Видео
В мире
Отчет Силини был выдержан в характерном для ее правительства стиле. Вроде бы все нормально, вроде бы и привязать не к чему, но и подчеркнуть нечего. Если бы эта речь была сокращена на 25 % в соответствии с планом по сокращению бюрократии, она не потеряла бы своей сути. В конце концов, весь смысл речи в том, что если, согласно демократическому ритуалу, эта речь должна быть произнесена, то разве трудно для галочки ее прочитать? Дело сделано, идем дальше. Или, скорее, дальше дурачимся.
Могло ли быть иначе? Нет, и этому нет есть свое объяснение. У этого объяснения есть три измерения. Практическое, идеологическое и системное измерение. Давайте рассмотрим все три по отдельности.
С практической точки зрения, вопрос прост: возможно ли другое, лучшее правительство в текущий парламентский срок? Эдгарс Таварс, лидер фракции «Единый список», отвечает на этот вопрос в конце своего выступления, казалось бы, убедительным «мы все знаем, что это возможно». Айнар Шлесерс, еще один лидер оппозиционной партии, осознавая невозможность войти в коалицию, признал, что до следующих выборов в Сейм в 2026 году ничего не изменится. Все будет продолжаться как прежде. С минимальными косметическими изменениями.
Эдмундс Юревичс, лидер фракции «Единство», отреагировал на «мы все знаем» Тавараса с искренним недоумением: «Вы все критикуете, но каково ваше предложение? Что вы предлагаете сделать по-другому?».
Разница только в оттенках
Здесь мы подходим к другому измерению нашей политической реальности. Идеологическому измерению. В Латвии это измерение выражено слабо. Хотя есть партии с определенной идеологической ориентацией, с довольно сильной идентичностью, эти партии не являются основными. Не они не определяют повестку дня. В ней доминируют партии, идеологическая база которых размыта, если не сказать - отсутствует.
Если говорить конкретно, то в Сейме есть три партии, которые отличаются лишь минимальными, одноцветными различиями. Речь идет о «Единстве», Союзе зеленых и крестьян и «Объединенном списке». У этих трех партий нет фундаментальных, принципиальных разногласий практически ни по одному вопросу. Здесь нет ничего похожего на то, что мы наблюдаем сегодня в Германии, где при формировании нового правительства или попытке заставить старый Бундестаг изменить конституционный закон о потолке долга происходят серьезные препирательства по вопросам, имеющим большое значение и принципиальное значение для каждой партии.
В Латвии ничего подобного не происходит. Даже те партии, которые имеют идеологическую позицию и идентичность - «Прогрессивные» и Нацобъединение - значительно смягчают свои принципиальные позиции по мере вхождения в правящую коалицию, потому что «нужно учитывать других партнеров по коалиции». Неудивительно, что партии, основанные на идеологических принципах, ни разу в этом веке не возглавляли латвийское правительство.
Мы подошли к третьему - системному - измерению. Все эти годы все наши правительства были основаны на технократических принципах. Формально это были политические правительства, сформированные как бы политическими партиями, но эти политические партии больше похожи на административные номенклатурные команды, набирающие кадры с определенным административным потенциалом. Если вы показали себя достаточно достойным лидером, приходите и вступайте в нашу партию.
Кто-то может задаться вопросом - что в этом плохого? В конце концов, именно так отбирают и привлекают в государственное управление самых лучших, самых способных людей. Разве будет лучше, если управление страной будет доверено каким-то идеологическим фанатикам? На первый взгляд хочется сказать: конечно, нет. Но хорошо, если все самые способные люди в стране окажутся в «твердой», «правой» партии. Или хотя бы в одну из трех, которые отличаются друг от друга только фамилиями своих членов.
Они разучились говорить на человеческом языке
К сожалению, у этой технократии (не будем даже пытаться называть ее меритократией) есть один важный побочный эффект, который становится все более очевидным в правительстве Силиня. Любая политика развивает свою собственную идентичность. Так и в неидеологической политике, и бюрократическая «правильность» становится таковой. На практике она принимает форму пустого многословия. Эта пустословная «правильность» ярко проявляется, скажем, в популярной программе LTV «Что происходит в Латвии?».
Не только политики, но и почти все гости этой передачи даже не умеют говорить на человеческом языке, которым они пользуются, например, дома с членами своей семьи. Вспомним собаку режиссера Станиславского, которая во время театральной репетиции всегда тихо спала в дальнем углу зала и безошибочно вставала на ноги, как только репетиция заканчивалась. На вопрос, как он понимает, что репетиция окончена, режиссер ответил: он чувствует, когда актеры снова начинают говорить нормальными голосами.
