Театральный фестиваль «Золотая Маска в Латвии» подобен поезду, который уже набрал хороший ход, утверждает директор международных программ фестиваля Тамара Ильинична Арапова. Куда он мчится, кого везет и не грозит ли поезду остановка, она рассказала в интервью порталу Ves.lv.
– Какое место в ряду международных проектов фестиваля «Золотая Маска» занимает «Золотая Маска в Латвии»?
– Международные проекты – это то, что происходит за пределами России, а также то, что в рамках фестиваля происходит в Москве, но связано с представлением театров или каких-то других программ из-за рубежа. Основной фестиваль «Золотая Маска» происходит в Москве и дополняется передвижными фестивалями в крупных городах России. А есть несколько точек на карте Европы и за ее пределами, куда мы приезжаем с презентациями российского театра, с несколькими собранными в программу спектаклями. К этому добавляется еще какая-то образовательная программа: мастер-классы, семинары, творческие встречи и т. п. В список этих стран входят Латвия, Эстония, где фестиваль «Золотая Маска» проходит на регулярной основе; Литва, в которой мы сделали два фестиваля на протяжении 10 лет; Белоруссия – два раза мы представляли российские театры в Минске; достаточно регулярно мы делаем такие презентации в Израиле; два года назад в рамках фестиваля «Золотая Маска» мы сделали программу «Лучшие российские спектакли в Польше». Такова, пока, наша география.
– Чем определялся выбор стран?
– Почему такой акцент на странах Балтии? Это загадочная история. Так сложилось. Сначала в Эстонии, а потом и в Латвии появились инициативные люди, которые твердо решили это сделать, и совместными усилиями мы пробили тогда некую стену, которую нужно было тогда, в 2005 – 2006 году, пробить. Первый такой фестиваль состоялся в Эстонии в 2005 году, а затем – в 2006 году – состоялся первый такой фестиваль в Латвии. Но прежде чем фестиваль «Золотая Маска» в Эстонии состоялся, на воплощение этой несложной в сущности идеи нам потребовалось пять лет. Идея сначала рождается в голове одного или в разговоре двух человек, как у Станиславского и Немировича-Данчено, эту идею начинают обсуждать и она поселяется в умах большего числа людей. И, в конце концов, она воплощается в какие-то дела. А дальше этот проект начинают автоматически включать в планы финансирования на следующий год, во всяком случае, в планы Министерства Культуры России, подписываются соглашения на три-четыре года о сотрудничестве между Россией и той или иной страной, одним из пунктов которого оказывается фестиваль «Золотая Маска». Это поезд, который уже разогнался. Но для того, чтобы его разогнать, потребовалось несколько лет. А дальше он идет, идет, и к этому все настолько уже привыкли, что...
– Остановить его даже при наличии желания уже не так просто? Вы сталкиваетесь с желанием остановить этот поезд?
– Нет. Нет. Вы знаете, нет. Я бы даже сказала – крамольная мысль – что Министерству Культуры России следовало бы помогать разным странам. Но так не происходит. Проект настолько уже авторитетный, качество его и репутация настолько безусловны, что нам не надо прилагать усилия для того, чтобы он продолжал жить. Очень трудно пробивать новое, но когда проект проходит проверку временем, зарабатывает репутацию, приобретает доверие, он получает право на продолжение. С точки зрения государственной культурной политики я ставлю под вопрос такое постоянство, но для нас это прекрасно.
Кому играем?
– Надо же учитывать, что именно в Латвии и Эстонии компактно и в большом числе проживает русскоязычное население, которое прежде всего, наверное, является целевой аудиторией «Золотой Маски».
– Является, но изначально это не было задачей. Я не могу сказать, что у нас была задача делать проект для русскоязычной аудитории. Более того, мы обсуждали и говорили о том, чтобы это не было проектом для русскоязычной аудитории. На мой взгляд, это неправильно. Сам посыл неправильный. Мы замечали с каждым годом по количеству наушников, которые мы выдавали, по речи, которую мы слышали, рост интереса к фестивалю со стороны нерусской аудитории. Меня, например, всегда радует, когда среди зрителей есть население, говорящее на латышском языке. Потому что за русскоязычное население бороться как бы не надо. Потому что это их. Это нормально, что они приходят на спектакли из России.
– События на Украине показывают, что за русскоязычное население приходится бороться и еще более настойчиво, чем за какое бы то ни было другое.
– Это правда. Я говорю о том, с чего мы начинали. Расскажу на примере Эстонии. Когда начиналась продажа билетов, ситуация отличалась от российской. В России 10 лет назад не было культуры предварительной продажи билетов, скажем, за три месяца до спектакля. В Эстонии и в Латвии мы увидели, что билеты надо продавать заранее. Это даже повлияло на наш алгоритм работы. И что получалось в Таллине? Русскоязычное население сразу выкупала более дешевые билеты, и к тому моменту, как эстонцы раскачивались, и к ним приходило желание купить билеты, в продаже оставались только дорогие билеты, что вызывало даже некое брожение. Сейчас ситуация выровнялась. Эстонцы тоже поняли, что нужно быстро покупать билеты. Не знаю, каково сейчас соотношение между русскоязычной и латышской публикой на спектаклях «Золотой Маски в Латвии», но когда я разговариваю с коллегами-латышами здесь, то я понимаю, что больший интерес и внимание к фестивалю проявляет русскоязычное население.
– Кто отбирает спектакли для «Золотой Маски в Латвии»?
