Видео
В мире
Прокомментировать письмо читательницы попросили президента Латвийского профсоюза моряков торгового флота (ЛПМТФ) Игоря Павлова:
– Поскольку автор письма не указала ни названия судна, ни компанию-судовладельца, ни других подробностей, связанных с местом работы ее мужа, обрисую ситуацию в целом. Ведь в положении, в котором оказался муж читательницы, находятся сегодня очень многие моряки, и не только латвийские.
Для всех нас наступили очень тяжелые времена, это очевидно. Страны закрыли свои границы, каждая страна это сделала самостоятельно, никто ничего не координировал. Естественно, это не могло не ударить по морякам, которых «коронавирусный» кризис разделил на две категории.
Первая – те, кто сейчас находится в море. Уходя в рейс, моряк подписывает контракт с компанией-судовладельцем на определенный период – на 3 месяца, на 4, 5 и т.д. У многих срок действия контракта уже истек, и в нормальных условиях им должны были бы прислать замену, а самих доставить на родину. С учетом, что моряков по всему миру насчитывается примерно 1 миллион 100 тысяч человек, логично допустить, что сегодня по миру на судах находится порядка полмиллиона людей, и у какой-то части из них время контрактов уже истекло. И люди, вместо того чтобы улететь домой, вынуждены работать дальше.
И проблема заключается отнюдь не в желании или нежелании судовладельцев доставить домой одних моряков и прислать им на смену других. Проблема – в логистике: авиарейсы отменены, а пытаться доставлять людей какими-то другими способами – «на перекладных» – сегодня либо крайне рискованно, либо вообще невозможно. Это и очень долго, и дорого, не говоря уже о риске заражения, который в дороге возрастает в разы. Все-таки на ограниченной территории судна в этом смысле гораздо безопаснее…
Кроме того, если одного человека отправляют домой, надо посылать другого: ведь судно не может выйти в море, если экипаж не укомплектован полностью. Значит, нужно таким же тернистым путем доставлять смену.
Задача усложняется еще и тем, что смена происходит индивидуально. Экипажи на торговых судах преимущественно многонациональные, члены экипажа – граждане разных стран, и смена происходит не по принципу «команда прибыла – команда убыла» в одно и то же время в одну и ту же страну. На одном и том же судне могут работать представители разных стран – как те, у кого срок контракта еще действует, так и те, у кого он закончился уже месяц-два назад. То есть получается, что сменять нужно поодиночке, что в нынешних условиях практически нереально.
Но при этом все прекрасно понимают, что долго так продолжаться не может. Да, в финансовом отношении они как бы в выигрыше: они продолжают работать, им платят зарплату, и они могут содержать себя и свои семьи, а возможно, и делать какие-то накопления.
Однако люди не могут работать на судне бесконечно. Даже у самого сильного человека в какой-то момент наступает усталость – и физическая, и психологическая. А это чревато и травмами, и невольным нарушением правил безопасности, и многими другими проблемами, которые могут обернуться авариями, в том числе с катастрофическими последствиями.
Поэтому международные организации, в том числе морские (включая наш профсоюз), и правительства стран, и руководство ЕС, – все мы работаем, чтобы как-то нормализовать ситуацию.
На сегодняшний день снабжение различными товарами в мире производится либо сухопутным путем (на фурах), либо морским, причем 90% товаров перевозится именно морем. То есть моряк – это работник сферы, отрасли, которая в наше очень непростое время помогает поддерживать мировую экономику. И мы считаем, что должны быть найдены возможности, чтобы моряки могли сменять друг друга.
Пока же существующее положение вещей мы не можем изменить. Нынешнюю ситуацию с полным правом можно назвать форс-мажором, предвидеть который не мог никто. И единственный выход пока – набраться терпения и ее принять.
– Сколько латвийских моряков, по оценками ЛПМТФ, находится в море?
– В Латвии в общей сложности около 12 тысяч моряков; примерно половина из них находится в море, половина – на берегу. Если вести отсчет от 12 марта, когда были перекрыты границы большинства стран мира (в том числе Латвии), то, судя по тому, что нам говорили представители разных компаний, в марте в иностранные порты на смену ныне работающим коллегам вылетели бы 400 латвийских моряков.
Возвращаясь к вопросу, заданному читательницей, хочу сказать: запрет для моряков никто не вводил, они могут въезжать/выезжать на смену, если судно находится у наших берегов. Но если судно стоит, к примеру, у берегов США, Сингапура или где-то в Африке – как им добраться сюда при отсутствии авиасообщения? К сожалению, до снятия карантина этот вопрос пока остается неразрешимым.