Вот так и наши политики совершенно не умеют говорить нормальным, человеческим языком. Главным признаком «мудрости» политика стало не давать ответа по существу на конкретный вопрос, а толочь воду в ступе бюрократического языка. Если в конце речи вас кто-то спросит - о чем была речь, вы только разведете руками: ни о чем.
Если кто-то захочет сказать, что это проблема политиков во всем мире, я с этим не соглашусь. В Германии, о которой уже упоминалось, и Фридрих Мерц, и политики из других партий в своих выступлениях твердо отстаивают идеологические позиции своей партии, а не выплескивает изо рта кашу бессодержательных слов, как это делает наш условный Арвил Ашераденс.
Одной из причин непопулярности Каспарса Бришкенса была его идеологическая индифферентность. Он выступал не как кандидат в премьер-министры от "Прогрессивны", а как государственный служащий/бюрократ, в совершенстве овладевший искусством пустословия, которое, возможно, сойдет ему с рук на уровне государственных служащих-технократов, но не в публичной политике.
Андрис Шуваевс, политический лидер «Прогрессистов» и глава фракции Сейма, говорит как настоящий политик. Он всегда строго следует идеологическим установкам своей партии. Вот и вчера, даже говоря об увеличении расходов на оборону, Шуваев умудрился призвать к расширению возможностей для женщин вступить в ряды вооруженных сил. Можно соглашаться или не соглашаться с этой политикой, но это то, что говорит Шуваев. Остается только спросить: почему именно он, а не Силиня, настаивает на необходимости конфискации 250 миллиардов евро российских активов в Европе, тем самым частично решая вопрос финансирования обороны?
Объективности ради следует отметить, что выступление другого депутата Европарламента от Объединенного списка Андриса Кулбергса также было довольно конкретным и политически насыщенным. Он указал, что главный провал правительства Силиня - это бездействие. По его мнению, заседания правительства созываются раз в неделю слишком редко. Их следует созывать чаще. Он также отметил, что у правительства нет реального плана действий по реализации проекта Rail Baltica. В отчете Силиня об этом вообще не говорится. Где вы собираетесь взять 2,8 миллиарда евро, спросил Кулбергс. Для продолжения проекта требуется 500 миллионов в год. Где вы их возьмете? Дано ли Министерству финансов (г-н Ашераденс) задание участвовать в проекте Rail Baltica?
Некому генерировать идеи
Эвика Силиня, сама того не желая, в своем выступлении косвенно подчеркнула системную проблему. Она отметила, что в демократическом обществе важно, чтобы политики могли размышлять. То есть реагировать на меняющиеся ситуации, общественный спрос и новые вызовы. Способность размышлять действительно важна, но не менее важна и способность политиков генерировать. Генерировать идеи, политические установки и предложения.
Именно здесь у нашей политической системы самые большие проблемы, и это прямое следствие технократического набора, о котором я уже говорил. На протяжении десятилетий политический класс кооптировал людей, у которых нет никаких политических идей. Единственная идея которых - быть у власти или рядом с ней и выполнять свои функции технически, с главной целью - не делать ничего неправильного, двусмысленного или того, что может кому-то не понравиться.
Культ ничегонеделания (или имитации ничегонеделания) культивируется десятилетиями. Лучше ничего не делать, чем делать что-то, потому что всегда можно оказаться дураком, если что-то делать. Яркий пример - инициатива министра экономики Виктора Валайниса по смягчению правил поверки счетчиков воды. Возможно, это была не самая удачная инициатива, но та волна презрения, которая обрушилась на голову министра не только в социальных сетях, но и в общественных СМИ, похоже, заставит его десять раз подумать, прежде чем в следующий раз выступить с инициативой по сокращению бюрократических проволочек.
Есть ли выход из этой тупиковой ситуации? Полагаю, что выход покажут политические изменения в мире в целом. Приход Трампа привел в движение процессы, которые до этого тихо тлели в подкорке общества. Это не значит, что мы должны следовать за ним. Вовсе нет.
Фридрих Мерц, а не Дональд Трамп - вот образец для подражания нашим политикам. Если я уже приводил немецкие примеры, то очевидно, что время политиков в стиле Меркель прошло. Последний шанс осознать это для наших Siliņa/Ašeradens & Co".
Комментарий Press.lv:
"Даже те партии, которые имеют идеологическую позицию и идентичность - «Прогрессивные» и Нацобъединение..."
Пардон, да где же автор увидел у них идеологию? Просто у одних на знамени открыто написано "Дави русских!", у других "Свободу ЛГБТ!" - во всем остальном они колеблются вместе с генеральной линией до степени неотличимости. Поменяй сейчас "Прогрессивных" в правительстве на националов - что-то разве измениться в ситуации с airBaltic, налогами, медициной?
Лозунг из двух слов - это ещё не идеология. Чему примером - упомянутый в тексте Бришкенс.
