Видео
В мире
Сын Инесе: в чем смысл?
«Он попал в такую яму, он сидит и говорит: мне не интересно, я не хочу, — рассказывает о наступившем во время удаленной учебы переломном для себя и для старшего сына моменте мать троих детей Инесе Викштерма из Мадоны. — В один момент меня просто охватило отчаяние, как-то днем я сидела в слезах, позвонила учительнице, директору школы и сказала, что я больше не знаю, что делать, у меня нет решения, как его вытянуть из этого. Он просто говорит: я не вижу в этом смысла, не вижу никакой мотивации, мне все равно».
Инесе прикинула, что в этом учебном году ее семиклассник в школе провел полтора месяца — с сентября до осенних каникул. Учась дома, подросток стал более нервным, его тянуло проводить время в телефоне.
Инесе благодарна директору гимназии и учителям за участие в разрешении кризиса: «В момент отчаяния я позвонила учительнице и спросила, есть ли такая возможность. Пожалуйста, не будем больше мучить ребенка, мучить учителей, мучить меня. Я напишу заявление, что ребенок со следующего года пойдет в седьмой класс. Но такой возможности мне не предлагали, но настаивали, что попробуем справиться со всем этим, что нам в итоге удалось».
Мама полагает, что мысль о том, что он не закончит школу вместе с одноклассниками, побудила сына собраться.
Уже три месяца Инесе находится в простое, поэтому может быть рядом с сыном во время учебного процесса и может ему помочь.
«Но я все время говорю: я не педагог. Парень выполняет работу по биологии и спрашивает: мама, что тут надо делать? Я говорю: сын, я не знаю, я не учитель по биологии. Мы заходим в Google, смотрим, ищем информацию. Чего они не умеют делать, и это меня удивляет: я их учу, как искать информацию», — рассказывает Инесе.
На то, что сын еще в этом учебном году отправится в школу, Инесе особо не рассчитывает, но надеется на сентябрь.
Сын Силги: не могу собраться
«Он, как корабль в море: буй потерялся, и он не понимает, в какую сторону надо двигаться», — так Силга Озола из Лимбажи описывает состояние своего сына, девятиклассника. Она, будучи медсестрой, не может работать удаленно и следить за учебой сына.
Перед рождеством Силга получила первый сигнал из школы: подросток не подключается к удаленным урокам.
«Он говорит: я не могу собраться для учебы. По-моему, тут все сплелось вместе. И то, что он не может сконцентрироваться, углубиться в учебу, то, что непонятные вопросы продолжают висеть в воздухе, и растерянность, и какая-то безнадежность и непонимание, есть ли у всего этого смысл», — рассказывает Силга.
Сейчас молодой человек посещает школьного психолога. В этом рассказе тоже отзывы о вовлечении педагогов учебного заведения — Лимбажской средней школы — хорошие.
Свет в конце туннеля загорелся еще и в том смысле, что сын параллельно учится в музыкальной школе, и выпускному классу разрешено играть на инструментах очно, что парень с удовольствием и делает.
По мере возможностей Силга старается спланировать его режим дня, но из-за суточных дежурств это не всего возможно. «Если бы меня позвали говорить об этом на Рождество, я бы наверняка не согласилась бы. А сейчас я хочу обо всем этом кому-то рассказать, потому что уже накопилось. Потому что было такое ощущение, что я, как мать, не справляюсь со своей родительской функцией, что мой ребенок сорвался и я не могу его «собрать»», — рассказывает Силга.
Психолог: самая распространенная проблема — нехватка мотивации
Янис Лапа, клинический психолог Центра психотерапии для подростков и молодежи, в своей практике регулярно наблюдает, что родители ищут причины проблем в собственных действиях.
«У каждого родителя, особенно если он заботлив, может возникнуть ощущение, что это моя вина, я что-то не сделал. Но, думаю, само то, что вы заметили, что у подростка трудности, что что-то не так, как прежде, уже хороший знак. Это говорит о том, что вы на самом деле заботитесь. И лучше сфокусироваться на том, что делать, как поправить дело. Это намного ценнее, чем рвать на себе волосы, выясняя, чья тут ответственность».
Сейчас с психоэмоциональными проблемами в том или ином виде сталкиваются два подростка из трех. Выросло число детей, нуждающихся в лечении в психиатрических больницах. Впрочем, большой части лечение или консультации психотерапевта не требуются. Школа — то место, где стоит искать помощь в первую очередь. Нередко ситуация улучшается, когда решаются проблемы, связанные с учебой.
