Ринкевич объяснил, что будет считаться победой Украины

– Вы верите в победу Украины? От чего она зависит?

– Я бы сказал, что все мы делаем все, чтобы помочь Украине выиграть эту войну. Очень сложно определить победу. Но я считаю, что определение победы важно, особенно для защиты государственности, независимости, свободы, а также территориальной целостности. И я действительно верю, что Украина может это сделать. Я также считаю, что мы должны как можно больше помогать Украине и политически, и военно, и практически. Да, я верю, что вы уже выиграли в том смысле, что смогли защитить свою столицу, убедить международное сообщество, что Украина способна защитить себя. Но, конечно, эта война достаточно долгая. Она продлится еще некоторое время. И, конечно, мы все должны не только верить, что вы победите. А Украина победит. Но мы тоже должны вам помочь.

– Победа Украины – что это? Сейчас много дискуссий на этот счет. Кто-то говорит, что это возвращение к "границам" 24 февраля. Мы в Украине верим, что сможем вернуть и Донбасс, и Крым.

– Мой ответ на этот вопрос, и я неоднократно обсуждал это с нашими латвийскими и западными журналистами, очень прост: Украина будет определять, что значит победа. Никто не должен подталкивать Украину, украинский народ или правительство к каким-либо уступкам. Мы должны помочь Украине выйти из этой войны. Так что с этой точки зрения я думаю, что именно от вас зависит, что значит победа.

– Вы верите, что Путин может объявить всеобщую мобилизацию в России?

– Думаю, мы не можем исключать ничего. Но, конечно, следует понимать, что объявление полномасштабной мобилизации (в России – ред.), мол, идет война, а не "специальная военная операция", как это заявляет Кремль, изменит восприятие в обществе. Однако, я бы не слишком волновался из-за того, объявит ли что-либо российский президент или нет.

Наша главная обязанность – настаивать на усилении санкций против России, искалечить ее военную и экономическую машину, сделать все возможное, чтобы помочь Украине, как я уже сказал, как политически, так и военно, но также финансово, чтобы помочь вам противостоять агрессии России. Поэтому с этой точки зрения я больше волновался бы о дальнейших шагах ЕС, G7, НАТО и всех других организаций, а не то, что россияне собираются объявить, сказать или сделать.

– Однако, по вашему мнению, Запад сейчас достаточно помогает Украине, чтобы мы выиграли эту войну?

– Я думаю, что, да, действительно, мы стараемся сделать как можно больше. Но мы также видим, что воевая против России на Донбассе, Украина теряет много военных, также часть техники, вооружения, боеприпасов. Конечно, мы должны делать больше. И я думаю, что именно здесь некоторые страны ЕС и НАТО могут изменить ситуацию.

Но когда мы обсуждали некоторые программы помощи Украине, мы приходили к выводу, что начальная помощь заключалась в отправке вооружения, техники и боеприпасов советского или российского производства. Но потом все мы поняли, что дело не столько в технике советского производства, потому что его нам не хватает, сколько в более эффективной западной технике.

Вот где, я думаю, некоторые страны действительно делают все возможное. Некоторые страны все еще пытаются понять, что им делать. А некоторые, скажем так, не хотят этого делать. Так что с этой точки зрения общий настрой – помочь. Но некоторые страны должны сделать больше.

– Есть ли риск, что эта война может выйти за пределы Украины?

– Это возможно. Потому мы помогаем Украине, чем можем. Вот почему мы в странах Балтии и Латвии настаивали на увеличении численности войск НАТО в Балтийском регионе. Поэтому мы очень рады видеть, что Финляндия и Швеция присоединяются к Североатлантическому союзу.

Поэтому мы считаем, что нам нужно помогать таким странам как Молдова. И, да, слыша этот империалистический нарратив от Кремля и Путина, мы должны быть готовы противостоять любой российской военной экспансии, пропагандистской войне или любым попыткам расколоть единство международного сообщества, особенно единство Запада.

– Может ли российская агрессия распространиться за пределы Украины на страны Балтии? Мы видим, как Кремль сейчас агрессивно настроен по Калининграду. Есть ли угроза Третьей мировой?

– Я думаю, что мы в Латвии уже ощущаем эту первую глобальную гибридную войну, где продовольствие и зерно используются как оружие. И все мы знаем эту проблему, мы знаем, что делает российская пропаганда, что делает российская дипломатия, пытаясь повлиять на страны Африки, Латинской Америки и Азии. Мы видели, что Лукашенко использовал миграцию как оружие в прошлом году. Поэтому все оружие.

С этой точки зрения, я бы сказал, что мы уже находимся в первой глобальной гибридной войне. О странах Балтии. Мы понимаем все опасности. Мы следим за риторикой (Кремля – ред.), о "собирании" русских земель и т.д. Поэтому считаем, что саммит НАТО в Мадриде принял правильное решение развернуть больше войск в Балтийском регионе и Польше. И я думаю, что если россияне попытаются протестовать НАТО, они будут отвечать за последствия. Эти последствия для них могут быть тяжелыми.

– Вы только что вспомнили о Беларуси. Считаете ли вы, что она должна нести ту же ответственность за войну против Украины, как и Россия?

– Да, абсолютно. Потому мы и настаиваем на том же наборе санкций против Беларуси, что и против России. Однозначно Лукашенко ответственен за это.

