Видео
В мире
Осенью 1987 года по командировке Союза писателей Латвии я прилетел в город моей молодости Магадан. Прошло всего лишь три года с тех пор, как я покинул его навсегда, друзья меня еще не забыли и собрались в моем крошечном номере местной гостиницы отметить встречу.
"По России мчалась тройка: Мишка, Райка, перестройка", круша и сметая на своем пути все, что было создано советским народом за 70 лет существования великой страны. Потерь не счесть. Наименьшей, но тем не менее весьма ощутимой было ограничение продажи спиртного, возникшее в маразматических мозгах Егора Лигачева. Это же надо было выдумать — запретить в России водку! Перед отлетом я звонил в Магадан, и ребята с грустью сообщили, что водкой в столице Колымского края давно уже не пахнет. В Риге с этим делом было куда проще, и я захватил с собою десять бутылок знаменитого рижского "Кристалла". Теперь вот отправился в ближайший гастроном за закуской. Очень соскучился по оленинке и гижигинской селедке. Совершив покупки, встал в очередь в кассу. И тут на мое плечо легла чья–то рука.
— Ну что, дезертир, с приездом? — раздался за спиной до боли знакомый голос.
Обернулся. Боже мой, Вадим Алексеевич Козин собственной персоной!
Ясное дело, знаменитый затворник выбрался из своей "однушки" купить многочисленным ее обитателям рыбки. Помню его давнее признание: "Я могу провести день впроголодь, кошки мои — никогда и ни за что!"
Я пригласил маэстро к себе в номер — отметить встречу. "Нет, лучше вы к нам", — ответил он, цитируя героя любимой им комедии Гайдая "Бриллиантовая рука". На следующий день я побывал у Козина в гостях, вновь с удовольствием послушал любимые романсы в авторском исполнении. Это была наша последняя встреча.
Мифы и реальность
С именем непревзойденного в 30–40–е годы певца, музыканта и композитора Вадима Козина связано множество легенд. Я не стану здесь вдаваться в подробности — публикаций на эту тему в Сети предостаточно. Скажу только, что исполнитель русских романсов более чем успешно соперничал в популярности с такими знаменитостями советской эстрады, как Утесов, Шульженко, Вертинский, не говоря уже обо всяких там Бунчиковых и Нечаевах.
В годы войны Вадим Козин бесчетное количество раз выступал на передовой, в госпиталях, на оборонных заводах. По личному распоряжению Сталина нарком путей сообщения выделил ему отдельный вагон для поездок на фронт. Маршал Баграмян вручил певцу орден Красной Звезды. В начале декабря 1943 года Козин выступал перед участниками Тегеранской конференции вместе с Марлен Дитрих, Изой Кремер и Морисом Шевалье. А отец мой рассказывал, что, когда на передовой ставили пластинку с записями романсов в исполнении Козина, перестрелка прекращалось, наступало затишье…
Казалось бы, славу певца, его песню "не задушишь, не убьешь". Вышло наоборот. В 1944–м (по иным сведениям, в феврале 1945 года) Особым совещанием при НКВД Вадим Козин был осужден на 8 лет. Голос его исчез из эфира, пластинки перестали выпускаться. (Ранее их было выпущено 50, причем с оговоркой, что они не подлежат утилизации). Отбывал певец срок на Колыме. За что его посадили — до сих пор толком неизвестно.
Версий на этот счет существует множество, и лично у меня ни одна из них не вызывает доверия. Якобы однажды Козина вызвал Берия и спросил, почему он не написал ни одной песни о Сталине. "Но я ведь лирический тенор, исполнитель романсов, — возразил Вадим Алексеевич. — Разве можно сочинить романс о вожде народов?" "А вы попробуйте", — настаивал Лаврентий Павлович. Козин отказался наотрез. И в итоге отправился на Колыму.
Не очень правдоподобно, не так ли?
По другой версии, Козин высказал Берии обиду за то, что тот не сдержал обещания эвакуировать мать певца из блокадного Ленинграда, в результате чего та умерла голодной смертью. Существуют и другие версии, вспоминать о которых здесь просто не хочется.
О колымской одиссее певца в составе культбригады Дальстроя (Колымский филиал ГУЛАГа) мне еще до отъезда в Магадан много чего рассказал участник той агитбригады, харьковский драматург Аркадий Школьник. Он тоже мотал на Колыме "червонец" ни за что ни про что.
