Видео
В мире
На днях Иван Охлобыстин презентовал свой сборник повестей "Песни созвездия Гончих Псов", написанный, как он сам выразился, в стиле фантасмагории. Последние 7 лет популярный артист снимается в комедийном телесериале "Интерны", в котором исполняет главную роль — заведующего терапевтическим отделением больницы и руководителя интернатуры доктора Быкова.
Хотя сам Иван Охлобыстин, как известно, в свое время служил священником. А уход в кино он объяснил тем, что в семье не хватает денег, поскольку у него шестеро детей — двое сыновей и четыре дочери. 26 ноября 2009 года актер даже попросил Патриарха Московского и всея Руси Кирилла освободить его от служения. Вскоре просьба была удовлетворена. Предстоятель РПЦ запретил ему ношение соответствующей одежды, а также иерейского креста.
Впрочем, как отметил тогда Патриарх Кирилл, "если священник Иоанн Охлобыстин сделает окончательный и однозначный выбор в пользу пастырского служения, то временное запрещение в служении может быть снято". А чуть позже уже сам Охлобыстин заявил о том, что "в течение ближайших двух лет он намерен вновь вернуться к служению в церкви".
Тем не менее прошло уже довольно–таки много времени, но актер до сих пор так и не сдержал своего обещания. Более того, последовали громкие политические заявления, которые шли вразрез с желанием вернуться в лоно церкви. Так, Иван объявил о своем решении выдвинуть на выборах свою кандидатуру на пост президента России в 2012 году. Кроме того, артист баллотировался в депутаты Госдумы от экологической партии зеленых "Кедр". Правда, впоследствии участие в избирательной кампании он назвал ошибкой.
Запрещенные "Интерны"
А перед Новым годом Иван Охлобыстин снова всех удивил. Как выяснилось, он написал заявление на имя главы ДНР Александра Захарченко с просьбой о предоставлении ему гражданства республики. Уже на следующий день просьба была удовлетворена. После этого на Украине было даже заведено уголовное дело: актера обвинили в создании террористической группы. Впрочем, СБУ уже давно внесла Охлобыстина в черный список деятелей культуры, "действия которых создают угрозу национальной безопасности Украины".
Кроме того, с декабря 2014 года "Интерны" запрещены к показу и распространению на территории Самостийной "из–за поддержки самопровозглашенных республик ДНР и ЛНР Иваном Охлобыстиным". Кстати, позже в крамольном сериале принял участие еще один запрещенный на Украине актер — Михаил Пореченков.
— Иван, почему вы вдруг решили стать писателем?
— Меня сформировала литература намного в большей степени, чем кино. Я читаю с детства. А впервые снялся, когда мне было 12 или 13 лет. Но в этой сфере я оказался совершенно случайно. Фильм был простейший — о любви пионервожатых. С тех пор я много где снимался. Сейчас даже чувствую какой–то актерский переизбыток. Я ведь режиссер по профессии. Окончил ВГИК. Но на режиссера не потянул. Потому что я не Александр Македонский.
У меня попросту случится инсульт, если я займусь этой профессией всерьез. Мне легче что–то сочинять. Я давно пишу сценарии, параллельно снимаясь у друзей. Однако время берет свое. Вижу, что в ближайшие годы потребность во мне, как в актере, отпадет. Чем буду заниматься? Как раз писать. Некоторое время просуществую в качестве чистого литератора. При этом сниматься уже не буду.
Идеальный план
— Планируете ли вы вернуться к священнической деятельности?
— Даст Бог, потом вернусь опять в приход священником. Конечно, это идеальный план. Вполне возможно, что–то может измениться… Потому что план есть план. Часто даже самые идеальные планы идут не так, как надо. Тут важно не прогневить Бога. А я богобоязненный человек. Да–да, очень боюсь Бога. Помимо основного свода молитв часто приговариваю: "Не устраши бедой, Господи, но вдохнови милосердием". Слава Богу, ко мне Господь милосерден и так меня ведет по жизни, что я пока обходил очень острые углы.
— Почему вам запретили сниматься?
— У меня не было никакого запрета на съемки. Церкви важно, чтобы она везде присутствовала. В свое время покойный Патриарх Алексий II направил меня в эту аудиторию на проповедь. И еще чтобы я мог заработать на жизнь. Это я говорю совсем простыми словами, чтобы было понятно. А я люблю людей и всегда с ними чувствовал себя комфортно при любых обстоятельствах. В своем поведении неизменно руководствовался простыми мотивациями. Я и сам простой человек. Люди, которые мне исповедовались, вызывали во мне восторг. Но тут появились социальные сети.
