Евровыборы
Видео
— Это катастрофа. Я это оцениваю, как катастрофу. Это еще один пример совершенно недопустимого отношения государства… Это не понимают или не желают понять даже высшие структуры государства.
Интересно, что было бы, если бы кто–то предложил сократить присутствие нерезидентов в банковской сфере до пяти процентов в Швейцарии. Такое невозможно даже представить.
А мы же сразу взяли под козырек. Поступила некая бумага, и на основании этой бумаги разрушили банк с высочайшей степенью легитимности. А у этого банка есть дочерний банк в Люксембурге. Люксембургская администрация подала в суд, и через три дня им восстановили лицензию. Но в Латвии взяли под козырек и уничтожили банк.
— ABLV?
— Да, я имею в виду ABLV. Это колоссальный ущерб. Государство потеряло несколько миллионов налога, которые генерировал ABLV банк. Очень много последствий. Я уже не говорю о том, что они строили целый город на миллиард рядом со мной. Ханзас–Сити. Но самое главное то, что оставшиеся несколько банков, так сказать, немедленно пересмотрели свою политику и сейчас в доминирующем положении окажутся несколько монопольных банков.
Для национальной банковской системы в маленьком государстве не может быть закона, при котором банк может иметь всего пять процентов нерезидентов. Где же ему набрать резидентов? А тут все банки, у которых есть какие–то нерезиденты, хорошие и плохие, останутся без работы.
Останется совсем мало доминирующих банков, которые будут непрерывно усложнять свои требования. Swedbank, SEB банк, Luminor… Останутся три–четыре банка, которые будут иметь, по существу, доминирующее положение. И это, безусловно, усложнит, ухудшит экономические показатели глобально.
Кроме того, принятие этого решения оказало угнетающее действие на десяток других банков. И усложнило всю банковскую систему. Погубили этот банк и совершенно парализовали банковскую систему государства в целом. Вот это мы и видим.
— Вы сказали слово "глобально". Слово вроде полагает некую цельность, но вместо этого — фрагментация. Сказываются ли на вас риски глобализации?
— Я вообще–то сторонник глобализации. Я глубоко убежден, что сегодня в условиях изоляции экономика развиваться не может. Она сегодня настолько сложная, настолько дифференцированная, состоит из таких сложных технологических цепочек, что можно жить, только встроившись в правильные международные, технологические, финансовые и другие цепочки. Это очень важно.
И, наоборот, те геополитические события, которые происходят ныне, оказывают, бесспорно, негативное влияние. Особенно на такое государство, как Латвия.
— Повлияет ли на ваш бизнес уход евроденег?
— Безусловно, повлияет. Уход евроденег повлияет на всех без исключения. Мы вот говорили, что бюджет недостаточен. И тут надо иметь в виду, что… боюсь сказать точную цифру, но 25, если не 30 процентов в этом бюджете — вопросы евроденег.
Все сколько–нибудь значимые инфраструктурные, строительные проекты, да и многие другие, софинансируются в разных объемах из евроденег. Это очень существенная часть. Я уж не говорю про те деньги, которые выделяются на компенсацию…
Например, вы хотите купить какой–нибудь современный станок, у вас есть программа, вы все объясняете, и Агентство по развитию четко софинансирует такие проекты. Мы ими пользовались и пользуемся. Это важно. Это вообще один из важнейших факторов нахождения в Евросоюзе. Плюс другие факторы — единая валюта, единый рынок и фонды выравнивания…
— Но есть люди, которые считают единую валюту тормозом…
— Ну–у… Ведь есть же арифметика… Есть понятие — дефицит торгового баланса. Чтобы валюта удерживалась, экспорт должен превалировать над импортом. Надо продавать больше, чем покупаем. Иначе валюта тут же потеряет свой вес. Поддержание этого баланса всегда было страшной угрозой инфляции и девальвации национальной валюты. Но после того, как мы вошли в еврозону, эта опасность исчезла навсегда.
Но, например, в Польше сохраняют национальную валюту. Если экономика может себе такое позволить, это имеет определенные преимущества. Потому что при умелой девальвации национальной валюты экспортерам, таким как мы, девальвация становится выгодна на короткой дистанции. Ты получаешь в валюте, а платишь в национальной валюте. Но потом это все равно выливается в инфляцию. Чуда нет.
— Читал, что у вас средний возраст сотрудников — 30 лет. Значит ли это, что качество образования, которое получено в Латвии, вас вполне устраивает?
— Что вам сказать? Не хочу обидеть частные вузы, но, наверное, у нас много неважных частных вузов. Но Латвийский университет, Технический университет — это серьезные вузы. А мы — с ними. Они готовят достаточно квалифицированных специалистов. Они нас устраивают.
При этом мы довольно многих людей наблюдаем, так сказать, на ранних этапах, держим с этими учебными заведениями постоянную связь, мы отбираем тех, которые нам нравятся, и некоторых даже берем на стипендию. И таким селективным способом у нас создался очень хороший молодой коллектив.
Но зачем в нашей стране готовить столько невостребованных специалистов по гуманитарным наукам? Нам нужен был офисный менеджер, мы объявили конкурс и получили 60–70 CV. Кого только там не было — магистры, филологи, политологи и еще куча профессий, название которых трудно даже выговорить… А в то же время у нас большой дефицит строительных и производственных специалистов. Инженеров–конструкторов, инженеров–механиков, электриков, механизаторов…
Мы даем объявления и неделями не можем получить хоть одно CV. Вот тут государственная роль регулирования может быть чрезвычайно эффективной. Неужели трудно на те профессии, которые востребованы, давать бюджетные места? А если кто–то хочет быть политологом, то пусть он будет политологом за деньги своих родителей.
— Что пожелаете Латвии на ее столетие?
— Процветания. И при этом я убежден, что мы на правильном пути. Я абсолютный оптимист. У нас поступательно увеличивается бюджет, и жизнь вокруг точно становится лучше. Да, людей мало. Малолюдное государство. Это очень серьезная проблема. Но вот подойдем к моему окну, и вы увидите, что почти все, что выше "хрущевок", построено в наше время. Я желаю Латвии процветания!
Виктор АВОТИНЬШ
