Видео
В мире
"В субботу будет праздноваться юбилей. Но фейерверка не будет, потому что сам праздничный концерт будет как фейерверк. Мы долго готовились, у нас подготовлена большая программа и уже с начала года был поставлен такой объемный спектакль, как "Вей, ветерок", на который давно раскуплены билеты.
Но в этот раз, во время праздничного спектакля, на сцену выйдут все актеры Национального театра и праздник делает молодежь, и спектакль будет молодежный. А потом выпьем шампанское и будем танцевать!
Поколение меняется. С одной стороны: "О господи, я уже старый!", но с другой стороны – это хорошо. К нам приходит много молодых людей и сейчас средний возраст в театре - 36 лет, а я считаю, что это еще молодежь. Поэтому все меняется в театре, все меняется и вокруг театра, думаю, что поменяется все и в стране, потому что приходят молодые люди с другим мышлением.
На празднике не будет торжественных речей. Я их терпеть не могу. Как говорится: "Если нечего сказать, не надо лезть на сцену". Я это запомнил на всю жизнь. И когда мне надо где-то выступить с речью, прежде, чем я соглашусь или откажусь, подумаю: а есть ли мне что сказать? Потому что, когда нечего сказать, но надо сказать – это уже не то.
Существует традиция: когда один театр празднует юбилей, другие театры приходят его поздравлять со своими капустниками и шаржами. И это всегда отлично! Возможность с бокалом шампанского посмотреть на себя со стороны и посмеяться.
Жена нашла дома туфли, которые она носила 45 лет назад. Платформа, стиль – все то, что модно сегодня. Но обуваешь – не то. Если все остальное не винтаж, то они не смотрятся. С театром все ровно тоже самое! Ты должен уметь сбалансировать классику и современность. Нужно уметь идти в ногу со временем и принимать новое мышление нового зрителя. А оно очень быстро меняется, информация меняется и все это наваливается таким грузом на тебя, что сориентироваться во всем этом очень сложно.
Театру надо и нового зрителя привести. Например, режиссерским спектаклем или перфомансом. Но и не потерять того, кто привык к классике, хорошему театру и актерам.
Я очень много видел и театральных и оперных постановок, и вывел для себя очень простую формулу: если у вас после спектакля работает ум, вам есть, о чем думать, ваше сердце плачет или радуется, а по телу мурашки – на вас театр сработал на сто процентов.
Самое плохое, если вы выходите из театра и ни с кем постановку не обсуждаете. Значит, у вас не осталось ровным счетом ничего! Вышли и забыли. Значит, вы потеряли самое ценное – время, а заодно и деньги. Лучше бы посидели с друзьями и узнали, как у них дела.
Что выбрать: модерн, перфоманс или классику – для каждого человека индивидуально. Но театр обязательно должен продвигаться вперед. Должен следить за тем, что происходит в мире и дать зрителю понятные эмоции. И как это сделать режиссер должен чувствовать спинным мозгом.
В любом конфликте стараюсь понять правду и причину трений двух сторон. Не хочется о политике, но был острый момент, когда Россия вошла в Крым, а мы собирались на гастроли в РФ с пьесой Кирилла Серебренникова. Нас от поездки активно отговаривали.
Но я считаю, что артисты и художественные деятели должны уметь смотреть немного дальше всех остальных, и видеть этот свет в конце тоннеля. И когда политики всё портят и не могут договориться, культура всегда может объединить.
На гастроли мы поехали. Потому что на самом деле, мы все хотим мира. А то, что кто-то между собой не может договориться, то это проблема не только между Россией и Латвии. Сейчас весь мир очень агрессивный.
Со стороны кажется, что театр – это очень просто: актер вышел и играет. Но, на самом деле, это очень сложный механизм. Потому что в нашем театре 48 актеров, а работает 200 человек, которые делают огромную работу.
Но когда мы отбираем спектакль, то мы взвешиваем все "за" и "против". Очень хорошо сказал Алвис Херманис: "Главное, чтобы у режиссера был хороший вкус". Вот если я чувствую, что у режиссера хороший вкус, то прощаю очень многое: и капризы, и неудачные постановки. И то, и другое нормально, так и должно быть в искусстве.
И даже если он сделает не самый удачный спектакль, он все равно сделает его не ниже определенной планки. А она высокая. И тебе не будет стыдно за то, что происходит на сцене.
Наш коллектив дружный. Но театр – это механизм с огромным эго. И это не всегда касается только актеров. Даже новая уборщица уже через два дня начинает убирать немножко как актриса, с размахом.
Спады в театре были и будут, от этой цикличности никуда не деться. Если сделать человеку кардиограмму, то эта кривая, которая покажет сердцебиение, будет доказывать, что человек жив. Стабильная прямая только у мертвого. А театр живой организм. Он не может и не должен быть стабильным. У него должны быть падения, но должны быть и взлеты.
В 30-е годы 20 века и сразу после Второй мировой войны люди почти не ходили в театр – не было денег. А вот 50-70-е годы – театр был глотком свежего воздуха и билеты на постановки достать было невозможно. В 90-е опять стало не до театра – страна меняется и что будет завтра никто не знает. Сегодня - ситуация совсем другая. Но вообще в Латвии театр очень любят. Думаю, сегодня он востребован, а мы стараемся это удержать.
Люди должны развиваться вместе с театром, но и театр должен развиваться вместе с людьми. Потому что мы все время должны учить людей и приучать их к новым вещам. Алвису Херманису понадобилось около 8 лет, чтобы публика приняла именно такой его, другой театр.
Вообще, чем у режиссера больше интеллекта, чем больше ума, тем больше он принимает конструктивную критик и тем легче ему посмотреть на свою работу со стороны.
Театр должен думать о зрителе. Но от зрителя требуется заранее поинтересоваться: "На что я иду?" Если вам не нравятся эксперименты – не идите. Нет времени прочитать пьесу или четко понять для себя, зачем идти именно на эту постановку – не ходите.
Но в любом случае, зритель ни в чем не виноват. И какие бы упрощенные вещи мы не ставили на сцене, нельзя опускаться до каких-то похабных вещей, нельзя отдавать людям спектакль, слепленный на скорую руку и абы как, лишь бы продать билеты."
