Подвиг капитана Дыдорова

В книгах по новейшей истории Латвии много говорится о героях, защищавших в 1919–м независимость республики: о Калпаке, Балодисе, Земитане… И почти ничего о князе Ливене, капитане Дыдорове — русских офицерах, сыгравших виднейшую роль в том, что Латвия отстояла независимость. После провозглашения в ноябре 1918–го независимости Улманисом и группой его единомышленников в Риге все еще находились части кайзеровской Германии. В конце года к городу стали стремительно приближаться латышские красные стрелки. Рассказывают ли латышским школьникам правду о том, что в декабре 1918–го немало их соотечественников стремилось уничтожить провозглашенную всего месяц назад республику, а часть латвийских русских, напротив, находилась на Рождество на боевых позициях, чтобы отстоять независимость молодого государства? Еще в первой половине декабря правительство Улманиса призвало народ вступать в новую армию. Причем предполагалось создание латышских, русских, немецких рот. Договор об ополчении между уполномоченным германским правительством для Прибалтийских земель Августом Виннигом и Временным правительством Латвии предусматривал: "Живущие в Латвии национальности (латыши, немцы и русские) образуют национальные роты, в которые включаются ротные командиры соответственной национальности. Командными языками служат для латышских рот — латышский, для немецких — немецкий, для русских — русский. Операционные приказы, отдаваемые отдельным частям, издаются на их национальном языке". Но в Риге с трудом удалось создать три латышские роты. Перед Новым годом в 1–й роте вспыхнул мятеж, который с трудом удалось подавить. Тем временем часть бойцов русской роты уже находилась на боевых позициях, отражая наступление латышских большевиков. Эту роту создавал капитан Климент Иванович Дыдоров — русский офицер, оказавшийся в Латвии вскоре после того, как в Петрограде власть захватили большевики. В анкетах бойцы Красной армии обычно писали: происхождение рабоче–крестьянское. Дыдоров подходил под "красноармейскую анкету". Отец — из крестьян Костромской губернии, попал в Петербург на завод, стал мастером. Средства были, чтобы дать сыну достойное образование. Тот закончил Императорское техническое училище, работал в химической лаборатории мануфактурной фабрики. Но понял, что его стезя — военная. В 1905–м поступил в Санкт–Петербургское пехотное юнкерское училище. В 1908–м молодой офицер — подпоручик Дыдоров попадает в Ригу, в 177–й Изборский полк. Там и застала его Первая мировая война. А перед ее началом он отличился во всероссийской олимпиаде по фехтованию, которая прошла в Риге. Был среди лучших. С началом боевых действий — на передовой. Не раз отмечен боевыми орденами. В октябре 1916–го командование направляет его на курсы в Николаевскую военную академию. По окончании он назначается старшим адъютантом 187–й пехотной дивизии. На дворе уже новая власть — Временное правительство. Дыдоров — начальник штаба 18–й пехотной дивизии. После Брест–Литовского мирного договора, заключенного большевиками, часть расформировывают. В июне 1918–го капитан нелегально переходит в районе Себежа латвийскую границу. Правда, Латвия тогда еще в составе России, границы которой рушатся на глазах. Уже в октябре Дыдоров активно участвует в формировании добровольческих отрядов для борьбы с большевиками и вскоре становится во главе русской сводной роты Рижского отряда охраны Балтийского края. В январе 1919 года рота русского капитана воюет с большевиками на боевом участке полковника Калпака. Под его командованием берут Скрунду. 8 марта 1919 года рота Дыдорова вливается в стрелковый отряд князя Анатолия Павловича Ливена. И вот уже взяты Кулдига, Митава. Дыдоров — заместитель Ливена. 