Психологическая эпидемия: как шведы запугали сами себя историями о русских подлодках. Рассказ шведского журналиста

Три года назад прямо под стенами королевского замка в Стокгольме военно-морской флот искал российскую подлодку-шпиона. Операция продолжалась всю вторую половину октября, завершилась ничем, а в ноябре чиновники и военные высшего уровня давали интервью, уверяя, что подводная лодка все-таки была. Маттиас Йоранссон, автор книги «Bjornen kommer» («Идет медведь»), рассказал корреспонденту “Коммерсанта” Петру Силаеву об истории охоты на советские подлодки и причинах, побуждающих людей искать следы субмарин там, где их никогда не было.

— Сколько раз в Швеции охотились за русскими подлодками?

— Только между 1980 и 1995 годами было зарегистрировано 6437 наблюдений русских подводных лодок. В 2014 году, во время последнего инцидента, поступило около 300 сигналов от населения за одну неделю. Я бы сказал, что в сумме наберется около 10 тыс. наблюдений. Это огромное дело. Если посчитать по теории «шести рукопожатий», получается, что каждый швед знает кого-то, кто видел русскую субмарину. То есть это большой культурный феномен. Об этом писали каждую неделю, говорили на телевидении, невозможно даже подсчитать, какое количество статей я лично прочел — тысячи.

— Вы пишете, что построили русскую подлодку из «Лего» в детстве.

— Безумная сторона состоит в том, что подлодка, которую я построил тогда — на гусеничном ходу,— появилась и в фантазиях шведских военных моряков, хотя никогда и не существовала. В 1982 году была большая охота за подлодкой во Хоршфьaрден: военные оцепили весь фьорд, но она исчезла. Тогда они послали ныряльщиков, и те увидели множество борозд на дне. Это послужило доказательством того, что там была не одна, а шесть подлодок: три подлодки-носителя и три мини-субмарины на гусеничном ходу. Борозды, которые они увидели, были, конечно, следами от якорей — любой гражданский ныряльщик мог бы это понять. Однако военные держали информацию под грифом «секретно» и продолжали быть уверены, что там должны были быть субмарины каких-то новых типов.

— Сколько из этих 6437 случаев подтвердилось?

— Ни одного.

— А по официальному мнению военных?

— Они могут позволить себе сказать что угодно. Если спросить шефа флота, он скажет около пяти. Если спросить шефа авиации, он скажет ни одного. Если спросить министра обороны Петера Хультквиста, он скажет сотни — что угодно. Один из офицеров — участник охот за лодками в 80-х говорил мне, что история с подлодками — это уникальный случай, когда человек, сомневающийся в чем-то, должен предоставить доказательства для сомнений.

— Когда были первые наблюдения?

— Еще 50–60-е годы. В 1966-м была первая большая охота за подлодкой, ее засекли глубоко в территориальных водах Швеции — естественно, это оказалась оптическая иллюзия. Потом была пауза до 1980-х, а затем начался период политической турбулентности в Польше, и СССР организовал масштабные маневры на Балтике. Кажется, тогда они напугали Швецию гораздо больше, чем Польшу. Люди начали видеть самолеты, перископы.

— Но настоящая волна началась после инцидента с реальной подлодкой С-363?

— Да, в 1981 году все считали, что она точно была шпионом. Факт же состоит в том, что залив, в котором она застряла, был таким мелким, что она вообще не смогла бы там погрузиться. Шпионить на такой подлодке в этом районе было невозможно, они не могли бы попасть туда по своей воле. Не существует никаких доказательств того, что они были на шпионском задании. На подлодке тогда было 56 человек. Прошло уже 36 лет, и шведы очень настойчиво пытались выпытать у этих людей, в том числе деньгами, что они там делали на самом деле. Однако ни один не изменил историю, которую они рассказывали изначально. Это была просто дикая ошибка в навигации.

— Должна ли Швеция бояться России?

— Моя книга о том, что очень многие шведы уже боятся России. Всегда интересно копаться в том, во что все верят.

И я не слишком-то много нашел их, честно говоря. Я включил в свое исследование период с 1946 года до наших дней и не увидел никаких свидетельств того, что России может быть интересна Швеция вообще.

— Насколько эта идея популярна в шведском обществе?

— Если посмотреть в исторической перспективе, она движется волнами и никогда не пропадает. Каждый раз, когда Россия делает что-то в другой части мира, многие шведы думают, что то же самое произойдет в Швеции. Нельзя сказать, что эта идея появилась ниоткуда, тем не менее она довольно безумна, на мой взгляд. Если посмотреть на международные опросы, например Transatlantic Trends, шведы всегда были на самом верху списка стран, где негативно относятся к России — 79% в 2016 году. Процент больше, чем в Финляндии и прибалтийских странах, которые находятся гораздо ближе к России и имеют больше исторических оснований для опасений.

— С чем это может быть связано?