К этому моменту я уже наснимался, и меня стали узнавать в лицо. А известно, что такое Интернет: напишешь "красивая собачка", так один тебя поддержит, а затем последует триста проклятий, которые нужно вычищать, как спам. На все эти бесконечные оскорбления провоцирует безликость социальных сетей. Любой может зарегистрироваться как ему угодно. И никто не наказывает за хамство или ругань. Все это и меня затронуло самым непосредственным образом. Один высказал недовольство, другой, третий… И понеслось!
Съемки — это просто работа
— Можно было ответить и объяснить свою позицию.
— Да, поначалу я отвечал. Одному, второму, третьему… Но попробуй–ка ответь сотням и тысячам. Меня просто завалили проклятиями. Самые большие проблемы начались после фильма "Царь" о временах Ивана Грозного. Я сыграл царского шута Вассиана. До развития социальных сетей я даже не задумывался о своей роли в кино. И даже не придавал особого значения этой своей деятельности. Съемки были просто работой. Как и служба. Везде ведь люди. И там, и тут я стремился принести пользу.
Поначалу еще пытался отвечать хулителям. Мол, почему я не могу совмещать, тем более если патриарх не был против? Но из–за грязи в соцсетях мое реноме было основательно подпорчено. И церковное начальство совершенно справедливо рассудило, что мне нужно дистанцироваться от служения. Только так я мог сохранить свой сан священника.
К сожалению, мною любимый Патриарх Алексий II умер. Появился не менее мною любимый Патриарх Кирилл, к которому я обратился как к разумному человеку. Написал ему огромное письмо, мы с ним встретились, пообщались. Я высказал свои соображения. Патриарх меня поддержал, сказав: "Это очень разумно. Так и сделаем". Так что, дай Бог, все и вернется на круги своя.
Откровенно говоря, я и сам давно и основательно подустал от бесконечных съемок. С другой стороны, признаюсь, у меня сейчас нет такой уж маниакальной тяги к кинематографу. Да я никогда и не мечтал о каких–то особенных ролях. Скажем, сыграть короля Лира. И слава Богу, что нет тяги! Когда, наконец, прекращу сниматься, то, наверное, должно пройти какое–то время, чтобы люди забыли, что я доктор Быков из "Интернов". Но ясно, что сейчас настало время для литературы.
Шукшин у кровати
— В одном интервью вы сказали, что профессия русского литератора особенная, а наш родной язык сакрален сам по себе.
— Так оно и есть. Изначально русский был придумал для перевода Псалтыря, а потом его использовали для общего богослужения, чтобы местные племена могли понимать службу на одном языке. И хотя это был церковнославянский, но современный русский язык во многом на нем базируется. Корни и платформа прежние. Вот и получается: если между собой говорят англичане, то они используют язык в деловых целях.
А мы, даже если материмся с соседями на площадке, все равно совершаем ритуальное действо. Вся наша деятельность носит некий религиозный характер. Русские писатели всегда были проповедниками, носителями каких–то особых, сакральных знаний. Недаром их назначали ответственными за формирование национальной идеи России.
А еще я всегда поражался деревенским русским языком. При всей его, казалось бы, неизысканности он очень глубокий и чрезвычайно насыщенный. Наш язык несет в себе не только прямую начинку, но и сильную внутреннюю составляющую. Люди используют все эти богатства порой совершенно неосознанно. Они не понимают, какими сокровищами владеют. Хорошие литераторы (и Василий Макарович Шукшин, и другие) все это брали и черпали.
Меня всегда к такой литературе тянуло, хотя сам я народные корни использую строго дозированно, поскольку осознаю, что талант у меня не такого масштаба. Кто я — и кто они! С другой стороны, великие побуждают нас равняться на себя. У меня рядом с постелью стоит фотография Шукшина. Я его фанат. Прикроватный комплект такой: мобильный телефон, наушнички для музыки, книга, которую я сейчас читаю, и портрет Василия Макаровича.
Вступился за Поклонскую
— Вы громко вступились за молодого депутата Госдумы Наталью Поклонскую. Ее сильно ругали за эмоциональное сообщение о том, что в Крыму замироточил бюст святого Всероссийского императора Николая II. По ее словам, об этом ей рассказали сотрудники местной прокуратуры.
