Видео
В мире
Текст: Остап Кармоди, Reed.
Я хочу сказать спасибо Кевину Спейси. Большое человеческое спасибо. И журналистское тоже. Без него я не мог бы написать эту колонку. Без него я вообще вряд ли мог бы откровенно говорить на такую тему разве что в узком кругу знакомых, знающих и терпящих мои странности. Своими грязными руками Спейси нечаянно раздвинул границы дозволенного.
Погодите вскакивать со стула, я ещё не называю дозволенным сексуальные приставания — это мы обсудим чуть позже. В данный момент я говорю о другом: хватая других мужчин за промежность, Спейси изменил перспективу дискуссии. Теперь мы, мужчины, можем на равных разговаривать с женщинами.
Раньше в дискуссиях на подобные темы мужчины по умолчанию были на стороне зла. Они могли перейти на сторону добра, то есть женщин, но именно перейти, «предать своих», как в фильме «Аватар». Сценарий обсуждаемых происшествий всегда был один и тот же: мужчины распускают руки, женщины вынуждены это терпеть. Ролей у мужчин в этой пьесе было три: Злодей, Адвокат Злодея и Помощник Прокурора. На прошлой неделе внезапно оказалось, что жизнь сложней этой схемы. Теперь сексуальные приставания стали темой, в которой пол не является определяющим фактором. Теперь мужчинам доступна и роль, до прошлой недели бывшая почти исключительно женской — роль Жертвы. Теперь и я могу выйти из шкафа.
Нет, не в смысле признаться: «Я гей». Я не гей, я строго гетеросексуален. Но я был объектом сексуальных приставаний, как со стороны женщин, так и со стороны мужчин.
В первый раз это случилось, когда мне было лет 8. Незнакомый дядя в общественном туалете предложил подержать мне писю, пока я писаю, чтобы я не пачкал руки. Несмотря на юный возраст и незнакомство с концепцией педофилии, меня это насторожило. На всякий случай я отошел на два писсуара подальше. Дядя уловил мой месседж и занялся тем, чем и нужно заниматься в туалете.
Потом наступил подростковый возраст. Одна девочка постоянно била меня портфелем. Я не обижался и давал сдачи. Было весело. Потом её перевели в другую школу, а ещё потом мне сказали, что она была в меня влюблена.
Ещё через пару лет, когда я уже был подростком, я состоял в разных клубах, кружках и секциях. На каникулах нас часто возили на экскурсии, в экспедиции и в спортивные лагеря. Во время одной такой поездки мне приглянулись две девочки. Целую неделю я не мог выбрать, с какой из двух я хочу завязать отношения, пока одна из них не решила этот вопрос сама. Она просто подсела ко мне за общим столом и начала активно за мной ухаживать — наливать мне компот, накладывать в тарелку салаты и всё такое. Меня, признаться, шокировала её наглость — это было явным нарушением гендерных ролей (тогда я, конечно, не знал этого выражения, но интуитивно всё понимал). Но это было ещё не всё. Домой мы ехали на поезде, в плацкарте, и я сразу же забрался на верхнюю полку. Через пару минут эта девочка залезла туда ко мне, решительно меня подвинула и улеглась рядом. Если это по-вашему не домогательство, что тогда называть домогательством? Наш роман продолжался четыре года.
Но по-настоящему всё началось, разумеется, в старших классах и после школы. В один печальный пасмурный день я встретил на улице старую знакомую по одному из тех самых кружков, и она отвела меня на секретный квартирник. Там я впервые столкнулся с миром неформальной молодёжи, и он меня затянул. Я проводил время с хиппи и панками, митьками и скинхедами, художниками и музыкантами, сквоттерами и членами ЛГБТ-сообщества. Через год я почти не ночевал дома и временами просыпался в очень неожиданных местах, при довольно ожидаемых обстоятельствах.
Сколько раз на меня ночью клали голые ноги — даже не сосчитать. Если нога была мужской, я просто снимал с себя эту ногу. Если нога была женской, случалось по-разному. Иногда я тоже её убирал и продолжал спать. Иногда я клал руку этой ноге на бедро, и мы с её обладательницей начинали заниматься чем-то более интересным. Иногда мою руку снимали с бедра — бывает, знаете ли, и так, что на тебя просто случайно положили ногу во сне, безо всяких дальнейших планов.
Меня неоднократно хватали за жопу — и мужчины и женщины. Несколько раз меня хватали и за промежность. Однажды — мои самые бурные годы были уже позади, остались одни отголоски — я спал в отдельной комнате, и малознакомая девушка посреди ночи просто пришла, разделась и улеглась ко мне в кровать — несмотря на то, что я перед этим не давал ей для этого никаких оснований. Представьте себе, что бы было, если бы подобное вытворил Кевин Спейси.