— В Швеции было несколько волн паранойи, которые были совершенно необоснованны, однако власти так никогда и не разобрались с ними, и никто официально не заявил, что это были просто вспышки массовой истерии. Первая случилась сразу после Второй мировой войны, она касалась «ракет-призраков». Она была колоссальной, и при этом никто не говорит о ней сегодня. Тогда СССР занял ту часть Прибалтики, откуда нацисты запускали свои ракеты V2, и люди были очень взволнованы. В 1946-м над Северным полушарием прошел очень мощный метеоритный дождь, и шведская пресса опубликовала массу статьей о том, что это, возможно, были «ракеты Сталина». Началась массовая истерия, и за три месяца лета 1946 года было зафиксировано в сумме 997 таких «ракет-призраков». Журналисты со всего мира приезжали в Стокгольм и писали о «ракетном вторжении» и о том, как Сталин использует нейтральную Швецию в качестве полигона для нового вооружения. Это было чистое безумие.

— Как отреагировало шведское командование тогда?

— Логичной реакцией было бы признать, что произошла вспышка массовой истерии. Однако, по всей видимости, шведский генералитет сам верил в эти ракеты. В 1946 году военные изучили каждый из инцидентов и выяснили, что 800 из них были точно метеоритами. Но так как они не могли объяснить все инциденты, и они сделали логически неверное заключение, что что-то точно было. Вы говорите в России «Нет дыма без огня»? Эта обычная присказка полностью логически неверная: чем больше людей утверждают что-то, тем больше людей верят в это. Так начинается психологическая эпидемия. В Швеции закрепился образ, будто Россия постоянно нарушает наши территориальные границы. Теперь Россия посылает дроны. Дроны — это подводные лодки современности. Сообщения о дронах появляются каждую неделю. О четырех инцидентах сообщалось в медиа, один получил очень большую огласку в прошлом году. Могут ли они долететь до Швеции? Разве что из Калининграда до Готланда, а потом они должны были бы разворачиваться обратно. То есть это даже теоретически невозможно. Как же получается, что люди постоянно их видят? Их невозможно заснять на пленку, их нельзя засечь на радаре. Только шведские военные могут их увидеть каким-то образом — это что-то вроде снежного человека или лесных троллей.

— Какие доводы приводят шведские военные в пользу того, что Россия может напасть?

Есть документ, опубликованный Шведской Королевской академией военных наук в 2011 году. В нем рассматривается сценарий нападения России на Прибалтику. Далее излагается довольно сложная теория: если Россия нападает на прибалтийские страны, русские будут ожидать контратаки со стороны НАТО. Самолетам НАТО, в свою очередь, потребуется преодолеть шведское воздушное пространство для ее нанесения. Швеция предоставит им эту возможность, и тогда русские захотят иметь базу ПВО на их пути.

Для этой цели идеально подходит шведский остров Готланд (он находится в центре Балтики, между континентальной Швецией и Калининградской областью.— П. С.). В связи с этим война в Прибалтике начнется с того, что Россия попытается захватить Готланд. Эта теория получила кодовое название «Авианосец Готланд» и выглядит довольно надуманной. Однако проблема состоит в том, что, когда речь заходит о России, военным перестают задавать серьезные вопросы. Они продолжали развивать эту идею в политических кругах на протяжении долгого времени, и в результате им удалось закрепить ее как реалистичную. Требовалась только искра, и после событий на Украине военные немедленно выступили с идеей военного укрепления Готланда.

— То есть Швеция видит себя в качестве защитника прибалтийских стран от России?

— После распада СССР Швеция очень сильно повлияла на развитие вооруженных сил в этих странах: туда поставлялось вооружение, проводились тренировки персонала. Также многие шведские офицеры имеют прибалтийские корни, в частности, человек, который сформулировал идею «Авианосец Готланд» — Карлис Неретникс. В книге я цитирую его выступление на Алмедален (крупнейший политический форум в Швеции, проводится на острове Готланд каждое лето.— П. С.), где он рассказывает о сценариях нападения России. К примеру, он говорит о том, что русские могут спрятать оружие и военных во фрахтовых контейнерах на грузовых судах. Они пересекут море, и раз — из контейнеров выкатывают танки и вертолеты, будут захвачены Готланд и Блекинге. Очень странная идея — люди, которые работают в генштабе и разведке, считают, что подобная операция невозможна даже теоретически.

— Почему шведы не создали атомную бомбу, если рассматривали советскую угрозу всерьез?

— Они пытались — идея о шведской атомной бомбе существовала. Они создали программу по мирному и военному использованию атомной энергии, и мы были одной из первых стран, где построили атомный ректор — он был неподалеку от Стокгольма. Но добывать плутоний оказалось чересчур затратно, это бы отняло почти 10% от всего оборонного бюджета. Тогда мы обратились к американцам. В США посчитали затраты и ответили, что даже если они дадут шведам плутоний, все остальное — системы, ракеты, бункеры — обойдется настолько дорого, что для НАТО будет лучше, если Швеция вложит свои деньги в развитие ВВС и флота. Тем не менее американцы пообещали, что в случае атомной войны Швеция будет под их атомным зонтиком.

