Пляска на костях и вокруг Божены. Кому это выгодно?

Политолог Данута Дембовская задалась логичным вопросом, почему трагедию с Ту-154 стала заслонять ненависть к тем, у кто ей не сострадает.

Если бы Божены Рынски не было, российской государственной пропаганде стоило бы ее придумать. В том прежнем давнем мире, где меня еще учили думать, всегда нужно было при анализе череды каких-то событий обязательно задавать себе банальный контрольный вопрос – а кто выгодополучатель?

Так вот, выгодополучателем в клиническом случае с Боженой является машина российской государственной пропаганды, которая технично сместила фокус общественного интереса с расследования обстоятельств катастрофы ТУ-154 на поиск внутренних врагов – на линчевание, так сказать, «сучки крашеной».

С антропологической точки зрения мне отчасти интересно, что руководит Боженой – она клиническая дура-хабалка или все же циничная хабалка с мозгами, отрабатывающая роль и получающая за это нехилую мзду? Но, собственно, интерес этот сугубо теоретический, поскольку личность Божены вторична, хотя и символична.

Так вот, если проанализировать (простите, за цинизм!) информационное освещение трагедии, то очевидны два сюжета – непосредственно расследование обстоятельств катастрофы и визг по поводу Божены и иже с ней. Эти сюжеты в информационном пространстве конкурируют друг с другом, и, увы, увлекательный поиск внутреннего врага выгоден российской власти. Простите за цинизм еще раз...

Механизм тут прост. Существуют как минимум две версии причин трагедии, которые крайне невыгодны российской власти. Первая – теракт. Если эта версия верна, то общество вправе задать власти целый ряд неприятных вопросов, главный из которых – а что, собственно, Россия делает в Сирии? Я тут абсолютно не специалист, и допускаю, что, возможно, вмешательство в сирийский конфликт всецело отвечает российским национальным интересам. Но и в этом случае общество вправе задать вопрос – если сирийская кампания ведет к повышению угрозы терроризма, то, как государство собирается заботиться о безопасности своих граждан в дальнейшем? Вторая версия – широкий спектр технических неисправностей самолета или же роковые ошибки, допущенные при обслуживании борта. Тут комментировать нечего. Это просто позор для российской власти. Третья версия – ошибки пилотирования для российской власти может оказаться спасительной, но ее достоверность пока расшибается о послужной список летчиков высочайшего класса.

Никто из нас не специалист в авиации, и установление причин катастрофы – дело исключительно профессионалов. Но эти версии – вне зависимости от их достоверности – уже живут самостоятельной жизнью в информационном пространстве, и оказывают влияние на умы сограждан. Сеют сомнения. Для пропаганды – это тревожный сигнал.

Поэтому фокус смещается. Бесконечно циничный комментарий Божены вызывает естественный эмоциональный отклик, специфика существования субличностей реальных личностей в соцсетях требует участия – то есть, присоединения к публичному осуждению. В костер общественного негодования постоянно подкидываются дровишки. Во-первых, Божена объявляется символом либерального движения, что вбивает еще один гвоздик в уже ладно сколоченный гроб этого самого либерального движения. Во-вторых – и это самое тревожное! – постепенно в общественном сознании любое высказывание той или иной степени тактичности (ты, сволочь, скорбишь неправильно!) начинает приравниваться к цинизму «сучки крашеной».

Праведный гнев легко перерождается в «охоту на ведьм», а страх, испытанный обществом, сублимируется в поиск «аморального ближнего», смещая прицел агрессии с власти на поиск внутреннего врага .

Разделяй и властвуй. Если ты не с нами – ты против нас. Тебе кажется, что в Латвийском государстве что-то не так? Да ты просто нелоялен. Тебе кажется, что российская власть замалчивает информацию? Да ты просто такой же, как Божена. Есть же святые понятия!

..Когда-то в прежнем давнем мире, где меня еще учили думать, имел хождение грустный анекдот:

- Как вы думаете, можно ли купить честного человека?

- Купить – нет. Продать можно.

Грустно, что искренний моральный порыв девальвируется до удобной политической технологии. Грустно, что между людоедскими высказываниями и борьбой с режимом ставится знак равенства.
Грустно от того, что мы позволяем продавать себя так дешево. И на самом деле - очень жаль погибших людей.