– В нашем проекте мы все-таки больше привозим классику, традиционный театр. На это есть свои причины, хотя мы все время говорим, что нужно привозить какие-то более экспериментальные спектакли для того, чтобы привлечь молодежь, которая больше интересуется театральными экспериментами.
– То есть отбор производит российская, а не латвийская сторона?
– Мы это обсуждаем. Начнем с того, что программа латвийского фестиваля формируется из афиши российской «Золотой Маски». Это спектакли, номинированные или получившие приз «Золотая Маска», или спектакли режиссеров, которые неоднократно награждались этим призом. Есть некий длинный список, а дальше мы прислушиваемся к мнению организаторов фестиваля, которые лучше понимают спрос, чего ожидают зрители. Финансовая сторона тоже имеет значение, поскольку бюджет всегда ограничен. Из длинного списка того, что мы хотели и могли бы привезти, появляется реальный список театров, которые готовы, далее идет расчет бюджета, подключаются многие другие факторы. К сожалению, денег на экспериментальные спектакли, более новаторские, более необычные, нам не хватает. Бокс-офис тоже имеет значение, хотя в хороших проектах он не может составлять более 20%. Спрос на новаторские постановки не такой, как на традиционные, а надо было бы привлекать молодежную аудиторию, которую, быть может, меньше интересует русский классический театр, а больше интересуют какие-то новые веяния, новые тренды.
– Чем же отличается «Золотая Маска в Латвии» от своих зарубежных сестер? Или они все одинаковые?
– Они одинаковые по замыслу, по идеологии, по способу формирования афиши. Отличаются они знанием запросов аудитории в конкретной стране, в конкретном городе в конкретный момент времени. Скажем, нет смысла везти спектакль «Три сестры» туда, где ведущий местный театр только что выпустил «Трех сестер». Зрители не пойдут.
– Тогда давайте еще конкретнее. Чем отличается «Золотая Маска в Латвии» этого года от предшествовавших ему фестивалей?
– Мы всегда хотим сделать афишу фестиваля максимально интересной. Но я бы сказала, что в этом году она звездная. Это три спектакля, два из которых – это большие достижения: «Евгений Онегин» Вахтанговского театра и «Добрый человек из Сезуана» Театра им. А.С. Пушкина. Они действительно входят в десятку лучших спектаклей последних лет. «Анна Каренина» Вахтанговского театра очень интересна тем, что впервые спектакль такого хореографического уровня поставлен в драматическом театре.
По одиночке...
– Нас здесь, в Латвии, интересуют умонастроение, позиция и самочувствие российской интеллигенции, в частности, театральной общественности, в связи с событиями на Украине. Известно же, что интеллигенция является умом, честью и совестью любой российской эпохи, той силой, которая ведет за собой...
– Мне не кажется, что интеллигенция куда-то кого-то ведет, является трендсеттером и влияет на умонастроения и взгляды населения России. «Страшно далеки они...», страшно далеки мы от народа. Жизнь изменилась. Печатное слово уже не является тем, к чему люди прислушиваются, не имеет такой силы.
– А украинские события нашли какую-то актуализацию на русской сцене?
– Все обсуждения этой темы локализованы в Фейсбуке, где единомышленники разговаривают с единомышленниками. Мало площадок для высказывания и, может быть, энергии для высказывания. И совсем другие люди владеют умами.
– Не произошло ли какого-то раскола в российской театральной среде?
– Как вам сказать? Наличие Фейсбука свело все к выяснению отношений там. Это некая локальная площадка, где люди ссорятся, мирятся, обсуждают, дружатся, навсегда расстаются. И все. Энергия высказывания, она там, туда и уходит. Какое-то яркое высказывание позиций... Может быть, я не все знаю. Был очень интересный круглый стол на фестивале «Балтийский дом», где как раз обсуждалась ситуация в театре, насколько театр можно и нужно контролировать. Но мне не кажется, что есть какая-то единая, общая позиция. В большинстве своем, каждый сам по себе определился, но какой-то сплоченности не наблюдается.
Что-то там теплится
– Можете ли вы гарантировать, что фестиваль «Золотая Маска в Латвии» будет иметь продолжение?
– Нет никаких сигналов, что этого не будет. Приведу пример. Сейчас обсуждается 2015 год, который должен был стать годом культурного обмена между Россией и Польшей. Мы традиционно сотрудничали в этом плане с Институтом Адама Мицкевича, сделали много совместных проектов. И в рамках Года культуры России и Польши мы должны были делать два проекта: «Польский театр в Москве» и «Театры из России в Варшаве». В июле Польша объявила об отказе от проведения Года культуры России в Польше. А через некоторое время появилось официальное заявление нашего министра культуры (Владимира Мединского – Ves.lv) о том, что мы дадим асимметричный ответ, в одностороннем порядке усилив контакты с польскими культурными деятелями. Судьба нашего проекта еще не решена, но сигнал сам по себе был такой. Я думаю, все понимают: что бы не происходило, культура – это та область, где нельзя прерывать связи. Как это было и в Эстонии с Латвией, когда мы начинали там «Золотую Маску». Это был самый тяжелый период в отношениях России с Латвией и России с Эстонией. Но мы чувствовали: все, и с одной, и с другой стороны, понимали, что нужно сохранить этот последний мост, последний плот, оплот. Сколько угодно тривиальных определений можно сейчас привести. Но они тривиальны потому, что правдивы. Люди же не совсем безумные. Что-то теплится там.
Загрузка
Видео
В мире
