Труп на лестничной площадке

И все–таки терпение женщины иссякло. Она обращалась в милиции и в институт, где ее обидчик трудился над диссертацией, и просила защиты. "Под угрозой смерти он заставлял меня писать заявление об отказе от детей, от материнства, об изъятии дела о его хулиганстве, о нашем разводе, — говорилось в обращении, которое потом было приобщено к материалам уголовного дела. — Очень прошу воздействовать на вашего сотрудника Овчинникова, предать огласке его поведение, содействовать возвращению мне моих детей". Это сейчас вряд ли кто станет писать подобные письма в адрес владельцев частных фирм. Личная жизнь своих сотрудников их мало волнует. А в советские времена при каждом производстве или учреждении существовала такая структура, как местный комитет — местком. Здесь представители "общественности" и решали подобные конфликты. Но в институте упорно не желали выносить сор из избы. Мол, это дело семейное, супруги сами должны разобраться в своих взаимоотношениях. Лишь спустя месяц комиссия решается наконец–то выехать по месту жительства, чтобы прояснить ситуацию на месте. Оказалось поздно. За час до ее приезда Овчинников убивает жену прямо на пороге квартиры ее престарелых родителей. "Пусть это будет для них уроком, чтобы они знали какую стерву вырастили", — так объяснил на допросе свой поступок убийца.

Почему молчала "общественность"?

О том, что муж много лет хулиганил, истязал и избивал жену, прекрасно знали в местной Добровольной народной дружине (кто жил во времена СССР, знает, что это за структура), в отделении милиции и в районной прокуратуре. Но дело против супруга–истязателя было прекращено. Причиной стало юридическое крючкотворство. Действительно, в Уголовном кодексе Латвийской ССР существовала статья, предусматривавшая ответственность за нанесение легких телесных повреждений. Но в другом кодексе — Уголовно–процессуальном — говорилось о том, что подобные дела возбуждались не иначе как по жалобе потерпевшего. Поэтому женщине советовали обратиться в народный суд в порядке частного обвинения. Совет, тем более в те времена, был трудно реализуемым на практике. Да и подобных прецедентов почти не было. Истица прекрасно понимала, что ей пришлось бы пережить, поэтому и отказалась от иска. Ведь что могли сказать коллеги по работе, родственники и соседи? Подумаешь, побил супруг жену. Утверждает же пословица: "Милые бранятся — только тешатся". Именно так относилась тогда к семейным скандалам так называемая общественность. К тому же развода в качестве меры наказания по этой статье кодекс не предусматривал. Вполне могло случиться, что приговором могли бы оказаться исправительные работы с удержанием 25–50% заработка в доход государства или денежный штраф. А это весьма осязаемый урон для семейного бюджета. Жертвы домашнего насилия тоже считали, что лучше потерпеть, может, образумится человек. Те же самые доводы приводят и нынешние жены, терпящие регулярные издевательства от мужей. Но то давнее уголовное дело служит наглядным примером того, что уговорить истязателя по–хорошему, не прибегая к решительным мерам, не получится. На суде действия Овчинникова были квалифицированы как убийство, совершенное при отягчающих вину обстоятельствах. Подтверждением тому, как сказано в приговоре, "послужили действия обвиняемого, который долгое время избивал жертву, подвергал ее издевательствам и угрожая убийством. Лишь по каким–то соображениям садист откладывал приведение своего намерения в исполнение". По результатам медицинского освидетельствования подсудимый был признан вменяемым и приговорен к 12 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Александр ВАЛЬТЕР.