Видео
В мире
В селе Чаректар, у горной дороги, связывавшей северную часть Нагорного Карабаха с Арменией, яркими факелами в вечерней тьме горят несколько домов. Рядом - грузовики, забитые домашним скарбом. "Мы не хотим, чтобы в наших домах жили азербайджанцы. Пусть сами себе строят дома", - говорит 33-летний житель Чаректара Карен.
Он вырос в этих стенах, за этими окнами, из которых сейчас вырываются огромные языки пламени. Теперь он перевез родителей в Армению и будет как-то обустраивать жизнь на новом месте.
Карен уверен, что вскоре - может, через несколько лет - сможет вернуться в Чаректар. Вернуться явно не мирным путем - это понятно по его тону и общему настроению. Чаректар находится в Кельбаджарском районе, а этот район по соглашению, остановившему войну, через два дня должен вернуться под контроль Азербайджана. Поэтому дома горят и в Чаректаре, и в соседнем Дадиванке, где расположен древний монастырь, и в других селах по дороге.
27 лет назад в Кельбаджарском районе, расположенном между Нагорным Карабахом и Арменией, тоже горели дома, и их тоже жгли армяне - но совсем в других обстоятельствах.
Ранней весной 1993 года армянские формирования с боями заняли территорию района, азербайджанское население бежало - через высокий Муровдагский хребет, в мороз, многие замерзли насмерть - а армяне принялись методично уничтожать их брошенные жилища, как они это сделали и в других занятых районах собственно Азербайджана.
Теперь пришла очередь армян срочно эвакуироваться.
По дороге, ведущей через Кельбаджарский район в Армению, один за другим идут грузовики, забитые домашним скарбом, просевшие до асфальта легковушки с привязанными к крышам диванами и холодильниками, бредут редкие стада коров и овец - их тоже перегоняют в Армению. В одном месте у дороги разбирают ресторан - причем грузят на машины не только оборудование и мебель, но также окна и двери.
Тут и там вдоль дороги пилят деревья - надо забрать с собой все, что получится, а дрова в Армении довольно дороги. Грузовиков с древесиной на трассе едва ли не больше, чем машин с вещами.
По мирному соглашению, о котором объявили в ночь на 10 ноября президенты Азербайджана и России и премьер-министр Армении, под контролем Баку останутся и занятые им районы собственно Нагорного Карабаха, то есть бывшей советской Нагорно-Карабахской автономной области. В том числе - города Гадрут и Шуша.
Туда армянам тоже обратной дороги нет. Правда, президент Азербайджана Ильхам Алиев уверяет карабахских армян, что они смогут мирно и счастливо жить под азербайджанской властью, но они ему решительно не верят.
Гаянэ Аршакян бежала из Гадрута с дочерьми, матерью и свекровью в начале октября и с тех пор живет в гостинице в Ереване. "Я плакала всю ночь. Это такое потрясение", - рассказывает Гаянэ, как она восприняла новости о соглашении, по которому Гадрут и ее дом останутся под контролем азербайджанцев.
Мысль о возвращении - даже под обещанным в соглашении контролем ООН - Гаянэ отметает: жить рядом с азербайджанцами она не считает для себя возможным. Вовращаться в Карабах не собираются - пока, во всяком случае - не только жители тех территорий, что перешли или перейдут под контроль Азербайджана, но даже и беженцы из столицы непризнанного Нагорного Карабаха, Степанакерта, и других районов, которые остаются в руках армян.
Незадолго до конца войны карабахский омбудсмен Артак Бегларян утверждал, что беженцами стали около 90 тысяч из примерно 150-тысячного населения Карабаха.
Уже после этого, 7 ноября, когда армянская армия окончательно потеряла Шушу (в чем призналась только задним числом), случилась финальная волна исхода: из Степанакерта и других районов массово, разом, в ситуации на грани паники эвакуировались остатки мирного населения. Дорога в Армению была забита машинами на протяжении многих километров.
Теперь, через несколько дней после окончания боев и обстрелов, Степанакерт выглядит пусть не совсем вымершим, но каким-то едва живым городом.
Почти все магазины и гостиницы закрыты, пресс-центр закрыт. Где находится глава непризнанной НКР Араик Арутюнян, еще остающиеся на местах чиновники сказать затрудняются.
На улицах - исключительно одни мужчины в камуфляже, и тех совсем немного. Они бродят или стоят разрозненными группами или поодиночке. У журналистов, проработавших здесь всю войну, складывается ощущение, что вот именно теперь в Степанакерте все просто рухнуло - и прежняя жизнь уже не вернется.