— Швеция и так обладает самыми сильными вооруженными силами в Скандинавии. Почему страна, которая всегда заявляла о своем мирном статусе, имеет столь хорошо подготовленную армию?

— Шведская политика нейтралитета была основана на идее того, что мы сможем производить собственное вооружение и не быть зависимыми от США и Великобритании. Нам была нужна сильная индустрия, и связь индустрии и правительства всегда была очень плотной. Это очень старая традиция. Рабочие места, независимая оборона и развитие технологии — три базовых элемента политики социал-демократов. И ВПК предоставлял все три элемента. Во время холодной войны у нас была четвертая по размерам авиация в мире. Шведские вооруженные силы всегда были мотивированы на случай угрозы с востока, это основная причина их существования. Когда ее не стало в 90-е, в шведском обществе велись серьезные дебаты о том, нужны ли нам вооруженные силы вообще. Сейчас ВПК составляет 0,5% валового продукта, однако по традиции правительство считает это направление максимально важным. К примеру, 17% от бюджета на исследования идет в ВПК.

— Может быть, в этом состоит разгадка: для развития индустрии после войны шведским военным был нужен враг, и им стал СССР?

— Они использовали это, безусловно, однако моя точка зрения состоит в том, что они боялись даже больше, чем использовали этот страх. Сохранилось множество документов, дневников, и можно увидеть — они действительно боялись того, что русские могут напасть. Сложно привязать это к какой-то логике, этот страх наполнял все общество. В руководстве страны часто находились люди, которые пытались сбалансировать ситуацию. В этом состоит отличие сегодняшней политики от политики времен холодной войны: тогда существовал баланс между генералитетом, который всегда продвигал идею настороженности к России и политиками, которые желали притормозить военных.

В современной Швеции все направлено в одну сторону, сильнее, чем в 50-х. Все политические силы говорят об опасности России, все хотят еще больше вооружиться, даже Левая партия и зеленые. Суммы, о которых сейчас говорят в парламенте — 80–90 млрд крон, на самом деле больше, чем инвестировалось во времена холодной войны, с учетом инфляции.

— В книге вы пишите о «бронированном треугольнике» в руководстве страны. Что он собой представляет?

— Многие шведские военные сразу после окончания службы начинают работать на компании ВПК. Это касается и политиков. В США существует правило revolving doors — своего рода карантин, отделяющий политику от бизнеса, однако в Швеции таких правил нет. К примеру, Стефан Левен, наш бывший премьер-министр, на следующий день после отставки уже работал в информационном отделе Saab. Существует множество примеров, когда министры и генералы перепрыгивают между этими тремя зонами. Многие политики — бывшие военные или находятся в браке с военными, это сравнительно узкий круг людей. И можно сказать, что этот «бронированный треугольник» получил очень много от страха последних лет. Сейчас все партии готовы повысить бюджет на оборону, говорят о повышении до 2% ВВП — практически об удвоении. И эти деньги поступают в индустрию. Неожиданно, но Швеция — первая в Европе по затратам на каждого военнослужащего.

— Но что Россия получит от нападения? Что говорят военные?

— Они не идут так далеко. Им и не надо, потому что у них нет оппозиции. Это происходит, когда одна группа владеет какой-то темой и дебатирует сама с собой достаточно долго без «адвоката дьявола», и ее не тревожат.

— В 90-х СССР распался, и тем не менее в руководстве Швеции все равно остались люди, которые верили в возможность нападения России.

— Да, это был Карл Бильдт и многие офицеры ВМФ. Еще будучи молодым политиком, в 80-е он построил свою карьеру на страхе перед подлодками. В 90-е, уже на посту премьер-министра, он сделал нечто, что стало одной из самых позорных ошибок, которые совершало наше правительство. Тогда военные закупили новые гидрофоны и еще не научились ими как следует пользоваться. В результате моряки записали множество звуков животных. А Карл Бильд к тому моменту уже 12 лет говорил о том, что русские подлодки нарушают шведские границы, и когда он получил рапорт о записи подозрительных звуков в акватории, он сразу послал официальную ноту протеста Ельцину. К моменту, когда Ельцин должен был писать ответ, специалисты ВМФ уже поняли, что это были куницы, которые играли рядом с гидрофоном.

— Если Россия не станет делать резких шагов во внешней политике, изменят ли шведы свое мнение о нас?

— В шведских медиа существует устоявшаяся позиция относительно всего, что делает Россия. Когда была встреча НАТО в Варшаве, генерал Петер Павел (председатель Военного комитета НАТО.— П. С.) дал интервью Reuters по поводу возможности российской агрессии в Прибалтике. Он сказал, что не существует никаких данных, которые подтверждали бы эту возможность. Цитировалось повсюду, кроме Швеции. Это как с Винни Пухом: если человек ищет монстра, он везде видит только монстров. Я бы сказал, что, пока сохраняется украинский вопрос, ничто не сможет повлиять на шведское восприятие и дебаты. Все завязано на Украину.