которое устраивало и встречи с приезжавшими сюда литераторами, в том числе с Иваном Александровичем Гончаровым.
Семья преподавателя латыни жила в здании самого учебного заведения – на первом этаже.

Его сын впоследствии вспоминал:

«Окна нашей казенной квартиры были обращены одной стороной на засаженный старыми липами канал, пересекающий город. С другой стороны окна комнаты, где поместился я со старшим братом Митей, выходили на большой гимназический двор, куда на большой перемене выбегали поразмяться ученики всей гимназии…»

За вечерним чаем отец принимался за чтение «Рижского вестника». С нетерпением ждал газету и маленький Василий – ведь там печатали с продолжением «Остров сокровищ» Роберта Стивенсона.

Любимые предметы Васи: история, география, рисование, гимнастика. Часто он рисовал клоунов с цирковых представлений и купол самого здания цирка, который был виден прямо из окон гимназии.

На всю жизнь запомнились поездки на Рижское взморье, куда выезжали семьей. Писатель вспоминал:

«Наша семья иногда проводила лето на Рижском взморье. Однажды втроем с братом и отцом мы гуляли по дюнам между величественными соснами. Я отошел ближе к морю, а когда вернулся, застал отца беседующим с незнакомым человеком. «Смотрите, дети, — сказал он, — и запомните на всю жизнь. Перед вами – замечательный русский писатель и путешественник». Это был Иван Гончаров.

Отец раньше читал нам отрывки из «Обломова», «Фрегата «Паллады», и я застыл, как зачарованный, безмолвно глядя на удивительного незнакомца, обогнувшего земной шар, побывавшего в сказочных далеких странах, видевшего столько необычного!

Гончаров, улыбаясь, стал нам что–то рассказывать, а потом спросил, кем мы хотим стать. Я долго ничего не мог ответить от волнения, а потом с восторгом воскликнул: «Путешественником!» — и бросился бежать под дружный хохот взрослых.

Я был искренен в своем восторге, не забыл эту встречу и теперь могу сказать, что она была одним из светочей, постоянно освещавших увлекавшую меня с детства «дорогу дальних странствий»...»

Когда мальчику исполнилось 10 лет, отца, тогда уже директора Александровской гимназии, перевели в Ревель — нынеший Таллин. В Ревеле Янчевецкий встал у руля одноименной гимназии — Александровской, а в 1895 году возглавил Николаевскую.

Там же получил гимназическое образование и Василий. Из Ревеля он отправился в столицу – поступил на историко–филологический факультет Петербургского университета. А через несколько лет началась его «дорога дальних странствий».

На рубеже веков он отправился в путешествие по России, которое продолжалось два года. Итогом его стала книга, вышедшая в 1901 году, — «Записки пешехода".

Впоследствии судьба забрасывала писателя в самые разные уголки — в Туркестан, где он изучал восточные языки и жизнь местного населения, на Русско–японскую войну, куда он приехал в качестве фронтового корреспондента Санкт–Петербургского телеграфного агентства, на фронты Первой мировой, где он был военным корреспондентом, в Сибирь, где он был телеграфистом в армии Александра Васильевича Колчака.

Но Балтики он никогда не забывал. Образы средневековой Риги нашли воплощение во многих исторических романах Яна.

В 1948 году, за шесть лет до смерти, писатель вновь приехал в город детства. Он писал:

«Мы пошли по оживленным улицам, и вдруг я остановился, пораженный, — это была старая Суворовская улица: я увидел двухэтажное солидно построенное здание, и оно мне напомнило родную Александровскую гимназию... Дальше должен быть Верман–парк. Да, это он, старые липы и каштаны, и дорожки, где мы бегали детьми...»

Илья ДИМЕНШТЕЙН.