– Какие главные цели Путина?

– Я считаю, что главная цель – это то, что он сказал, обращаясь к внутренней аудитории. Это восстановление русской империи. Это главная цель.

– Но можно ли сказать, что все это происходит именно сейчас, потому что он готовится к переизбранию через два года?

— Ну, я не верю, что в России можно выбирать царя. Я не верю, что у нас будут какие-то настоящие, свободные и демократические выборы. Это будет своеобразное зрелище. Поэтому я не думаю, что он думает о выборах в 2024 году. Я думаю, что он просто хочет иметь империю. И мы понимаем, что без Украины, без уничтожения Украины это невозможно. Но я действительно верю, что никакой избирательной кампании не будет. Это будет просто настоящий цирк как для русской, так и зарубежной публики.

– Имею в виду, что эта война, которую Путин начал против Украины 24 февраля, является основным театром избирательной кампании 2024 года.

– Я считаю, что эта война – это фактически возобновление империи. А выборы – просто своеобразное символическое подтверждение поддержки его и его власти. Смотрите, я все еще помню, как в СССР обычно проводились выборы. В открытой избирательной кампании советских руководителей фактически никто не выбирал. Это была просто некая церемония. Поэтому я думаю, что это тоже будет своего рода церемония, чтобы убедить большинство россиян, что президент, Дума и все остальные избранные. Поэтому дело не в выборах. Это о сохранении власти. И я думаю, что сейчас он (Путин – ред.) больше зависит от своего внутреннего окружения: силовиков, Министерства обороны, а не от того, что думают люди в Санкт-Петербурге или Владивостоке или где-нибудь в России. Я считаю, что настоящий электорат – это люди, сидящие в Кремле, а не те, которые собираются участвовать в выборах.

– Есть ли риск применения Россией ядерного оружия? И стоит ли нам, Украине в первую очередь, ставить вопрос о ядерном разоружении России?

– Риск есть. Оружие массового поражения — ядерное, химическое или биологическое – может быть использовано. Мы должны быть готовы к этому. Но, знаете ли, мы также следим за тем, что говорят российские пропагандистские каналы. К примеру: "Слушайте, мы используем ядерное оружие против Нью-Йорка и Вашингтона".

Но позвольте мне напомнить этим людям, что на самом деле США и Великобритания тоже являются ядерными державами. И любое нападение на любую из этих стран, имеющих ядерное оружие, вызовет ответную реакцию. Но да, действительно, мы должны иметь всевозможные смежные планы для всех видов событий.

– Как НАТО может измениться после этой полномасштабной войны Путина против Украины?

– Мы многому учимся у Украины, с вашего сопротивления. Что касается Латвии, наш министр обороны только что объявил, что мы снова вводим призыв на военную службу, потому что нам нужно научить наших людей сопротивляться. Мы также учимся вашему опыту на поле боя. Мы все понимаем, что необходимо укреплять противовоздушную и береговую оборону. Мы учимся на этих вещах. И мы также благодарны нашим украинским друзьям за то, что они делятся этим опытом.

– Латвия чувствует себя в большей безопасности после решений, принятых на саммите НАТО в Мадриде?

– Да, мы действительно увидели, что союзники понимают наши беспокойства. Но мы также понимаем, что безопасность — это процесс, что ситуация меняется. И я считаю, что те решения (об увеличении численности войск НАТО в странах Балтии – ред.), принятые в Мадриде, полезны для безопасности моей страны. Но мы понимаем, что все изменилось, идет война, а эту дискуссию мы начинали еще до нападения 24 февраля.

На самом деле мы обсуждали эти вопросы здесь, в Риге, на встрече министров иностранных дел НАТО в декабре (2021 – ред.). Поэтому мы считаем, что решения, принятые в Мадриде, являются абсолютным минимумом для нашей защиты. И мы сказали нашим друзьям и союзникам, что нам нужно быть гибкими и способными реагировать на любые угрозы. Итак, да, решения Мадрида хороши. Но все мы понимаем, что ситуация стремительно меняется, и мы должны иметь возможность очень быстро реагировать, если что-нибудь случится.

– Верите ли вы, что Украина сможет вступить в ЕС и НАТО? И что будет резвее?

– Сейчас Украина является кандидатом на вступление в ЕС. Поэтому, с этой точки зрения, я верю, что Украина может присоединиться к ЕС. И я считаю, что это было очень хорошее решение пригласить и Украину, и Молдову начать такой процесс кандидатства. Это очень хороший знак. Что касается НАТО, то я вижу, что у НАТО сейчас нет единого мнения относительно приглашения Украины присоединиться к Альянсу.

Но я думаю, что НАТО видит, что делает Украина. Украина действительно значительно наращивает свою боеспособность. Моя страна поддерживает предоставление ПДЧ для Украины и Грузии еще с 2006-2008 годов. И мы продолжаем это делать. И разрешите заверить вас, что эта позиция неизменна. В то же время будет очень трудно быстро убедить 32 члена НАТО принять вашу страну. Но я думаю, что сейчас мы должны сосредоточиться на том, как победить Россию. И если Украина выиграет войну, то настроения у ЕС и НАТО, я думаю, изменятся. Вот почему мы так поддерживаем Украину и продолжаем поддерживать всюду. Будущее Украины за европейской и евроатлантической семьей.