Забытая экспедиция — 2

Сувенир со "Сковородки" Ивасевая путина в Японском море была в самом разгаре и удалась на славу. Уже к началу сентября план добычи был выполнен. Квоты на вылов этой дальневосточной селедки не существовало, поэтому экипажи промысловых и производственных судов смело шли на его перевыполнение, рыбаков ждали солидные премии. На "Комсомольце" улов закатывали в банки. Самые крупные экземпляры — в жестянки, если не ошибаюсь, полуметрового диаметра, их называли "кремлевскими". В основном они предназначались на экспорт и "белым людям" родного Отечества. Банки вдвое меньшего размера наполнялись мелочевкой и поступали в продажу для массового потребителя. Ивасей было добыто так много, что руководство "Дальрыбы" позволило часть продукции реализовать непосредственно в Магадане. Ее курьерскими рейсами доставляли в город сейнеры и тут же возвращались в район лова. С одним из них на берег прибыл старший помощник капитана плавбазы "Комсомолец Магадана" Анатолий Гимильштейн. Еще не так давно имя этого моряка гремело по всему Тихоокеанскому бассейну, он был капитан–директором плавбазы "Северный полюс" "Камчатрыбпрома" — самым молодым и удачливым в наших морях. Высокий, подтянутый, остроумный, Толик пользовался неизменным успехом у прекрасного пола, на чем в итоге и погорел. Короче, пришили капитану аморалку, влепили строгача с занесением по партийной линии и направили с понижением к нам в "Магаданрыбпром". А моряк он был милостью божьей. На "Комсомольце", да и в целом в объединении пользовался заслуженным авторитетом, юные штурманята — выпускники мореходок старались ему подражать во всем. Помню такой случай. Кажется, зимой 1977 года на минтаевой путине в Охотском море сложилась крайне тяжелая ледовая обстановка. Пять промысловых флотилий врезались во льды, то же самое произошло и с линейными ледоколами "Москва" и "Ленинград", а также с ледоколом Тихоокеанского военно–морского флота, пришедшими к нам на помощь. Так вот, Анатолий совместно с боцманом Николаем Великим во главе палубной команды в 45–градусный мороз заводили за торос якорь плавбазы, чтобы на полном ходу расширить майну и освободиться от ледового плена. Помню, как наш старпом поднимался на мостик с замерзшими соплями над верхней губой, чтобы глотнуть спиртяги и вновь продолжить тщетные попытки продолжить движение. В итоге ничего не вышло, хотя этот упрямец не оставлял их до последнего. Плавбаза дергалась взад–вперед, продвигалась на полметра и застывала в изнеможении… В этот раз Анатолий прервал рейс по уважительной причине — ему нездоровилось, и старший судовой врач Чепиков порекомендовал ему лечь на обследование в больницу. К сожалению, подняться с больничной койки ему уже не довелось — подлый рак убил отважного моряка в течение месяца… Но тогда еще ничто не предвещало трагического исхода. Стены магаданской травматологии сотрясал зычный голос старпома, его раскатистый хохот. Он сыпал шутками, рассказывал анекдоты, всячески пытался приободрить незадачливого корреспондента и его соседей по палате. Помимо традиционных "гостинцев", Анатолий вручил мне огромную банку "кремлевских" ивасей: