Евровыборы
Видео
— Дала ли преамбула (инициатором которой вы были) нашей конституции, нашей Сатверсме, какую–то прибавочную стоимость в широком значении этого слова? Не только в области права, но также и в политике, делах, касающихся гражданства…
— Введение к Сатверсме воздействует долгосрочно, оно не дает сиюминутных результатов. Оно поставлено вроде некоего стандарта, некоей меры. Хотя уже сейчас, скажем, в юридическом пространстве имеются отзывы, констатации — соответствует что–либо введению Сатверсме или, наоборот, не соответствует.
Результат виден также и в политическом, публичном пространстве. Там тоже аргументация стала опираться на установленные в введении Сатверсме ценностные критерии. В основном эта аргументация критична, она обращает внимание на несоответствие реальных ситуаций этим ценностям. Но в том–то и состоит главный смысл введения — показать, что является стандартом, что является нормальным в одном современном демократическом национальном государстве. И если мы знаем, что такое стандарт, что есть нормальность, то можем сказать, что ненормально и что надо предпринять, чтобы достичь нормальности.
(Напомним, что преамбула к Сатверсме, разработанная лично г-ном Левитсом и принятая Сеймом в 2014 году, начинается так:
«Латвия, провозглашённая 18 ноября 1918 года, была создана за счёт объединения латышских исторических земель на основании непреклонной государственной воли латышской нации и её неотъемлемого права на самоопределение, чтобы гарантировать существование и вековое развитие латышской нации, её языка и культуры, обеспечить свободу и поддержать благосостояние каждого человека и всего народа».)
— Но вот, например, разве общность наших граждан соответствует ценностным принципам, определенных введением Сатверсме?
— Хороший вопрос. Введение Сатверсме устанавливает не скажу — идеальный, но все же реальный, достижимый стандарт современного государства. Этого мы все хотим, и, действуя правильно, мы этого реально можем достичь. Но если я употребляю слово "достичь", то это значит, что пока еще желаемое не достигнуто.
И следует сказать, что ощущается весьма большой дефицит ценностей общества. Я бы выделил проблемы двух видов. Одни состоят в том, что
меньшинство, но все же достаточно большое количество граждан Латвии не считают Латвию своим национальным, европейским, демократическим государством. Они ориентируются на другое политическое и культурное пространство. Это ослабляет нашу страну.
Вторая проблема в том, что демократии, чтобы она могла функционировать, требуется известная гражданская ответственность, требуется определенный стандарт политической морали. Да, мы можем этот стандарт установить правовыми актами. Но если граждане не воспринимают его всерьез, то он не функционирует.
И, к сожалению, у нас наблюдается весьма значительная разница между тем, что люди хотят на самом деле, и их собственными действиями, чтобы этого добиться. Самое минимальное выражение гражданской ответственности — это участие в выборах и голосование за те силы, которые, я бы сказал, составляют спектр государственно–демократических политических сил. Значит, за тех, кто отгораживается как от коррупции (в самом широком смысле), так и от неевропейского, нелатышского, постсоветского политического и культурного пространства.
Для того чтобы создавалась такая вот государственно–демократическая политическая платформа, нет необходимости в одной политической партии. Хотя мы слышим, что якобы нужна одна сильная латышская партия. Но это было бы неправильно. Нам, как гражданам, необходима возможность разного выбора. Латвии как государству необходимы разные идейные направления.
Однако все эти идейно различные силы должны были бы стоять на общей политической платформе — выступать за такую Латвию, какая сформулирована в преамбуле Сатверсме: демократическую, правовую, социальную, национальную.
Возможно, все эти силы могли бы договориться о подобной платформе, в рамках которой, представляя гражданам разные идеи и программы, они были бы конкурентами, однако осознавали бы, что по сути являются будущими партнерами. Для того чтобы мы, как граждане и избиратели, могли быть спокойны, что те силы, которые включены в эту государственно–демократическую платформу, после не станут сотрудничать с теми силами, которые отрицают подобное видение латвийского государства.
Если говорить более конкретно, то было бы желательно создание общего мыслительного центра, который думал бы об осуществлении подобного видения Латвии в стремительно меняющейся глобальной среде. Нынешнюю политическую дискуссию, которая по своей содержательности соответствует уровню небольшой волости, следует поднять на государственный уровень. Лишь тогда наша страна сможет справиться с новыми местными, региональными и глобальными вызовами.
— А вот случилось ли в стране со времени принятия преамбулы Сатверсме что–то такое, что существенно не стыкуется с ее сутью? Я имею в виду как процессы, так и отдельные события…
— Если взглянуть на недостатки, то в Латвии, например, имеется и такая вещь, как нелегитимное влияние на демократические процессы. Мы это называем похищением государства. А похищение государства — это не значит просто присвоить миллион и потом исчезнуть. Похищение государства означает нелегитимное влияние на государственные решения вне демократического процесса и использование этого для обретения собственной материальной выгоды или влияния.
Это признак постсоветской политической культуры, более характерный для Средней Азии, чем для Западной Европы.
И хотя подобная политическая культура у нас не является определяющей и в основном наши государственные решения принимаются демократически и в правовом отношении корректно, это все же ложка дегтя в бочке меда. Ложка, которая портит нашу принципиально западно–демократическую политическую культуру и, конечно, наносит обществу еще и материальный ущерб.
Если говорить о демократии, то я также хочу подчеркнуть, что у нас имеется часть людей, граждан, которые испытывают трудности в признании основ этой страны. Основанного в 1918 году национального государства с его историей, включая оккупацию, и вытекающие из этого последовательности. Да, эти политические силы не имеют большинства, но они все–таки изолируют от страны ту часть людей, которая за них голосует. Все равно — являешься ты латышом, поляком или русским, национальность не должна определять твой выбор. Возможно, тут опять уместно сослаться на введение Сатверсме, потому что оно обращено к ценностной ориентации современного государства.
Меня тревожит то, что, согласно социологическим опросам, за демократическую латышскую европейскую Латвию выступает лишь добрая половина жителей Латвии. Кроме того, часть больше ориентируется на Россию. А у остальных либо нет своего мнения, либо их больше тянет в сторону постсоветской политической культуры.
Виктор АВОТИНЬШ.
