Видео
В мире
У выживших сразу взяли расписку о неразглашении сроком на 30 лет. Умерших хоронили ночью, зарывая цинковые гробы на глубину двух метров. А находившимся в больнице на лечении от лучевой болезни в целях секретности писали диагноз «астеновегетативный синдром» (депрессия). Как заметил командир К-19, капитан 1-го ранга Николай Затеев: «Мы оказались просто психи!»
«Записи отец начал делать в 80-е годы, - рассказывает «АиФ» Ирина, дочь Николая Затеева, - но читать их не давал. Папку с рукописью он передал нам с мамой в 1998 году за несколько дней до кончины».
Сегодня в живых остались несколько десятков членов экипажа, переживших аварию. Один из них, Юрий Филин, в ту пору инженер-лейтенант, рассказал «АиФ»: «Конструкция реактора К-19 не предусматривала на случай ЧП системы аварийной проливки водой (она необходима для охлаждения реактора). Эту систему пришлось мастерить из подручных средств, используя сварочный аппарат. Уже после трагедии на нашей АПЛ систему охлаждения стали ставить на всех советских ядерных кораблях».
«В реакторный отсек для устранения аварии моряки заходили полные сил, а выходили полуживыми. У них начиналась рвота, из-под корней волос сочилась сукровица. Лица распухали. С трудом стояли на ногах», - рассказал «АиФ» член экипажа Виктор Стерлец, на момент аварии старшина 2-й статьи.
Навстречу своим
Николай Затеев понимал, что все прошедшие реакторный отсек обречены. Задачей командира стало спасение остальных 100 с лишним подводников: радиация на лодке нарастала каждую секунду, а до базы в Североморске было 1500 миль.
Это значило, что при ходе в 10 узлов корабль доберется домой через шесть-семь суток... с мертвой командой на борту. При этом Затеев не мог связаться с берегом и запросить помощь: антенна главного передатчика вышла из строя. У двоих офицеров сдали нервы, они стали требовать у командира вести лодку к ближайшему участку суши, которым оказался норвежский остров Ян-Майен (в действительности спастись на этом скалистом острове в Северном Ледовитом океане было делом нереальным). Опасаясь, что матросов могут подбивать на бунт, Затеев распорядился выбросить за борт имеющиеся на лодке автоматы и пистолеты. Себе и помощникам он оставил пять "макаровых".
Находясь в океане без связи, за тысячи километров от родного берега, на борту корабля, где радиацией отравлено все, вплоть до еды и запасов пресной воды, ситуацию можно было бы считать безнадежной. И тут, словно фотовспышка, в памяти Затеева мелькнула карта, которую он видел в кабинете главкома флота. На ней южнее места, где дрейфовала К-19, должны были быть позиции советских дизельных подлодок. «Один шанс на миллион, но другого нет», - решает Затеев. К-19 начинает двигаться на юг, а радист - по запасному маломощному приемнику с радиусом действия около 50 миль передавать сигнал бедствия. Это продолжалось 10 часов.
Десять часов надежды и яростного ожидания, как в знаменитой песне «Спасите наши души» Высоцкого:
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше,
Наш SOS все глуше, глуше,
И ужас режет души
Напополам...
Как выяснилось, несколько советских субмарин, находящихся поблизости, слышали К-19, но откликнулись только два командира: Жан Свербилов и Григорий Вассер. Направив свои дизельные лодки на выручку К-19, они совершили самоотверженный поступок, потому что нарушение регламента учений могло стоить им военной карьеры.
С корабля Свербилова Затеев передает на командный пункт ВМФ шифровку с объяснением ситуации и просьбой разрешить эвакуацию экипажа. В ответ - гробовое молчание, длившееся пять(!) часов. Лишь однажды оно было прервано советом кормить облученных моряков... свежими фруктами, коих на подлодке, разумеется, не оказалось.