И, кстати, однажды двусмысленные (или, скорее, недвусмысленные) намёки мне делала моя начальница по работе. Очень, надо сказать, симпатичная женщина. Но у меня тогда был роман, и я был не готов. А когда мой роман закончился, начался роман у неё, и она потеряла ко мне интерес. Сразу скажу, что на наши рабочие отношения всё это не оказало абсолютно никакого влияния.
Вы уже, наверное, поняли, что я не жалуюсь. На самом деле я и не хвастаюсь. Я не Аполлон и никогда им не был, моя мужская привлекательность для обоих полов вряд ли превышает средние значения по палате. Сколько подобных ситуаций пришлось пережить настоящим красавцам, я не могу и представить. Но я сейчас не об этом.
Ни один из этих эпизодов не стал для меня травмой. Ни когда малознакомые девушки клали на меня ноги, ни когда малознакомые мужчины хватали меня за промежность. Некоторые из них я сегодня вспоминаю смеясь. Другие — морщась. Но большинство этих случаев я вообще никак не вспоминал до скандалов предыдущей недели — и не потому, что вытеснил их в подсознание, а потому что не придавал им значения. Да, в моей жизни были ситуации, когда меня лапали и это было мне неприятно. Но каждый раз, когда я говорил «Нет», или просто убирал с себя чужую руку либо ногу, приставания прекращались. И мужчины, и женщины понимали, что я не хочу отвечать им взаимностью, и либо извинялись, либо чаще делали вид, что ничего не случилось. И я тоже делал вид, что ничего не случилось. Переживать тридцать лет из-за того, что кто-то положил мне руку на яйца — о колене я даже не говорю – кажется мне чудовищной глупостью. В жизни есть занятия поинтересней.
Конечно, мне повезло. Не всем так везёт. Бывают люди, которые отказываются понимать, что ты не находишь их привлекательными и не хочешь иметь с ними дело. Я, на счастье, с такими не сталкивался. Многим пришлось. Это, конечно, недопустимо, это, конечно, зло.
Сергей Кузнецов недавно писал, что его огорчает, когда люди путают приставание (когда один человек пытается склонить другого к сексу путем разговора или каких-то ненасильственных действий), домогательство (когда человек, наделенный властью, пытается склонить к сексу своего подчиненного, угрожая ему неприятностями) и насилие (когда к сексу принуждают физической силой). Все три этих вещи, говорит Кузнецов, плохие, но в разной степени.
Я тоже считаю, эти три вещи не надо путать. Но плохими из них мне кажутся лишь две последние: домогательство и насилие. К ним же можно добавить преследование, «сталкинг» — ситуацию, в которой ты уже сказал «Нет», но тебя продолжают хватать за жопу или даже просто караулить под дверью. Все три эти ситуации: насилие, домогательство и преследование, объединяет одно — это отношения, из которых ты не можешь выйти по собственной воле. По крайней мере без того, чтобы втридорога за это не заплатить.
Отношений, которые невозможно прервать, разумеется, быть не должно. С ними, разумеется, надо бороться. Но до тех пор, пока приставания к ним не относятся, до тех пор, пока они не переходят в насилие, домогательство или преследование, до тех пор, пока их можно просто прервать — словами, жестами, взглядом – в приставаниях нет ничего плохого.
Или, по крайней мере, не больше плохого, чем в любом другом виде общения. Любое действие — или бездействие — окружающих может вывести нас из душевного равновесия. И не только действие, но и слово. Каждый из вас наверняка не раз убеждался, насколько легко оскорбить человека, особенно близкого, совершенно невинными, как нам казалось, словами. У всех в голове свои тараканы. Когда один человек пытается склонить другого к сексу — это ничуть не хуже, чем когда он пытается склонить другого к труду, приёму пищи или занятиям спортом. Главное, чтобы у этого другого всегда была возможность отказаться.
Не должно быть отношений, к которым тебя принуждают — будь то прямым физическим насилием, угрозами или просто не желая оставить в покое.
Но лёгкий шлепок по жопе и тем более рука на коленке — не принуждение, а приглашение. Пока его можно отклонить, пока положивший вам руку на колено способен понять, что это тебе неприятно, и эту свою руку убрать, он ни к чему вас не принуждает.
Вы можете возразить, что не все в такой ситуации могут сказать своё «Нет». Некоторые просто боятся и теряют решимость. Но это неправда. Отказаться способны все, хоть и по-разному. Один из тех, кого хватал Кевин Спейси, рассказал, что когда актер полез к нему с приставаниями, он был так шокирован, что заплакал. И Спейси от него отстал.
