Видео
В мире
В России намечаются выборы — а значит, от Калининграда до Владивостока страну сотрясает особенный, ни с чем не сравнимый зуд, передающийся по цепочке от чиновников к силовикам, бюджетникам, электорату. Горячая пора и у работников СМИ. Вечерний пустозвон с федерального канала Николай Плещев (Владимир Зайцев) еще доедает авокадо с лососем, запивая шабли, а на душе уже неспокойно: с утра нужно лететь в провинцию, чтобы заснять выборный процесс, что называется, в полях, в исполнении простых деревенских стариков и старух. Его оператор, видный брюнет Юра (Иван Жвакин), командировке тоже не больно рад: на таком материале сенсации не снимешь — ни тебе скандалов, ни расчлененки. А вот звезда глянца Света (Дарья Савельева), напротив, пресс-туру только рада — не столько из-за тоски по среднерусским пейзажам, сколько из-за любви к Юре. Ну а блогер Миша Кац (Алекс Артман) и вовсе источает искренний энтузиазм: сколько фактуры для своего YouTube-канала можно наснимать.
Деревня Ударник, которую даже в области небезосновательно считают безнадежной глухоманью («Представь себе жопу мира, а потом представь, что у нее есть своя жопа мира. Вот это Ударник и есть»), впрочем, ухитрится московских гостей удивить. И не раз. Сотовая связь не ловит, GPS не функционирует, вместо моста через реку, отделяющую деревню от остального мира, — старенькая паромная переправа. Население — 46 человек, из которых трудоспособных всего двое: председатель (Борис Каморзин) да его супруга. Зато история богатая — при царской власти местная фабрика снабжала картоном половину страны (отсюда и народное название Картонная пристань, она же Картонка). Ну и участковый (Михаил Ефремов) хоть и один на семь деревень сразу, но зато какой активный и деловитый. Всего за полдня успевает и у областных наркобарыг отжать товар с золотишком, и таджика, заправляющего торговлей паленой водкой и гастарбайтерским трудом, на счетчик поставить, и дельца крадеными автомобилями приструнить. Прибытие столичных журналистов, впрочем, тревожит его немного по другой причине: у деревни Ударник есть один страшный секрет.
Пытается удивить зрителя и «Картонная пристань», игровой дебют свердловского режиссера Кирилла Котельникова, известного прежде всего по работе над клипами уральских рок-групп вроде «Чайфа» и «Агаты Кристи». Прежде всего, конечно, тем сюжетным твистом, который во второй половине фильма позволяет тому совершить жанровый перевертыш — из иронической зарисовки о столкновении столичной публики с провинциальными реалиями превратиться практически в самобытный хоррор на закваске из водки, хтони и белого шума, не прекращающегося, несмотря ни на что, телевещания (телевизоры в Ударнике выключать не принято — чем еще-то заняться?). Бегут, спотыкаясь и падая в грязь, между завалинками и баньками москвичи, палит им вслед картечью, прибаутками и перегаром провинция — и никто не замечает, что до наступления в Ударнике натурального зомби-апокалипсиса остается всего лишь один решительный драматургический шаг.
На эту, уже исключительно жанровую территорию «Картонная пристань», впрочем, предпочитает не заходить: Гоголь режиссеру Котельникову и его сценаристам все-таки ближе, чем Джордж Ромеро. И по-настоящему «Пристань», снятая не только без государственных, но и без столичных денег, удивляет не поворотами сюжета, но неожиданной и непривычной для русского кино прямотой: там, где московский кинематографист аккуратно выбирает каждое слово, провинциал беззастенчиво рубит с плеча. Вырисовывается, может, и несколько неказистая, но достаточно убедительная картина русской жизни, доведенной до абсурда так давно, что и тот в этом пейзаже сгинул — потонул под грузом из мертвых душ и безбожно их эксплуатирующей коррупции, улетучился под звон бутылок подзаборной алкашни и бравурную пропаганду из федерального телеэфира, ориентир которому задает лишь принцип «Администрация сказала надо, журналист ответил — есть».
Персонифицированным воплощением всех горьких парадоксов русского житья-бытья в «Картонной пристани» выступает не кто иной, как Михаил Ефремов, сыгравший здесь свою последнюю драматическую роль перед недавно нашумевшей переменой участи. В образе участкового Мерзлякова — Котельников, к слову, мастерски всего несколькими сценами рисует набор забот и делишек персонажа, превращая его из клише в живого антагониста — Ефремов находит простор и для фиглярства, и для правды жизни, и для фирменных острот, и для подлинного душевного инферно. Испепеляющий огонь развернувшегося посреди русской глуши кромешного ада Ефремов играет так страстно, что любой зритель «Картонной пристани», конечно, будет обречен задумываться о том, какого артиста на ближайшие несколько лет мы (по его собственной, впрочем, вине) потеряли. Полезнее все-таки задаться вопросом, есть ли хоть какие-то шансы сбить тот жар безнадеги, который это кино у страны диагностирует.
Денис Рузаев, Лента.ру
