Видео
В мире
К середине рейса, как всегда,
пресная кончается вода,
опреснитель пашет еле–еле.
Глухо ропщет и дичает наш
доблестный рыбацкий экипаж,
бани не видавший три недели.
А путина — это вновь и вновь
рыбья чешуя и рыбья кровь,
это море пролитого пота…
Такими вот стихами в одной из экспедиций промысловой флотилии "Магаданрыбпрома" — было это на исходе 70–х годов прошлого века — я попытался описать ситуацию, в которой мы, рыбаки, оказывались в разгар каждой минтаевой путины. Длилась она полгода, на этот срок пресной воды не запасешься. Понятно, что ежедневно огромное ее количество уходило на приготовление пищи и просто на питье (а экипаж нашего "Гуцула", как я уже говорил в одном из материалов, вместе со всякого рода прикомандированными специалистами и начальниками насчитывал более ста человек). Расход, понятно, немалый. Кроме того, наличие на борту необходимого количества пресной воды требовали правила гигиены.
Рыбообработчики и рыбообработчицы, обмундированные в прорезиненные комбинезоны, ежесуточно по 8 часов шкерили этот проклятый минтай, обливаясь потом. Ну ладно, мужики могли смыть пот и соленой забортной водой — благо некоторые сорта шампуней худо–бедно давали и в ней некое подобие мыльной пены. А вот девчатам нашим приходилось худо. В пору дефицита пресной воды она подавалась в систему по два часа в сутки — утром и вечером, лилась из кранов тоненькой струйкой, а из душа вообще каплями. Попробуй толком помыться или устроить постирушки!
Конечно, по всем правилам в ходе путины пресной водой нас должна была обеспечивать Дальрыба. Но представьте себе картину: добычей минтая заняты пять промысловых флотилий — Приморрыбпрома, Камчатрыброма, Магаданрыбпрома, Сахалинрыбпрома, Хабаровского Рыбакколхозсоюза. Это сотни сейнеров, траулеров, десятки плавбаз и производственных рефрижераторов типа нашего "Гуцула". А танкеры–водолеи в распоряжении Дальрыбы можно по пальцам пересчитать. И поскольку эта организация располагалась во Владивостоке, вполне естественно, что водицей она обеспечивала прежде всего своих, приморских, рыбаков.
Иногда, правда, пресной водой делились с нами большие транспортные суда–перегрузчики, принимавшие у нас улов и доставлявшие его в Японию. Они–то дефицита воды не испытывали — могли без труда забункероваться в любом порту. Но особо рассчитывать на такую халяву не приходилось — не у нас одних принимали они рыбу, а вода была нужна всем. Вот и в этот раз, когда ситуация стала без преувеличения критической, наш капитан–директор Николай Пархомец на совещании командного состава принял единственно верное решение:
— Идем к острову. Спасение немытых — дело рук самих немытых.
В тот же вечер он на капитанском часе, обрисовав ситуацию, доложил по радио о своем решении генеральному директору Магаданрыбпрома Котляру и получил от него процеженное сквозь зубы "добро". Учитывая то обстоятельство, что первую половину путины мы отработали с большим опережением плана, отказать нам он был просто не в праве.
Как называется этот крошечный и, ясное дело, необитаемый островок в южной части Охотского моря, я с течением времени позабыл. Да и имеет ли он какое–то название? Впрочем, суть не в этом. А в том, что на этом клочке суши неподалеку от берега из трещины в гранитном монолите бьет неиссякаемый ключ чистейшей водицы. Уж не знаю, кто из рыбаков позаботился оборудовать здесь вполне профессиональный водозабор. Скорее всего — камчадалы, им ближе всего. Но в случае нужды пасутся тут рыбаки всех пяти охотоморских флотилий.
Переход к месту назначения занял у нас несколько часов. День выдался тихим, солнечным, в конце марта — начале апреля в этих широтах такая погода — большая редкость. Мы шли, расталкивая встречные льдины, которые в лучах утреннего солнца сверкали, как драгоценные россыпи. На некоторых льдинах в отдалении, не обращая на нас никакого внимания, предавались семейным радостям парочки камчатских бобров — каланов. Любо–дорого наблюдать, как самец гладит четырехпалой ладошкой серебристый мех подружки, затем ныряет и возвращается с угощением — рыбкой в острых зубах. Ах, море–море!..
Поминутно проверяя лотом глубины, мы подошли к островку на возможно близкое расстояние. Рабочая бригада со всем необходимым снаряжением во главе с боцманом и старпомом погрузилась в бот и отправилась на остров. Лихо закрепили за валун концы, подвели к водозабору шланги. И родниковая водица заструилась в наши пересохшие танки!
Бункеровка пресной водой такого судна, как "Гуцул", — задача, требующая немалого времени. Поэтому капитан разрешил всем желающим, свободным от вахт и работ, правда, ненадолго, смайнаться на остров, ощутить ногами земную твердь. Все–таки без берега все мы болтались в море более трех месяцев. Радости у тех, кому посчастливилось, пусть и на полчаса, прогуляться по острову, были, как говорится, полные штаны. В предвкушении скорой баньки рыбаки нарезали вдоволь веток кедрового стланика — на веники. Хвойные веники, конечно, не сравнить с березовыми — слишком смолистые и колючие, но если их хорошо распарить — вполне годятся.
Правда, всеобщая эйфория была заметно омрачена случаем, которого никто из нас не мог предвидеть. Одна их девушек–рыбообработчиц взяла с собой на прогулку по острову свою собачку — любимца всего экипажа песика–болонку. И надо же было такому случиться — коснувшись лапками земли, он стремглав, оглашая тишину заливистым лаем, помчался к лесу и исчез в его чаще. Моряки прочесывали лес до окончания бункеровки — тщетно. Собачка как сквозь землю провалилась. Девушка рыдала, заламывая руки, было видно, что она готова остаться на острове и продолжать поиски, но…
Забегая наперед, скажу, что по возвращении в Магадан экипаж подарил ей такую же очаровательную собачку. Утешило ли это девушку? Вполне возможно, но горький осадок от утраты четвероного друга остался в ее душе надолго. Тот, кто переживал нечто подобное, утешится не скоро, по себе знаю…
Но жизнь шла своим чередом, и банька на борту "Гуцула" удалась на славу!
Ты пытай–хлещи меня с плеча
веничком из чудо–кедрача –
больше жизни да побольше пару!
Эх сейчас бы чарочку принять
да покрепче милую обнять,
а потом в копнушку с ней на пару!
Эту сказку об иных мирах
ты в себе попридержи, моряк,
ждет тебя знакомая картина
и завет тебя судьбы твоя
рыбья кровь и рыбья чешуя –
милая по имени Путина…
Да, Путина — дама властная и ревнивая. Вернувшись на свою якорную стоянку в Северном коридоре (один из районов промысла), мы застали там все двенадцать закрепленных за нами сейнеров РС–300 с богатым уловом. Надо было его поскорее принять на борт, обработать, сложить в двухпудовые картонные ящики и отправить в морозильный трюм. Для ускорения рабочего процесса я сколотил для рыбообработки вспомогательную бригаду из числа свободного от вахт командного состава. Что ж, аврал есть аврал, никто не роптал и не скулил по этому поводу. Главное, что воды нам теперь хватит надолго. А там, глядишь, и водолей подвалит, можно будет пополнить запасы водицы и уже не думать об этом до окончания рейса.
Александр ЧЕРЕВЧЕНКО.
17 сентября 2015. "7 секретов" №37
