Видео
В мире
А нас постыдно надули!
Сказочная красавица обернулась кровавым диктатором, который на руинах уничтоженной им столицы Вестероса обещает «освободить» все остальные земли мира так же, как она «освободила» столицу. А прекрасный возлюбленный принц всаживает ей кинжал в бок. И это после того, как они вместе спасли мир от Абсолютного Зла?
Обман! Преступление против голливудского хэппи-энда!
Возражу — напротив, перед нами гениальный финал гениальной книги Джорджа Мартина. Конечно, странно так говорить о романе, который еще не дописан, но исключительность его очевидна. (Предпоследнюю его книгу, The Winds of Winter, Джордж Мартин пишет уже восемь лет и по состоянию на сегодня обещает закончить ее в июле 2020 года.)
Сериал убежал далеко вперед и, как мы знаем, далеко не всегда следует каноническому тексту. Очень часто, например, использует голливудские штампы ровно там, где Мартин их отвергает. Тем не менее концовка, — в которой Дейенерис, любимая героиня книги, Матерь Драконов, Ломающая Цепи, сама превращается в дракона и погибает, — конечно, мартиновская, задуманная с самого начала.
Книга Мартина заставляет нас пересмотреть школьный взгляд на то, что такое был феодализм —
какое-то темное прошлое человечества, во время которого лорды занимались дурацкими рыцарскими турнирами, устраивали постоянные гражданские войны и грабили простой народ.
На самом деле феодализм — это корни, из которых выросла нынешняя свобода Запада. Та самая пресловутая Хартия Вольностей, на которую так любят ссылаться люди, ее не читавшие, вовсе не гарантировала права и свободы граждан. Она гарантировала права и свободы знати, вплоть до права восставать против своего короля, ежели он эти свободы нарушит. Свобода не дарована была в Европе всем и сразу. Она сначала была у знати. И все автократы, приходившие к власти в Европе, приходили к власти совершенно одинаково. Они апеллировали к толпе поверх знати и обещали толпе освободить ее от тирании.
«Игра Престолов» — это скрытая полемика с двумя памятниками литературы. Один из них — «Исторические трагедии» Шекспира, другой — «Дон Кихот» Сервантеса.
«Исторические трагедии» Шекспира описывают, в сущности, ту же войну, что и «Игра Престолов», — войну Йорков и Ланкастеров за английский престол. Описывают они ее с позиций того, что можно назвать «тюдоровским реализмом». Главная мысль: жили-были могущественные знатные лорды со своими частными армиями, которые всегда терзали землю английскую. Однажды они убили законного короля. После этого начались 30 лет смуты, пока не пришел новый законный король и не укротил лордов.
Интересно, что недавние книги о Войне Роз — например, The War of the Roses Дэна Джонса — фактически находятся уже под влиянием «Игры Престолов», точно так же, как отечественная литература о войне 1812 года во многом находится под влиянием «Войны и мира». И эти новые книги описывают ситуацию ровно наоборот. Жили-были могущественные знатные лорды, чьи частные армии были гарантией английской свободы. Однажды эти лорды убили короля, потому что он стал тираном. После этого лорды воевали тридцать лет и во время этой войны истребили друг друга. На пепелище пришел король, сын которого стал тираном, рубил головы своим женам и чуть не уничтожил свободу Англии.
Собственно, разница между европейскими странами — Англией, с одной стороны, и Испанией и Францией, с другой — заключается в том, что Испания и Франция во времена абсолютизма свою феодальную свободу утратили, а Англия сумела отчасти сохранить и передать дальше — Парламенту, Славной революции и американским колониям.
А вот «Дон Кихот» Сервантеса написан тогда, когда рыцарская эпоха, благодаря огнестрельному оружию и новым временам абсолютизма, превратилась в гниющий труп. «Дон Кихот» высмеивает рыцарей с их кодексом чести. Но фишка-то в том, что рыцарский кодекс чести действительно существовал, и Европа действительно по нему жила в XII-XIII веках. В рамках этого кодекса рыцарей под честное слово отпускали из плена, чтобы они могли собрать для себя выкуп; в рамках этого кодекса война превратилась в рыцарский турнир, и это взаимное уважение противника к противнику, та самая пресловутая рыцарская честь — не часто имеют параллели в других эпохах или, например, в истории Востока.
Другое дело, что рыцарская честь — это для равных. Победитель принимал побежденного в своем замке и прислуживал ему, но тот же победитель истреблял крестьян противника и считал это чем-то вроде экономических санкций.
Знатные герои Мартина потому так и зачаровывают нас, что обладают гораздо большим количеством степеней свободы, чем человек почти в любом другом обществе — от Рима и Китая до современности.
И мне, конечно, было интересно, как Мартин примирит это очевидное противоречие: воспевание права феодала Вестероса на восстание (с сопутствующей резней) — со сказочной историей Дейенерис Таргариен, Матери Драконов, чья военная карьера проходила в основном на Востоке и заключалась в казни рабовладельцев и командовании дикими дотракийцами.
Так вот. Три вещи в финале «Игры престолов» оскорбили нынешнюю политкорректную публику.
