Жена Михаила Таля

Недавно получил письмо от рижанки, которая знала Салли Ландау — жену Михаила Таля. В конце 1960–х Салли пела в ресторана "Русе" — в Риге, в Кенгарагсе, а автор письма выступала там в эстрадной программе. "Мы с Салли много чашек кофе выпили за разговорами. Салли вспоминала о молодости…" Да, в Риге ее многие знали. И не только как жену чемпиона мира. Салли играла в драматическом театре, пела. Салли Ландау и Михаил Таль были эффектной парой. Они любили друг друга, но каждый вел жизнь независимую, самостоятельную, и их брак был обречен. Салли была актрисой и эстрадной певицей, выступала в популярном ансамбле Эдди Рознера, работала с Раймондом Паулсом. У этой зеленоглазой красавицы были огненно–рыжие, золотистые волосы. "Такие волосы бывают только у инопланетянок, — сказал однажды Таль, а в другой раз признался ей: — Жена Рембрандта Саския была такая же рыжая, как ты. Пусть и у меня будет моя маленькая Саська". Так всю жизнь он и называл ее — Саськой. — Я родилась в очень бедной семье в Витебске, на родине Шагала. На свет появилась синюшная и бездыханная — три часа врачи приводили меня в чувство, пока я, ко всеобщему облегчению, наконец–то не ойкнула, — вспоминала Салли. — Меня тут же отдали на воспитание бабушке с дедушкой, так как родители–артисты постоянно разъезжали с театром. Когда началась война, Витебск страшно бомбили. Жители бежали кто куда, и бабушка, подхватив меня на руки, понеслась в обезумевшей толпе на вокзал. Помню, как едва втиснулись в товарный вагон среди мешочников, солдат, орущих и стонущих людей. Помню давку. Духоту. Крики. Плач. Родители в то время гастролировали в Харькове, и мы никак не могли их предупредить о поспешном бегстве. Бабушка то и дело приговаривала: "Мама с папой нас обязательно найдут", но для меня эти слова были пустым звуком. Ведь бабушку я называла мамой, а родную мать видела эпизодически. Вот и удивлялась: почему она говорит мне о второй маме? Бабушка рядом, значит, все будет хорошо… Поезд мчался в далекую Сибирь.. Папа все же нашел нас через Красный Крест. В тот период они с мамой были в Самарканде, куда меня потом и отправили. В шесть лет я поступила в музыкальную школу в Ташкенте, и папа на радостях купил мне стакан газированной воды — огромный подарок! Пока родители были в театре, я убиралась в доме, а потом садилась на подоконник и пела на весь двор. Под окнами собирались дети, взрослые и хлопали. Иногда папа с мамой брали меня с собой на "левые концерты", и я пела с оркестром. Конечно, чувствовала себя взрослой, даже замечания делала аккомпаниатору: "Дядя Шварц, не та тональность, на одну ноту выше, пожалуйста… Спасибо". Однажды мама дала мне хлебные карточки, чтобы я пошла за пайком на всю семью. И вот стою я в очереди и обращаю внимание на нищую старушку. Так мне ее стало жалко, что я вышла из очереди и протянула ей карточки. Все до единой. Дома, естественно, мама устроила мне разнос, даже поколотила в сердцах. Но наказание было прервано внезапным визитом той самой старушки. Оказывается, она всю дорогу шла за мной следом. "Я за эту девочку буду молиться всю свою жизнь", — сказала она маме, протягивая карточки. Вот уж не знаю, не молитвами ли той несчастной, но я не единожды избежала смерти…" Война кончилась. После долгих мытарств по стране Салли оказалась в Вильнюсе, сумела не растерять свой дар. Потом работала в Русском драматическом театре, затем в Рижском ТЮЗе. Стала популярной артисткой, певицей. Выступала на эстраде. — Чудесное было время, — вспоминает Ландау — Самой давать себе оценку как–то неловко, но позволю себе дерзость признаться, что в те годы я обладала яркой внешностью. За огненно–рыжие локоны и золотистые глаза меня прозвали Суламифь. У меня было множество ухажеров, я постоянно получала предложения руки и сердца… но всем отказывала. Однажды друзья позвали меня встретить Новый год в роскошном ресторане "Астория" — в те годы главном богемном местечке Риги. В "Астории" в ту памятную ночь я и познакомилась с Михаилом