Взяв на себя ответственность, Затеев эвакуировал экипаж. Тяжело пораженных радиацией переправляли на другую подлодку на носилках. Одежда подводников с К-19 так фонила, что им пришлось полностью раздеться, сбрасывая с себя все за борт. Затеев, которому также пришлось оставить одежду, сильно жалел, что не уберег иконку Николая Чудотворца, подаренную мамой. Лодку он покинул последним. К-19 взяли на буксир.
На базе в Североморске одновременно с врачами Затеевым и его подчиненными занимались люди из особого отдела. Допрашивали прямо в больнице. От трибунала командира спас академик Александров, руководитель проекта по строительству атомных подлодок. Он доложил Хрущеву, что экипаж совершил подвиг - сохранив ядерный подводный крейсер.
Кроме того, не стоит забывать, что К-19 несла баллистические ракеты P-13, оснащенные 1,4-мегатонными боеголовками, каждая из которых могла бы разрушить часть большого города. Страшно представить, что могло произойти, если бы аварию на лодке не удалось взять под контроль. Да и сам день происшествия был символичным - 4 июля, День независимости США. В реалиях холодной войны американцы могли возомнить все что угодно. А если бы они решили ответить?..
Но давать звание Героя даже тем, кто вскоре умер от облучения, никто не собирался. Как не собирались признавать и то, что к аварии привел конструкторский недочет. «При всех очевидных недоработках К-19 не могла не выйти в море летом 1961 года, - рассказывает «АиФ» историк и шеф экипажа К-19 Александр Никишин. - Это был наш ответ США и их первому подводному ракетоносцу «Джордж Вашингтон». Наличие в Мировом океане этой американской лодки не давало спать руководству СССР. Сроки сдачи К-19 подгоняли, не считаясь с реалиями».
Живучая
Первое интервью о трагедии Николай Затеев дал в 90-е. До голливудского фильма о К-19, где роль командира сыграл Харрисон Форд, он не дожил. «Фильм я смотрела со слезами, - говорит Ирина. - Хотя очень многое там выдумано. Не прилетали американцы к нашей подлодке на вертолете, они вообще не подозревали, что К-19 там находится».
После аварии лодку хотели списать, но обновленный экипаж не дал это сделать - рискуя здоровьем, моряки по сантиметру отмывали субмарину от радиоактивной пыли. И К-19 вновь вышла в море, хотя без ЧП не обошлось: в 1969 году она столкнулась с американской подлодкой, а в 1972 году пожар на ее борту унес жизнь 28 подводников. Однако когда о К-19 говорят как о несчастливой, подводники возражают: «Она выходила из таких ситуаций, при которых другие субмарины тонули». Всего К-19 прошла 332 тысячи миль - больше, чем расстояние от Земли до Луны.
Утилизировали лодку в 2003 году. Энтузиасты успели спасти рубку в надежде, что будет создан музей К-19, ведь такими историями не разбрасываются.
aif.ru.
Они выполняли долг
В первые две недели после аварии от последствий сильной дозы облучения погибли восемь подводников: капитан-лейтенант Юрий Повстьев, лейтенант Борис Корчилов, главный старшина Борис Рыжиков, старшина 1-й статьи Юрий Ордочкин, старшина 2-й статьи Евгений Кашенков, матрос Семен Пеньков, матрос Николай Савкин, матрос Валерий Харитонов. А 1 августа 1970 года ушел из жизни капитан 3-го ранга Анатолий Козырев. Остальные члены экипажа, также получившие дозы облучения, во много раз превышающие допустимые, много месяцев проходили лечение от лучевой болезни.
Больше, чем расстояние от Земли до Луны
После аварии лодку хотели списать, но обновленный экипаж не дал это сделать - рискуя здоровьем, моряки по сантиметру отмывали субмарину от радиоактивной пыли. И К-19 вновь вышла в море, хотя без ЧП не обошлось: в 1969 году она столкнулась с американской подлодкой, а в 1972 году пожар на ее борту унес жизнь 28 подводников. Однако когда о К-19 говорят как о несчастливой, подводники возражают: «Она выходила из таких ситуаций, при которых другие субмарины тонули». Всего К-19 прошла 332 тысячи миль - больше, чем расстояние от Земли до Луны.
Мария ПОЗДНЯКОВА.