Вполне вероятно, что Вадим Козин, как и десятки тысяч других, сгнил бы на лесоповале в дебрях колымской тайги, если бы не театральные пристрастия жены всемогущего начальника Дальстроя генерал–лейтенанта НКВД И. Ф. Никишова — Александры Романовны Гридасовой, занимавшей должность начальника Маглага. Культбригада, созданная ею из числа осужденных актеров и режиссеров, представляла собой, по сути, крепостной театр эпохи социализма. В нее входил, в частности, соратник Мейерхольда, известный режиссер Леонид Варпаховский, а также бывшие актеры МХАТа и других ведущих театров. "Крепостные" артисты, конечно, жили в совершенно иных условиях, чем остальная масса заключенных. Но за свое спасение и иллюзорную свободу в пределах ГУЛАГа им приходилось платить ценой постоянных унижений: Гридасова — безраздельная хозяйка "крепостного театра" — была теткой подозрительной, строптивой и мстительной. Вот лишь один из примеров.
По некоторым сведениям, начальница Маглага была неравнодушна к режиссеру Варпаховскому, вроде бы между ними был даже тайный роман. Узнав о его связи с "крепостной" певицей Идой Зискинд, Гридасова в отместку распорядилась отправить неверного любовника на сбор брусники. "Ну и что с того? — спросите вы. — Прогулка на свежем воздухе полезна для здоровья". Так–то оно так, но все дело в том, что Варпаховский был дальтоником и красну ягоду просто не видел…
После досрочного освобождения в начале 1950 года "за хорошую работу и примерное поведение" Вадим Алексеевич волен был вернуться в Москву, возродить былую славу. Однако остался в Магадане, в котором с тех пор прожил 44 года. В начале 70–х состоялось наше знакомство.
Замечательный сосед
Вышло так, что редакция "Магаданской правды", по вызову которой я с семьей и прилетел в этот город, выделила мне двухкомнатную квартиру на ул. Карла Маркса — в нескольких шагах от театра и Школьного переулка, где жил маэстро. Познакомил нас главреж театра Юрий Чернышев, по инициативе самого Козина. Тот живо интересовался творчеством магаданских поэтов, хорошо их знал. А тут новенький объявился. Мы с женой были частыми гостями крошечной квартирки великого мастера. В ней было три отличительные особенности — пианино красного дерева, занимавшее добрую половину жилого помещения, множество кошек и столько же пуфиков, покрытых неистребимой кошачьей шерстью. Так что вечной проблемой было найти себе место для сидения. Не будешь ведь часами слушать певца стоя. А все наши посещения сводились к импровизированным концертам Вадима Алексеевича — его волшебный голос до сих пор звучит во мне. В редких беседах "по душам" — Козин не очень–то любил откровенничать — он вспоминал своих друзей 30–х годов. Мелькали имена его аккомпаниаторов — Давида Ашкенази, Аркадия Покрасса, Михаила Дулова и других известных в прошлом артистов, которые мне, увы, были доселе неизвестны. Рассказывал о встречах с Константином Симоновым, Сергеем Лемешевым, популярной некогда киноактрисой Ольгой Третьяковой. О событиях, связанных с его арестом, о работе в "крепостном театре" Козин не вспомнил за десять лет нашего знакомства ни разу. Я, понятно, вопросов на эту тему ему не задавал…
В марте 1973 года Вадиму Алексеевичу исполнилось 70 лет. И в Магаданском дворце культуры профсоюзов состоялся его юбилейный концерт. Три часа без антракта исполнял маэстро для магаданцев свои любимые романсы, и зал слушал их, затаив дыхание, взрываясь овациями. Следует признать, что со стороны областного руководства разрешить этот концерт равнялось откровенной крамоле — имя певца, его творчество находились под запретом вплоть до середины 80–х годов.
В 1975 году я стал собкором радиостанции "Тихий океан" по Магаданской области. И одной из первых моих радиопередач было интервью с Вадимом Козиным, которое вместе с песнями в его исполнении, найденными в фонотеке Владивостокского дома радио, вышла в эфир. Главный редактор радиостанции Вадим Тураев после признался мне, что уговорить руководство Приморского телерадиокомитета на этот "подвиг" стоило ему больших нервов…
Я знаю, что последние годы жизни Вадим Козин много и успешно работал, создал десятки новых песен. В целом их за всю жизнь он написал более 300. В марте 1994 году маэстро исполнился 91 год. А в октябре — звонок из Москвы, сообщение о том, что ему наконец присвоено звание заслуженного артиста СССР. Можно себе представить как был рад Вадим Алексеевич этому, пусть и запоздалому, признанию его заслуг перед родиной.
О том, что присвоение ему почетного звания было мистификацией московских друзей Козин так и не узнал. 19 декабря того же года его не стало.
Александр ЧЕРЕВЧЕНКО.
12 ноября 2015. "7 секретов" №45