На данный момент о трудностях, связанных с удаленным обучением, говорит большинство молодых людей, приходящих в кабинет психолога.
Янис Лапа поясняет причину: «Самоорганизация, мотивация себя, планирование времени, рабочая память — все эти вещи мы называем функциями контроля. Обычно они развиваются до 25 или даже до 30 лет, что связано с развитием лобной доли, которая продолжает развиваться до того возраста. И мы вполне уверенно можем сказать, что у большинства в подростковом возрасте эти функции еще не слишком развиты, и это та причина, почему им часто оказывается трудно, и это то, что компенсирует школа».
Сейчас часть функций школы должен выполнять сам ученик — в лучшем случае с помощью родителей.
Нехватка мотивации может быть самой распространенной проблемой в молодежной среде. И в рассказах, выслушанных Латвийским ради, появляется объединяющий их вопрос: какой смысл?
«Особенно у подростков то, что имеет или не имеет смысла, часто связано с социализацией и пребыванием среди других. Часто смысл в том, что надо посмотреть на других, сравнить свои успехи, результаты, в конкуренции, участии в групповой работе. Это то, что дает нормальная школа. Сейчас же аспекты социализации исчезли, я сам по себе, один дома торчу у компьютера — что мне это вообще дает? И это ощущение бессмысленности происходящего часто связано не только с учебой, но и в целом с подавленным, депрессивным состоянием, и тут одно другое подпитывает», — поясняет психолог.
В каждой возрастной группе свои трудности. Однако с точки зрения развития подростковый возраст — то время, когда идентификация со сверстниками становится особенно важной.
«Их возможности удовлетворить основную связанную с развитием мозга потребность — встречаться с другими, быть с другими — сильно ограничены. У детей такая потребность тоже есть, но чем меньше ребенок, тем большее значение для него имеют родители. А у подростка главная цель — вырваться из ближайшего окружения.
Я думаю, что многим родителям может быть очень трудно работать удаленно, но многим детям младшего возраста это нравится, потому что у них есть возможность проводить больше времени с родителями. Но у подростков все наоборот. Быть запертым дома с мамой в режиме 24/7 — это как раз то, чего им не нужно», — объясняет Лапа.
Психолог называет «святой троицей» качественный сон, регулярную активность и правильное питание — сейчас это необходимо каждому.
Опыт Лимбажской гимназии: хотят учиться в стенах школы
Министр образования и науки рассчитывает, что самочувствие школьников улучшится благодаря очной учебе и занятиям на свежем воздухе. Но будет ли этого достаточно? И как это оценивают педагоги?
Директор Лимбажской Государственной гимназии и учитель математики Гунта Лаце рассказывает, что в каждом классе есть один или два ученика, у кого удаленная учеба вызывает серьезные эмоциональные проблемы и проблемы с учебой.
«Сейчас мы это сильнее всего чувствуем в старших классах, что проблемы у тех детей, которые не могут организовать себя сами. Они и и во время очной учебы плохо себя организовывали. Это молодые люди, которые регулярно опаздывали, путали разные вещи. Но при очной учебе рядом есть остальные и есть учитель, все на виду, и если что, мы ему звоним, находим. А сейчас проконтролировать, что происходит, намного сложнее. Происходит такое выпадание», — рассказывает Лаце.
Двое учеников средней школы решили не продолжать учебу в гимназии.
«В одном случае парень просто начал работать и понял, что его это увлекает больше, чем средняя школа, и он перешел в школу удаленного обучения. Во втором случае мальчик понял, что он не может себя организовать, и выбрал, в сущности, более легкий путь. Очень надеюсь, что его жизнь наладится, но это был его выбор, он просто в этом режиме решил, что не будет учиться», — сообщила директор гимназии.
С февраля во всех школах разрешены индивидуальные очные консультации для школьников, которым нужна психоэмоциональная поддержка и у которых есть трудности в учебе, а также тем, кто заканчивают 12-й класс.
«Эти дети утром приходят в школу, сидят в классе. В маленьких классах получается так, что учитель перед компьютером в онлайн-режиме ведет урок для всего класса, а где-то в классном помещении сидит ребенок из этого же класса, к которому учитель время от времени подходит, чтобы посмотреть, обратиться индивидуально. Так мы помогаем этим детям», — рассказывает директор Лимбажской государственной гимназии.