«До такого вообще не должно доходить, — возразите вы мне, — чувства должны выражаться словами, а не руками». Многие надеются, что благодаря скандалам последних недель мы стоим на пороге прекрасного нового мира, где слова, наконец, вытеснят остальные, «низкие» способы коммуникации.
Это пустые надежды. Психологи говорят, что до 90% сообщений мы передаём невербально — и лишь 10% словами. Это не наша прихоть, а результат эволюции. Эти 90% невозможно выкинуть даже при всём желании. Да и не нужно. Попытки от них избавиться могут привести лишь к неврозу. Человечество за тысячи лет разработало десятки альтернативных способов коммуникации. Так же, как пригласить к сексу можно словами, шлепком по заднице или даже томным взглядом, отказаться от него можно словами, пощечиной или плачем. Всё это — универсальные сигналы, понятные каждому. Если, конечно, у этого каждого есть желание понимать. Теми, у кого такого желания нет, должна заниматься полиция.
Но даже если представить, что мы этот новый мир создадим, он вовсе не будет прекрасным. Скорее, грубым и пошлым, как анекдот про поручика Ржевского «Мадам, разрешите впендюрить!»
«Уместными словами», — опять возразите вы. Но кто будет решать, какие слова уместны? Правительственная комиссия по этике? Составители словарей?
Одно и то же слово может быть долгожданным для одного и оскорбительным для другого. Бывают ситуации, в которых уместны самые грязные выражения, а бывают такие, в которых неуместны даже самые вежливые и осторожные. Представьте себя наедине с очень неприятным вам человеком, с человеком, который вызывает у вас непреодолимое отвращение или страх. Представьте себе, что вы вдвоём в комнате, и дверь закрыта. Представьте себе, что он говорит: «Я хотел бы заняться с вами сексом». Абсолютно спокойным, бесстрастным голосом. Глядя вам прямо в глаза.
Вам не будет страшно или противно? Насколько непринужденно вы скажете своё «Нет»? Как долго вас будет передергивать при воспоминании об этом эпизоде?
Или – возможно, это даже хуже – с подобными словами к вам обратится человек, который очень вам дорог как друг, но совсем не как возможный любовник. Насколько просто вам будет сказать «Нет» ему? Не легче ли было бы это разрулить, если бы он просто положил вам руку на колено или плечо, а вы просто сняли с себя эту руку?
Сексуальная игра, как и покер, идет с повышением ставок. Шутка, приглашение в кино, рука на колене… Каждый раз, когда вы повышаете свою, ваш партнер по этой игре может ответить тем же, либо сказать «пас» и выйти из игры. Львиная доля коммуникации при этом происходит при помощи взглядов, интонаций, прикосновений. Попытаться выразить всё это речью, в «уместной» форме, не просто смертельный яд для любой романтики или страсти — это нерешаемая задача. На каком-то этапе вам придется перейти от слов к делу. И тут внезапно может оказаться, что партнер по сексу представлял всё совсем иначе. Что ваши действия его оскорбляют и травмируют. Что он хочет, чтобы вы немедленно перестали и исчезли с глаз долой. Люди разные. Как бы мы ни старались, мы не можем залезть им в душу.
Кстати, бывает и так, что кто-то мечтает, чтобы тайный объект желания без долгих разговоров схватил его (или её) за жопу, а всякие хождения вокруг да около воспринимает как оскорбительное безразличие.
Чаще, конечно, распускание рук бывает нам неприятно. Никто не обязан его терпеть — нахала можно и нужно отшить. Но это не повод для многолетней травмы. Не больше, чем когда вас толкнули в метро, плюнули на ботинок или обматерили. Возможно, даже и меньше. Ведь когда вас хватают за жопу, вас по крайней мере не хотят оскорбить.
Приставание — просто другое название флирта. Флирт — это когда к вам пристают те, кто вам нравится. Приставание — когда с вами флиртуют те, кто не нравится. Борьба с ним имеет ту же природу, что Safe Spaces и нападения на правых спикеров в американских колледжах. Выросло поколение, считающее душевный комфорт своим базовым правом. Оно стремится исключить из жизни всё неприятное. Не слышать то, с чем они не согласны, не видеть тех, кто им неприятен. Но это бесполезно. Мы можем постараться ограничить контакты со всеми, кто нам не совсем симпатичен, но мы не можем их запретить — как бы некоторые ни пытались. Отгородиться стеной от всех неприятных людей и возмутительных мнений, увы, не выйдет. Это стена из песка, её размывает быстрее, чем мы её строим. Чем скорее мы бросим это бесполезное занятие и сконцентрируемся на том, что действительно важно, тем лучше.
Господи, дай нам силы успешно бороться с насилием.
Господи, дай нам терпение с улыбкой сносить приставания.
И, Господи, дай нам мудрость отличать первое от второго.