– Люди, которые сейчас в рейсах, страдают, главным образом, морально и физически – от усталости, от затянувшейся разлуки с близкими, от волнения за свои семьи и т.д. Но не лучшее положение и у тех, кто «застрял» на берегу, тем более что вообще непонятно, сколько еще предстоит держаться...
– У нашего профсоюза есть специальная программа финансовой помощи: только за прошедшую неделю в рамках этой программы была оказана материальная помощь 12 морякам. Они обратились к нам, объяснили, почему оказались в сложном положении, и получили помощь.
Скажу больше: никто из членов нашего профсоюза не окажется без хлеба и крыши над головой, мы найдем способ помочь тем морякам, которые по объективным причинам – я говорю сейчас о кризисе, связанном с коронавирусом, – оказались вынуждены оставаться на берегу и остались без средств к существованию.
Прямая речь
Александр (моторист):
– У каждого человека своя ситуация. У кого-то накоплений достаточно, чтобы нормально пережить этот кризис или, по крайней мере, хотя бы как-то перебиться. Но большинство моряков (я говорю не о командном составе, а о рядовых), думаю, живет от контракта до контракта. Все мы так или иначе рассчитывали на свои будущие заработки, и сейчас у нас, застрявших на берегу, огромные проблемы.
Те, кто находятся в море, конечно, страдают в том смысле, что долго не видели своих близких, что приходится работать, хотя давно уже пора в отпуск. Один мой знакомый, пробыв шесть (!) месяцев в море, недавно был вынужден подписать еще один контракт – еще на шесть месяцев. Да, семья не бедствует, он неплохо зарабатывает. Но год не видеть свою семью – это очень тяжело, никакие деньги этого не компенсируют. Не говоря уже о том, что работа в море не из легких. И у других моих друзей, которые сейчас в рейсах, продлеваются контракты – на месяц, на два… Кому-то уже и этих денег не хочется, они и счастливы были бы вернуться, но не могут. Но при этом, по крайней мере, у них не болит голова, как содержать свои семьи. В отличие от нас – тех, кто не смог уйти в рейс.
Любой моряк рассчитывает на то, что после он снова уйдет в рейс. И если этого не происходит, а главное, непонятно, когда это произойдет, он оказывается в очень сложном финансовом положении и, конечно же, в психологическом. Мало того, что у его ног внезапно разверзлась финансовая пропасть, так еще впереди полная неизвестность. Я, к примеру, рассчитывал уйти в рейс две-три недели назад. Но даже если карантин в большинстве стран действительно завершится в ближайшие несколько недель, авиасообщение, думаю, восстановится не раньше конца лета. И самое главное – непонятно, что будет дальше: с учетом, какой удар по мировой экономике нанес коронавирусный кризис, логично предположить, что грузопотоки снизятся – что не может не сказаться на тех, кто грузы перевозит.
Это чувствуется уже сейчас: кто-то работает, но многие просто стоят в ожидании грузов. Особенно это касается танкеров: не секрет, что спрос на нефть упал, поскольку в странах, которые до сих пор являлись наиболее активными потребителями нефти – Китай, страны Евросоюза, – огромные проблемы, связанные с пандемией. Так что сказать «смотрю в будущее с оптимизмом», к сожалению, при всем желании я не могу. Пока стараюсь найти работу на берегу, хотя и это пока не просто – принимая во внимание общую ситуацию...
Анна (жена судового офицера):
– Муж должен был вернуться в конце марта, но, как мы говорим в семье, «его накрыло волной карантина». В нашем случае материальных проблем мы не испытываем: все-таки командный состав, зарплата приличная, есть накопления, так что продержаться вполне можно. Хуже молодым ребятам – начинающим, живущим от рейса до рейса. Как их семьи справляются с ситуацией, честно говоря, не знаю.
Нас же в гораздо большей степени волнует другое. Конечно, на судне экипаж достаточно изолирован и, соответственно, подвергается опасности заражения в гораздо меньшей степени, чем даже мы здесь. К тому же сейчас контакты с береговыми службами сведены к минимуму, и представители этих служб, находясь на судне, всегда одеты в соответствующие защитные костюмы. Но все равно риск, пусть и минимальный, все-таки присутствует. И это очень беспокоит – ведь достаточно малейшей роковой случайности, чтобы в условиях замкнутого пространства корабля разразилась повальная эпидемия!
Второй момент. Притом что за долгие годы мы привыкли к длительным рейсам, мы знали, когда муж возвратится. А ведь важно, чтобы в тяжелые моменты жизни семья была вместе. Когда это произойдет в данном случае, непонятно, и эта неизвестность удручает...