Есть другой вариант. Ребенок сидит в другом классе, и за ним присматривает кто-то из школьного персонала, который в данный момент поменьше нагружен ежедневной работой. Есть и пара детей, которые приходят в школу, чтобы поработать в одиночестве — им проще учиться в школьных помещениях, чем дома. Директор не скрывает, что воспользоваться такой возможностью определенно хотели бы больше детей (и их родителей), но ресурсы школы уже просто исчерпаны.
«Может, мы бы могли найти еще помещения для пары учеников средней школы, которые хотят просто в одиночестве сидеть в классе, чтобы было проще сконцентрироваться. Но, в принципе, в таких случаях нужен человек рядом, кто мог бы помочь, а таких не хватает.
К нам даже приходит помогать руководитель танцевального коллектива Молодежного центра, у которого сейчас работы поменьше, приходит Сандра, руководитель капеллы из того же центра — присматривает за младшими и помогает им работать», — говорит Г. Лаце.
Провалы и разрывы в знаниях
С Пасхи в самоуправлениях с низкой заболеваемостью очная учеба разрешена ученикам 1 — 6 классов и в порядке ротации 7 — 11 классам. В свою очередь, выпускникам средней школы можно встречаться два раза в неделю на предметах, по которым будет экзамен. (!!! Внимание! Тут — перевод с латышского оригинала, но есть сильное подозрение, что автор ошибся: в самоуправлениях с низкой заболеваемостью 12 классы могут учиться очно (пункт 32.7 3. правил о ковидных мероприятиях), а вот в том режиме, который описан здесь, — в самоуправлениях, где учеба организуется не в соответствии с указанным выше пунктом !!!)
Учебу решено не продлевать; 12 классы будут сдавать экзамены, у 9 классов вместо экзаменов будут диагностические работы.
Директор Лимбажской государственной гимназии Гунта Лаце прогнозирует, что учителя будут более терпимыми и неудовлетворительные оценки будут выставлять лишь в редких случаях. Скорее всего «выпавших» будет не так много, как могло бы быть, если руководствоваться уровнем знаний.
«В больших классах совершенно определенно есть эта яма, и мы об этом знаем, поскольку мы не успели сделать все, что нам следовало бы сделать до этого момента.
Когда осенью началась удаленная учеба, министерство призывало нас изменить последовательность тем, и удаленно учить тому, чему можно в таком режиме можно научить — каким-то более легким вещам. Мы так и делали. Но легкие вещи заканчиваются, а сейчас надо учить всем, и ясно, что есть вещи, которые остаются не охваченными», — отмечает она.
Гунта Лаце смотрит на ситуацию спокойно, потому что в долгосрочной перспективе детям важнее будут общие навыки, а не специфические полученные в школе знания. «Меня не так сильно беспокоит, что девятые классы не знают, что такое, скажем, ряды, поскольку они это узнают в средней школе. И даже если там не узнают, скорее всего вполне счастливо проживут свою жизнь без этих рядов. Больше беспокоит то, что сейчас, на мой взгляд, увеличивается разрыв в рамках одного класса между теми детьми, которые справляются и которые не справляются. Этот разрыв определенно есть. И точно так же этот разрыв есть между детьми из разных школ», — говорит директор Лимбажской гимназии.
Общий уровень успеваемости не меняется
Министр образования и науки Илга Шуплинска (Новая консервативная партия) отмечает, что ревизия учебы произошла уже в начале этого года. «Если вы спрашиваете об объеме материала, то он осознанно с декабря — января был сокращен. Поэтому в таком смысле да, будет больше нагрузки в следующем цикле. И, конечно, будем смотреть, каким будет следующий год, потому что никто не планировал, что в нынешнем будет столь долгий процесс удаленного обучения».
На вопрос, как спасти отстающих, Шуплинска отметила, что, во-первых, они есть всегда, и это ответственность каждой школы, равно, как и выбор механизмов поддержки таких учеников. Во-вторых, у министерства есть данные, которые позволяют оценить нынешнюю ситуацию, и эти данные показывают, что общий уровень успеваемости не меняется — с материалом не справляются отдельные дети.
Сейчас в 12-х классах и на третьих и четвертых курсах вузов проходит опрос о готовности к экзаменам с учетом удаленного обучения.