Талем.. Друзья, точно сговорившись, представляли мне его весь вечер: "Знакомься, это наш знаменитый Михаил Таль…", "Наш будущий чемпион мира…", "Наш живой гений…" Конечно, я слышала о существовании известного шахматиста, но для меня он сам, как и его регалии, был пустым звуком. Я ведь тоже была любима и популярна, к тому же избалована вниманием мужчин. Что мне эти эфемерные, далекие шахматы и будущий чемпион?.. Новогодний праздник шел весело, все танцевали, смеялись. Под утро беспечно разбежались по домам, а через несколько дней мне позвонил приятель. Он сказал: "Знаешь, ты очень понравилась Талю" — и передал мне от него приглашение зайти в гости. Так я впервые переступила порог его удивительного дома, познакомилась и с родителями. У актрисы было несколько увлечений, но после знакомства с ним в новогоднюю ночь 31 декабря 1958 года жизнь изменилась. Будущий чемпион мира влюбился в Салли с первого взгляда и сделал все, чтобы она стала его женой. Окончательно Таль покорил певицу, когда сел за рояль и сыграл ей Шопена. А ведь у него от рождения был физический ущерб — три пальца на правой руке. Михаил всегда возил с собой портрет Салли, и она смеялась: "Как Алехин свою кошку". А на турнире претендентов в Кюрасао это фото украл у него Фишер. "Хочу иметь сто пятьдесят костюмов, три дома и жену, как у Таля", — признался Бобби. Но даже ради Таля Салли не хотела жертвовать своей артистической карьерой, не покидала сцену. Что же касается Таля, то вскоре обнаружилось, что он не однолюб. Певица была гордой и быстро нашла утешение на стороне, она не привыкла быть вторым номером. Шахматный король и его королева ревновали друг друга, но менять свои привычки не собирались. Родственники Таля были убеждены, что Салли — его собственность, а сам он принадлежит всему человечеству. А жена считала, что должно соблюдаться равенство: если она принадлежит только Михаилу, то и он — только ей. Впрочем, чувство юмора супруги никогда не теряли. Вот, например, один смешной случай. Ботвинник как–то написал жене Таля письмо, в котором выразил беспокойство о его здоровье и предложил подлечиться в столичной больнице. Прочитав послание, Таль рассмеялся и объяснил Салли его суть: "Я все понял! — воскликнул он. — Ботвинник просто влюблен в тебя и хочет перетащить нас в Москву. Но сама посуди: стоит ли менять одного экс–чемпиона мира на другого?!" Шутки шутками, но дело дошло до того, что Таль однажды привел в дом свою очередную пассию и занял с ней одну из комнат (во второй жили его родственники, а в третьей — жена с сыном). Но Таль был гений, и близкие оправдывали любые его поступки, даже такие своеобразные. Настоящий развод Михаила и Салли состоялся в 1970–м. Таким образом, мужем и женой они были двенадцать лет. Но родными людьми оставались всегда — часто встречались в разных городах и странах, постоянно перезванивались. Когда они были совсем молодыми, Салли спела Талю песню, которая начиналась так: Я сказал тебе не все слова – Растерял на полпути. И первая строчка стала их паролем на всю жизнь. Таль неожиданно звонил ей откуда–нибудь из Буэнос–Айреса и напоминал: "Я сказал тебе не все слова…" В 1981–м Салли вышла замуж за бельгийского ювелира Джо Крамарза. Когда он узнал, что перед ним жена экс–чемпиона мира, он был потрясен. Иногда Салли даже казалось, что Джо женился на ней только потому, что она прежде носила фамилию Таль. Однажды, когда Салли и Михаил были еще молодыми, Таль пошутил: "Если я когда–нибудь умру, то памятник на мою могилу придется ставить тебе". Поразительно, но все так и получилось. Приехав через шесть лет после смерти Таля в Ригу и посетив еврейское кладбище, Салли пришла в ужас: на могиле, кроме горстки земли, ничего не было. "Куда же делись многочисленные друзья Михаила, ведь многие из них давно разбогатели?" — с горечью подумала она. И в 1998 году именно Салли поставила памятник гению шахмат. Памятник не выделяется габаритами на фоне других, выглядит скромнее. Но его легко найти — там всегда цветы.