— Кто такая Поклонская? Прежде всего она — девочка. Я по своей натуре грубоватый человек, поэтому так и выражаюсь. Часто сразу говорю то, что в первую очередь приходит на ум. Так что не следует меня рассматривать в качестве некоего эталона культуры. И поэтому когда на нее обрушились, у меня сработал естественный первый рефлекс: эту девочку нужно защитить!
Проблема тут все та же: пользуясь своей анонимностью в социальных сетях, Наталье начали сильно хамить. Конечно, я был в шоке от того, как над ней издевались по поводу мироточения. Ну да, верит девочка. Надеется на какое–то чудо. Так это же прекрасно! Почему–то никого из хамов не смущает, что Интернет забит "снятыми трусами". Это воспринимается как само собой разумеющееся. Это нормально. Где же вы? Почему молчите?
Рецепт воспитания
— У вас шестеро детей. Это правда, что у вас есть какой–то особый рецепт воспитания?
— Каждый ребенок — это целая отдельная Вселенная. Его нельзя посадить и начинать воспитывать. Мол, послушай меня, Василий, ты должен понять… Нет, я против такого воспитания. Очень важно дать ребенку понять, что ты его уважаешь как личность. Это подсказывает мой опыт. Дети простят все. Хоть ухо им оторви, когда ругаешь за двойку. Лишь бы ты не перешел какую–то грань неуважения. При этом они сами понимают, что дети — это некие недоразвитые взрослые, поэтому их и ругают.
С другой стороны, они понимают, что за это им многое прощается. Поэтому среди них так много хулиганов. К сожалению, немало и жестоких людей, так что, не дай Бог, попасться им под руку. И тут без строгого домового воспитания не обойтись. При этом дети тоже страшно ругаются, поскольку многое им не нравится. Тут ничего не поделаешь.
Приведу пример моего воспитания. В свое время я купил дешевый проигрыватель. Вставил флешку с 4 гигабайтами Иоганна Себастьяна Баха. Этот композитор уже 7 лет выступает у нас в качестве фона. Флешки исчезали. Проигрыватель неоднократно ломался, приходилось покупать новый. Его заливали водой. Перерезали провода. Но я человек настойчивый. И домашние привыкли. А все мы — смертные.
Пройдет совсем немного времени, и меня уже не будет. Вспомните, как Остап Бендер отказался от вечных игл для примуса, потому что не хотел жить вечно. "Представьте себе, — объясняю я детям. — Когда меня уже не будет, вы окажетесь в каком–нибудь месте, где будет звучать Бах. И вы вспомните, как слушали его, как ругались со мной. Мне очень нравится, что я у вас буду ассоциироваться именно с Бахом!"
Я наивно полагаю, что ребенок, который находится в ауре благородной музыки, и сам облагородится. В любом случае, я ничего им не навязываю. Музыка идет просто фоном. Но, как мне кажется, в процессе воспитания большое значение имеет как раз фоновое окружение. Человек привыкает к каким–то вещам, понятиям. Бах становится примерно тем же, чем и вода, которая льется на кухне. Если говорить о чтении, то здесь я действовал хитростью.
Современные дети очень умные. Рано узнают, что такое IQ. Я им объяснил, что для его увеличения, как пишут авторитетные исследователи, нужно как можно больше читать. То есть я вовсе ничего не навязывал. Это бесполезно. Для них книга — это белая бумага с какими–то черными точечками. Но они ее брали, искренне веря, что чтение увеличивает в голове некие нужные процессы.
— А ведь сегодня даже некоторые взрослые говорят, что чтение — это нечто архаичное.
— Ерунда. Чтение нельзя ни с чем сравнить. Оно реально помогает развивать образное мышление. Потому что волей–неволей читающему человеку приходится прилагать механические усилия. Его голова хочешь не хочешь "включается". Это не аудиокнига, в которой за тебя какой–нибудь известный актер уже расставил свои интонации. Остается только запомнить эти "пики".
Это не фильм, где за тебя окончательно решили, как должна выглядеть Анна Каренина или иной известный персонаж. Чтение — это не то, что уже кем–то сделано. Нет, когда ты открываешь книгу, то сам работаешь с текстом. И в какой–то момент появляется творческое воображение. Мои дети читают много. Возможно, в будущем я напишу что–то о воспитании. Потому что вижу, что мои нахальные методы работают.