Одна — поражение феминизма. Фанатки страшно радовались, что к середине сериала женщин становилось все больше, и они стали играть все более важную роль: королева Серсея, Мелисандра, леди Оленна, леди Мормонт, Ярра/Аша, Бриенна из Тарта, сама Дейенерис. И вот женщин поубивали, и в заключение сериала в королевском совете, как пожаловался один разъяренный рецензент, — опять сидят белые самцы, white males. А где же дотракийцы? Где же Непорочные с их симпатичным чернокожим генералом по имени Серый Червь? Какая неполиткорректность!
Но, простите, другого и быть не может. Женщина в Средневековье могла сделать карьеру только в качестве дочери, матери, жены или пророчицы, или если она отрекалась от своего пола и становилась воином. Прецеденты были — например, супруга Роберта Гвискара Сихельгаита умела сражаться не хуже любого рыцаря и даже выиграла битву при Диррахии в 1081-м. Но становились вождями женщины, когда поубивали всех их мужиков, что и произошло в «Игре Престолов» к 5—6-му сезону. Нет никаких оснований для того, чтобы в новое мирное время знатные дома в королевском совете представляли женщины.
Второе «непростительное» — поражение передовой идеологии. Левая часть американской публики воспринимала Дейенерис как «свою». Вокруг нее были не только «белые самцы», но и чернокожие полководцы, ее советницей была молодая чернокожая девушка! Она обещала «сломать колесо». Она отменила рабство в Меерине и вот-вот должна была отменить прогнивший феодализм в Вестеросе, которым правят «белые самцы» с их устаревшими понятиями о чести.
И вдруг Дейенерис уничтожает сдавшийся город огнем.
Не то чтобы намеки на то, что произойдет, не были рассыпаны и в фильме, и в книге. Книга Джорджа Мартина — это, прежде всего, книга о том, как перерождаются персонажи. Как романтичная дурочка Санса Старк превращается в блистательную интриганку, как Бран Старк превращается из озорного мальчишки в Трехглазого Ворона, как Джейми Ланнистер превращается из напыщенного фата, спящего с сестрой, в глубоко трагичного персонажа.
Но мы как-то не ожидали, что это беспощадное перерождение коснется и главной, звездной героини!
То есть мы ожидали, что это будет перерождение из робкой девочки в Матерь Драконов, и не ожидали, что оно пойдет дальше.
При этом все намеки были аккуратно разбросаны в тексте. Казнь сотни с лишним представителей знати Меерина. Убийство дотракийских вождей. Казнь Рендолла Тарли вместе с сыном за отказ подчиниться. Каждый раз читатель, увлеченный благородной целью Дейенерис, пропускал это мимо ушей. Ну да, на войне как на войне, цель оправдывает средства…
Самые чудовищные диктаторы в истории были не те, которые обещали поработить народы, а те, кто обещал их освободить и «сломать колесо». Мы вдруг увидели, как на самом деле выглядит орда дотракийцев, когда она добирается до городов Вестероса. Вряд ли левакам, которые сейчас сами пытаются «сломать колесо» (с самыми добрыми, разумеется, намерениями), понравилось такое сравнение.
Но, конечно, третий, самый непростительный «грех» финала — то, что он нарушал все традиции сказки и голливудского фильма. Ну, мы же все понимали, что в финале Дейенерис и Джон должны были пожениться! Мы же все догадывались, что Джон Сноу — никакой не бастард, а самый что ни на есть законный Таргариен! Мы же все с трепетом ждали, когда наконец Джон и Дейенерис вместе спасут мир от Абсолютного Зла!
На самом деле — и это очень тонкий момент — Джордж Мартин очень скептически относится к страсти. В его книге прочными оказываются только те браки, которые были основаны не на любви: например, брак Кейтлин Старк.
Любовь, согласно Мартину, заставляет человека забыть его долг и обязательства, и ничего хорошего из этого не выходит.
Любовь Робба Старка к Джейн Вестерлинг, девочке из захудалого рода, приводит к тому, что он изменяет своим договоренностям и гибнет. Трагедией оборачивается запретная страсть близнецов-Ланнистеров, и, конечно, первопричиной всех войн Вестероса и краха дома Таргариенов тоже является страсть — любовь Рейгара Таргариена к Лианне Старк.
Задним числом понятно, что и для Главной Влюбленной Пары — Дейенерис и Джона — Джордж Мартин не сделает исключения. С той только разницей, что Джон — действительно образцовый герой. Он не приносит свой долг в жертву любви. Он приносит любовь в жертву долгу. Любовь Дейенерис и Джона, которая в любой другой книге была бы главным двигателем сюжета, у Мартина — лишь обстоятельство образа действия. Это то, что делает убийство Дейенерис — трагедией.
Нет прекрасного Спасителя или Спасительницы, — говорит в конце нам Мартин. Есть повседневная работа по прокладке канализации и восстановлению городских борделей. А Спаситель, который хочет осчастливить человечество и сломать Колесо, — это Тиран.
И, конечно, всего этого тройного преступления — против идеалов феминизма, против идеи «сломать колесо» и, особенно, против сказочных концовок, требующих непременного брака Героя и Героини, — половина публики Мартину не простит. Ну и ладно. Зато другая половина — задумается.
Юлия Латынина, "Новая газета".
