Тот самый Озолин

По воспоминаниям Маковицкого, "добродушный, простосердечный" хозяин квартиры "за необычные свои обязанности взялся с повышенным чувством ответственности, воспринимал их почти как историческую миссию и все время упрекал себя в том, что не может предоставить больному больше удобств". А Лев Николаевич в дневнике записал: "Любезный начальник станции дал прекрасные две комнаты". В доме была голландская кафельная печь, освещались комнаты керосиновыми лампами. Прибавилось у начальника маленькой станции и служебных обязанностей. В короткое время в Астапово буквально хлынули журналисты — корреспонденты газет "Новое время", "Речь", "Голос Москвы", "Русские ведомости", "Утро", "Русское слово". Прибывали специальные поезда, понадобились вагоны под жилье. Телеграф работал без перерыва. За неделю было отправлено и принято более полутора тысяч телеграмм. Корреспонденты обращались к Озолину, просили "сообщать сведения о писателе". Но он всем отказывал, хотя ему предлагали за это значительное вознаграждение. Для приехавших докторов и друзей Толстого Озолин освободил всю квартиру, переселившись с семьей в комнатку сторожа. После смерти Льва Николаевича его супруга Софья Андреевна писала Озолину: "С благодарностью вспоминаем Ваше сердечное участие и помощь во время нашего скорбного события. Благодарим и супругу Вашу. Искренне уважающая Вас Софья Толстая". Иван Иванович продолжал общаться с семьей Толстого и после 1910 года. В письме младшей дочери писателя от 7 февраля 1911 года он писал: "Последнее время я настолько углубился в свою обязанность, что никак не соберусь отблагодарить Вас за присланные моим детям лакомства… Ко мне обращалось несколько лиц с просьбами выступить с вопросом увековечения памяти Льва Николаевича в Астапове, но этого я не могу сделать. Сослуживцы же все надеются, что это забыто быть не может, и хотели бы, чтобы было открыто училище имени покойного при станции или невдалеке от нее… На доме прибита доска с датой смерти отца Вашего, на что требовалось разрешение министра путей сообщения, к весне хотим против окна разбить клумбу, посреди которой поставить бюст покойного, конечно, так, чтобы видно с платформы". Озолин бережно сохранял все, что связано с пребыванием в его доме великого писателя. Спустя год после памятных событий он сам тяжело заболел — инсульт. При содействии друзей и родственников Толстого Ивана Ивановича поместили в Пироговскую больницу в Москве. Там он провел три месяца. Но восстановиться полностью не удалось — речевые функции до конца не вернулись. О работе не могло быть и речи. Супруга с семьей решила переехать в Саратов, где жили ее родные. Осенью семья Озолиных уехала из Астапова. Железная дорога выделила бесплатный вагон для перевозки скромного имущества. Среди вещей был и большой сундук с книгами. В их числе — Полное собрание сочинений Толстого с дарственной надписью Софьи Андреевны Толстой. Новому начальнику станции Озолин вместе со служебными делами передал по особому акту предметы, находившиеся в комнате, где скончался автор "Войны и мира". Вещи эти принадлежали Озолиным, но семья понимала: они теперь музейные экспонаты. В Саратове жена Озолина сняла небольшую квартиру. В этом доме в январе 1913 года и закончил свои дни бывший начальник железнодорожной станции Астапово, название которой известно во всем мире. Вдова получила телеграмму с подписями членов семьи Толстого, его единомышленников и докторов, лечивших Льва Николаевича в Астапове: "Глубоко скорбим вместе с семьей И. И. Озолина об уходе его из этого мира. Благодарная память будет жить в сердцах друзей Толстого о прекрасном человеке, который с такой любовью заботился о Льве Николаевиче в дни его предсмертных страданий". "Какое сочетание случайностей сделало именно эту маленькую станцию, ничем не отличающуюся от сотен и тысяч других станций российских железных дорог, местом, где разыгралась последняя сцена великой трагедии: жизни Льва Толстого! Какое сочетание случайностей этого простого, милого человека, начальника станции Озолина, сделало историческим лицом, имени которого не хочется забыть!" — писал Валерий Брюсов, побывав на похоронах Толстого в Ясной Поляне и встретив там Озолина. А мы, латвийцы, можем гордиться тем, что среди людей, помогавших великому писателю в последние дни его жизни, был и наш земляк Иван Озолин. Кстати, в доме, где он жил на станции Астапово, сегодня мемориальный музей, а имя Озолина сохранилось в названии улицы близлежащего поселка. Может, и Латвия, когда–нибудь воздаст должное этому человеку, в духовном завещании которого было написано: "Я, нижеподписавшийся, Ррижский мещанин Иоганн, Александр, Яков Озолин, по национальности латыш…"? Дмитрий ИЛЬИН. 30 октября 2014. №44