Видео
В мире
О том, что «надо ехать отсюда», я в Томске впервые слышал от евреев в середине девяностых. Ну там вроде все было понятно, репатриация. В конце девяностых про это говорила уже половина знакомых любой национальности.
Более смелые мечтали уехать в Канаду или Чехию – многие там в итоге и оказались. Более прагматичные – в Москву или Питер. Странно, но четкой мотивации у тех, кто хотел в то время уехать, я не помню – они считали просто очевидным, что тут плохо, а там уж точно будет лучше. Причем уехать из моих знакомых хотели в основном томичи – жители маленьких городов типа Юрги или Анжерки хотели закрепиться в Томске, о том же самом мечтали и мигранты из Казахстана и Узбекистана, которых в начале нулевых в Томске было уже достаточное количество.
К концу нулевых почти все знакомые, которые хотели уехать, уже это сделали, а те, что остались, к сибирской действительности относились предельно желчно и цинично. Причем опять же, без особых обоснований, это как бы само подразумевалось, что у нас – плохо и неинтересно, кто хочет жить хорошо, он едет, хотя бы в Москву.
Эти сибирские настроения, конечно, для нашего региона не уникальны – согласно официальной статистике, за четырнадцать лет с 2000 по 2014 год, из РФ ухало от 1,5 до 1,8 миллиона человек. В 2015 году эмигрировало уже 350 тысяч, то есть порядка 20% от всего объема за XXI век. Это миграция внешняя, миграция в столицы по темпам ей не уступает. Миграционные потоки традиционно идут в три региона: Москва, Петербург и теплый Краснодарский край – именно в таком порядке, больше всего в Москву.
Сибирь и Дальний Восток за последние шесть лет потеряли около 20% своего населения в результате обоих видов миграции.
Утечка кадров часто называется одной из важнейших проблем Сибири наряду с экологической ситуацией и зависимостью экономики региона от добычи ресурсов.
В чем причины того, что молодежь и квалифицированные специалисты Сибирь покидают? Местные органы власти зачастую все сводят к проблеме материального стимулирования, однако по собственному опыту миграции могу заметить, что в южных регионах как раз господствует стереотип «в Сибири получают больше и потому с деньгами расстаются легче». Значительная часть жителей южных регионов работает в Сибири вахтовым способом, то есть как раз едет туда за деньгами. Что касается миграции в Москву, то понятно, что, хотя платят там больше, цены там тоже выше и затраты на переезд и адаптацию тоже будут существенные.
На конференции томских айтишников «Город IT» в 2016 году пытались найти и другие причины интенсивного бегства кадров: «Работников вынуждает мигрировать не только климат, но главным образом, недостаток в городе мест для интересного времяпровождения, развлечений, отсутствие мест и парков отдыха, проблемы с жильем и соответствующей бытовой инфраструктурой — парковки, дворы и так далее».
В качестве еще одного фактора представители регионов часто называют проблемы карьеры и трудоустройства, когда переезд связывается с возможностями для профессионального развития. Климат, конечно, тоже играет свою роль, хотя не думаю, что Москва с ее экологическими проблемами как-то существенно выигрышнее того же Томска по критерию «климат и окружающая среда» – зима в Москве тоже есть, бегут туда не от мороза.
Думается, что все можно суммировать одним словом – империя. Если выпало в империи родиться, то жизненные перспективы связываются с переездом в столицу. И психологически, и прагматически столица воспринимается как «главное», а регион как «неглавное, периферийное». Это, конечно, сопровождается и перекачкой ресурсов из регионов в центр, за ресурсами идут и кадры. Но не только, в централизованной империи также очевидно ментальное принижение регионов, и оно сильно давит людям на психику.
Поэтому, чтобы это явление хотя бы сгладить, нужно не только поток ресурсов в какой-то степени повернуть в Сибирь обратно, о чем пишут много и правильно, но и поднять Сибирь в глазах людей как бренд: чтобы жить в ней было почетно и престижно. Сейчас, когда в стране почти все решается в Москве, для наиболее активного населения естественно стягиваться туда, к центру всех решений. Если же регионы почувствуют возможность самим решать свою судьбу – это ослабит психологический фактор, о котором говорят пока довольно мало.