«Данные очень похожи на прошлогодние. Школьников, которые ответили, что к экзаменам полностью готовы, в этот раз 10%, в прошлом году было 14%. Но пока число опрошенных отличается как минимум на 2,5 тысячи, так что еще увидим, что происходит. С неготовыми — примерно похоже: отличие на 5%. И есть более-менее неизменная часть тех, которые говорят, что не не уверены», — рассказывает министр.
Еще наблюдается такая тенденция, которая позволяет сделать определенные выводы: в этом году быстро выросло число тех учеников, чьи родители выбрали образование в семье или средние школы дистанционного обучения.
В начале этого учебного года на дому учился 141 ученик 1 — 6 классов, в феврале — уже 437. В ноябре прошлого года перед чрезвычайной ситуацией дистанционно учились 6 183 школьника, а в конце марта — 6 489.
Линда выбрала для своего ребенка дистанционное обучение
Мама пятиклассника Линда Слока объясняет, почему сделала выбор в пользу школы дистанционного обучения.
«Один рвет волосы, другой грызет ногти, третий писает в постель, четвертый трясется в углу. Потому, что со стороны школы — ненормальное давление на учеников. Не только у меня — в параллельных классах в Озолниекской школе была ситуация с проверочными работами в третьем и шестых классах. Учительница обзвонила родителей и сказала: «Если ваш ребенок не справится с государственной проверочной работой в третьем классе, которая посреди года, что вы будете делать? Вы понимаете, что могут быть большие неприятности?»».
У сына диагностирована дислексия — нарушение навыков чтения. При этом врач в свое время подтвердил, что он может учиться в обычной школе. Однако Линда заметила, что школы по-прежнему придерживаются советской системы, когда все должны быть отличниками:
«В нашей школе это особенно заметно, потому что школа сравнительно небольшая, и эти результаты на школьном уровне для них чрезвычайно важны. Поэтому, если ребенку нужна дополнительная помощь, они предлагают родителям только одно решение: оформите себе послабления».
Возможность перейти на дистанционное обучение Линда обдумывала примерно год, а пандемия Covid-19 подтолкнула к принятию решения. Точнее, страх, что ребенок может принести вирус домой, где живет бабушка — пациентка с онкологическим заболеванием.
Сын в дистанционной средней Rīgas komercskola учится с сентября, и у него улучшились и отметки, и эмоциональное здоровье.
«Скажу честно: такое отношение к ребенку и к себе, как к родителю, я до сих пор видела только в иностранных фильмах. Процесс происходит следующим образом. Они учатся каждый день. Скажем, сегодня была математика — учеба проходит в Skype; после этого учительница в систему выкладывает презентации, задания для самопроверки, она все время поддерживает коммуникацию с детьми. Ребенок может в любое время написать учительнице — все равно, в два часа дня или в семь вечера, и она всегда очень приветлива, всегда понимающая, все всегда разъясняет», — рассказывает Линда.
Дистанционное обучение — решение для пандемии?
Линда выделяет несколько отличий, которые, по ее мнению, особенно ценны. Например, в начале месяца ребенку дают проверочную работу по материалу прошлого месяца, и он эту работу может выполнить в удобный для себя день, но за определенное время — например, за три часа. И, что важно, разрешается использовать учебные материалы.
«Так что можно использовать разные методы; ребенок усваивает материал, и его не загоняют в стресс. Мой ребенок стал уверенным в себе, он больше не думает, что — вот, я глупый, ничего у меня не выйдет», — рассказывает мама.
Дистанционное обучение в основном предлагают частные школы, в Rīgas komercskola плата зависит от возраста и составляет около 100 евро в месяц.
Директор дистанционной средней школы Илзе Белинска отмечает, что первого сентября учебу начинали 580 школьников, а сейчас их уже более 700.
«К нам и в прошлом году пришло много учеников по сравнению с предыдущим годом, потому что из-за пандемии год был очень похож на этот», — рассказывает она.
У школы уже десятилетний опыт дистационного обучения, основанный на финском опыте. «У них очень много персонализированного, работают с конкретным воспитанником в соответствии с его темпом, создавая параллельно именно такие задания, которые помогут ученику понять материал, углубиться в него. Это сильные стороны финской системы», — говорит директор.