23 мая во время наступления на Ригу, которая занята латышскими красными стрелками, отряд Ливена решительным броском захватил Мангальсалу и Милгравис. Это сыграло определяющую роль в сражении за Ригу. В том бою Ливен был тяжело ранен, командиром отряда становится Дыдоров. Князь Анатолий Павлович Ливен. В июне русский отряд стал быстро расти: в него вступали местные жители, из Германии прибывали русские военнопленные. Немецкий генерал фон дер Гольц попытался договориться с Ливеном: мол, давай сначала захватим всю власть в Латвии, а затем двинемся на Россию. Князь намеков "не понял". Позже то место, которое немецкий генерал отводил Ливену, занял авантюрист Бермонт–Авалов. А Ливен и Дыдоров отправились помогать генералу Юденичу — Главнокомандующему Северо–Западным фронтом. По его приказу отряд был переименован в дивизию, капитан Дыдоров, произведенный 10 августа 1919 года в чин полковника, был назначен начальником 5–й (Ливенской) дивизии. Белая армия собирала силы для решительных боев под Петроградом. 16 октября 1919 года дивизия под командованием Дыдорова блестяще провела наступление от реки Луги до Кипени, взяла Красное Село и подступила к самому Петрограду на участке Стрельна — Лигово. Но эта победа Ливенской дивизии не была подкреплена удачными наступательными операциями других дивизий Северо–Западного фронта. Через пару недель Юденич приказывает отступать. Армия гибнет. "Трагична судьба многих тысяч русских солдат и офицеров, оказавшихся зимой 1919–1920 годов под эстонской Нарвой. Голод, недостаток медикаментов, сыпной тиф уносил жизни людей. Заслуга Климента Дыдорова как раз и состояла в том, что он "всецело посвятил себя заботам о чинах дивизии, брошенных на произвол судьбы, и если ливенцам удалось сравнительно с другими легче найти возможность вырваться из зараженной тифом Нарвы, то этим они в большей мере обязаны заботам о них полковника Дыдорова", — писал князь Ливен. С конца 1920 года Дыдоров с семьей перебирается в Резекне, становится мелким предпринимателем — владельцем магазинчика электротехники. Участвует в русской общественной жизни — член Пушкинского общества, объединения ливенцев. Нередко у них дома собирались ветераны отряда. "Мои родители обосновались затем в городе Режица (Резекне), Латвия, где вскоре родилась я, — писала в воспоминаниях его дочка Галина Климентовна Дыдорова–Феофилова. — С самых малых лет события Белой Борьбы, закончившейся поражением, были живы в нашей семье. Вечерами у нас в доме на чашку чая собирались бывшие соратники, горячо обсуждая военные действия — победы, потери, ошибки, измены и геройские подвиги. Нас, двух маленьких сестричек, укладывали спать, мама садилась за самовар, и начинались бесконечные разговоры. Частыми гостями были полковник А. Д. Данилов, генерал М. А. Афанасьев, доктор А. П. Струве, дядя Костя Лейман. Из Эстонии заглядывали Эщольц, Делле. Из Риги — князь Ливен, Котомкин. Разве я могла в своей кроватке заснуть? В рубашечке, босиком, прячась за дверью и замерзая, я стояла, слушала, переживала. Пока кто–нибудь меня не замечал, и тогда ко мне подбегал Алексей Данилович, брал к себе на колени, мама накидывала платок на плечики: "Ишь, дочка–то — вояка…" — и беседа продолжалась. Конца я уже обычно не слыхала, засыпая в теплых объятиях Данилова. Так я всю жизнь была с ливенцами, ожидая конца советской власти и возвращения подлинной России. Всюду на жизненном пути — то ли в Вене, в Касселе, Мюнхене — мне встречались ливенцы. Даже в Бразилии их было двое — Адлерберг и Покровский, но повидать их мне не удалось. Ливенцы были моей семьей, семьей моих родителей, потерявших во время русской смуты двух детей — моих старших братьев; Константина — в Петербурге, и Юрия — в Нарве. К тому же у папы прервалась связь со своими младшими братьями, со всей большой семьей Дыдоровых, с которой мне довелось письменно связаться лишь спустя 86 лет… А теперь Господь судил мне дожить здесь, в городе Сан–Паулу, Бразилия, до юбилейной даты — 90–летия моего славного Ливенского Отряда". А сам Климент Дыдоров скончался в 1938 году и был похоронен в Риге на Покровском кладбище. Слава Богу, что он не застал июня 1940–го и пули в чекистском подвале. Латвия уже сейчас готовится к 100–летию со дня провозглашения независимости, которое состоится в 2018 году. О героях пишут книги, в их честь снимают фильмы, издают марки. Когда же Латвия вспомнит и русских героев — Ливена, Дыдорова и других? Дмитрий ИЛЬИН. 16 апреля 2015. №15