В основе финской системы — углубленное погружение в учебный материал, построение процесса таким образом, чтобы учеба была интересной и доставляла радость, чтобы учеба была частью жизни, рассказывает директор. И Rīgas komercskola до пандемии организовывала разные экскурсии; все ее учебные материалы доступны в электронном виде, а ученики сами планируют свое время. Занятия в режиме онлайн не обязательны.
Консультировались ли руководители обычных школ, планируя удаленное обучение, с дистанционными школами, которые в таком режиме работают годами? «Я в таких консультациях не участвовала. Может, какие-то другие дистанционные школы приглашали. Но если нас спрашивают, мы всегда делимся своими знаниями», — говорит Белинска.
Министр Илга Шуплинска считает, что переход школьников на домашнее и дистанционное обучение — нормальная реакция, и она не значит, что они не вернутся к очной учебе в школах. Но учеба в удаленном режиме и дистанционный процесс — разные вещи.
«Другой вопрос, что школа этот удаленный процесс организует в наиболее приемлемом для себя виде. Есть составленные нами руководства — так, в 7-12-х классах все очень четко: до 30% занятия в режиме онлайн. Мы рекомендуем организовывать уроки по блокам, согласовывать с учителями-предметниками домашнюю работу, чтобы не перегружать, уже в пятницу давать план на следующую неделю, чтобы школьник мог планировать свою работу.
Это совсем другой учебный процесс. Если вы думаете, что опыт дистанционной учебы можно перенести один в один, то нет, нельзя. Если вы имеете в виду, учитывается ли он, то да, конечно», — говорит Шуплинска.
Как поддерживает проект Pumpurs
По ходу разговора Шуплинска несколько раз упомянула проект Госслужбы качества образования Pumpurs, который и до пандемии предлагал молодым людям программу, у которых есть риск прерывания учебы. Pumpurs сотрудничает с самоуправлениями или учреждениями профессионального образования, организует учебу для педагогов, чтобы помочь идентифицировать детей, которые попадают в группу риска, и готовить для них специальный план поддержки.
Эксперт проекта Pumpurs Кристине Лиепиня рассказывает:
«Весь семестр школа, используя все свои ресурсы, которые нужны для поддержки этого ребенка, реализует этот план. Заканчивается семестр, и, если еще есть необходимость, на следующий семестр готовится новый план».
Каждый семестр поддержку получают в среднем 10 тысяч детей. Во время пандемии это число существенно не увеличилось. Необходимость, скорее всего, выросла, а ресурсы школ — нет.
«Да, это правда, поскольку каждая школа может участвовать с теми ресурсами, которые у нее есть.
Есть действительно хорошие примеры, но вообще педагогов и вспомогательного персонала не хватает по всей стране. И ты можешь хоть разорваться, но если в самоуправлении нет, скажем, психолога, то этот ресурс недоступен», — говорит К. Лиепиня.
Артур: ничего лучше и не придумать
Латвийскому радио встречаются также семьи, которые не жалуются ни на трудности с учебой, ни на ментальное здоровье.
«Так намного лучше. В прошлом году учеба была ненормальной — давали только задания, онлайн-режима не было, и ты это все выполнял», — рассказывает живущий в Лимбажи десятиклассник Артур Дорошкевич. Он из тех молодых людей, кто эти времена переживает сравнительно спокойно. Во время первой вспышки даже успел оценить, что по утрам можно поспать подольше.
«Лично я не могу придумать ничего лучше, чем есть сейчас. Не учиться вообще — этого, конечно, никто не допустит. Ну и мне нравится учиться, потому что зимой мало чем занимался. Мне нравится делать то, что надо делать, все спокойно», — рассказывает Артур.
Артур не заметил особых проблем и среди своих одноклассников. Единственные жалобы, которые слышал, были на плохой интернет. Он признает, что сейчас чувствует себя несколько уставшим и поэтому учится меньше. Часть проверочных работ выполняет, как совместные работы с одноклассниками.
«Мы, например, созваниваемся перед уроком или во время проверки, что-то обсуждаем. Не то чтобы мухлюем, а просто чтобы убедиться, правильно ли написано. Никто не хочет исправлять ошибки на домашнем обучении; приходится после трех еще часа два сидеть», — рассказывает молодой человек.
Сейчас Артур старается все сделать по возможности вовремя, чтобы побыстрее отправиться на улицу: при хорошей погоде он может часами кататься на скейтборде. Это доставляет ему радость.
