Индейский мегаполис

Кахокия (Каокия) располагается на аллювиальной равнине реки Миссисипи, недалеко от Сент-Луиса. Сейчас археологический комплекс состоит из 200 земляных курганов, с 1982 года находится под защитой ЮНЕСКО как объект Всемирного наследия.

В XI-XIV веках, на пике своего развития, Кахокия занимала площадь до 15 квадратных километров, а численность ее населения доходила до 40 тысяч, то есть она была крупнейшим городом Северной Америки того времени. В центре поселения располагался так называемый Монахов курган (Monk’s Mound) высотой 28 метров и длиной 290 метров. Это четырехъярусное сооружение, вероятно, служило основанием для храма, высота которого могла составлять 15 метров, что делало его видимым изо всех уголков поселения. Храм окружала центральная площадь (20 гектаров), несколько других площадей и культовых зданий, дома элиты и простолюдинов.

Кахокия считается основным центром миссисипской культуры — крупнейшей на территории США в VIII-XVI веках. Курганы-пирамиды с усеченной верхушкой, на которых возводились различные постройки; масштабное сельское хозяйство (кукуруза); трансконтинентальная торговля, в том числе предметами роскоши; сложная социальная организация; многоуровневая иерархия вождей; иерархичная сеть поселений (когда один крупный центр влияет на соседние небольшие поселки) — вот основные черты миссисипской культуры.

Любопытно, что еще в IX веке долину Миссисипи усеивали десятки разрозненных деревушек, никак не связанных друг с другом — ни культурно, ни административно. Но в середине XI века произошел «большой взрыв»: при жизни одного поколения соломенные хижины сменяются курганами, храмами и домами, выстроенными по единому плану. Автор идеи «большого взрыва», археолог Тимоти Покетат, на материалах своих раскопок показал, что поселения Большой Кахокии были заложены и построены по плану, а не выросли из старых деревень. Курган, центральная площадь и дома элиты в окружении обычных кварталов и полей — так выглядели города-спутники Кахокии.

До конца ХХ века мало кто верил в способность древних индейцев сооружать крупные курганы, не говоря уже о городских поселениях. Расистски настроенные американцы были убеждены, что эти сооружения — дело рук иных народов или рас. Даже серьезные археологи считали, что Кахокия представляла собой конгломерацию независимых вождеств или племен — примерно того же уровня развития, что встретились европейцам в XIX веке. Во многом виной тому стало разрушение комплексов Большой Кахокии во время бурного роста Сент-Луиса. По чистой случайности уже в 2000-е годы при прокладке автострады под развалинами снесенных городских кварталов археологи нашли сотни зданий Кахокии — амбаров, бань, храмов и мастерских, где изготавливали каменные топоры и ножи, украшения из морских раковин, посуду.

Но в XIII веке на территории Кахокии в изобилии возникают деревянные частоколы (свидетельство внутренних конфликтов), численность населения резко падает, и к XV веку город покинули последние обитатели. Что же произошло?

Сами виноваты

Основным объяснением «коллапса» Кахокии сейчас является климат. В 2000-е годы обеспокоенность ученых глобальным потеплением стимулировала множество исследований, авторы которых показывали, как объективные климатические сдвиги влияли на ход истории. Например, резкое похолодание позднего дриаса назвали причиной неолитической революции и зарождения земледелия на Ближнем Востоке, а малый ледниковый период XVI-XVIII веков — причиной массовых гонений на ведьм в Европе.

Тем же похолоданием, пришедшим на смену теплому климату Средних веков, объясняют и кризис Кахокии: ее жители потеряли возможность выращивать теплолюбивую триаду (маис, бобы, тыквы), привезенные с юга. Другой сценарий, в духе известного историка Джареда Даймонда, говорит об экологическом суициде: кахокийцы убили слишком много животных и вырубили все окрестные леса, в результате чего местная экосистема лишилась возможности поддерживать такое большое население. Наводнения, землетрясения, бесплодные пустоши вместо лесов, конфликты из-за тающих ресурсов — и бесславный конец: так историю Кахокии превращают в очередную притчу для наших современников, озабоченных глобальным потеплением.

Томас Эмерсон из Университета штата Иллинойс, поспорил с этой версией. Эмерсон сочетает редкие для археолога качества: он и опытный полевик, который вел раскопки в Кахокии с конца 1970-х, и теоретик, который стремится отойти от присущей археологии описательности и анализировать данные раскопок с привлечением социальной теории и философии. Так, его ключевая монография («Кахокия и археология власти») описывала устройство индейского «мегаполиса» сквозь призму теорий Мишеля Фуко и Антонио Грамши — как пример культурной гегемонии, посредством которой правящая элита навязывала свой стиль окрестным поселениям.

Однако главным для Эмерсона является положение более общего порядка: ход истории Кахокии определяется не форс-мажорными обстоятельствами, а действиями и решениями самих обитателей города. По мнению ученого, коллапс «мегаполиса» — последствие «провалившегося политического эксперимента по унификации культурных и этнических общностей».

В своей новой работе Эмерсон и его коллеги начали с «экологических» аргументов. Колебания урожайности кукурузы, по их мнению, не объясняют кризис Кахокии: сокращение посевов могло быть как причиной, так и следствием убыли населения. Свидетельств крупномасштабных наводнений, эрозии почвы и обезлесения не очень много. Аллювиальная долина Миссисипи была настолько разнообразной и богатой ландшафтами, что отдельные катаклизмы вряд ли могли повлиять на общую организацию хозяйства.

Гораздо более важным фактором археолог считает внутреннюю динамику общества. Беспрецедентная концентрация населения на небольшой территории (15-40 тысяч человек) означала, что Кахокию в период расцвета населяло множество мигрантов — представителей соседних и далеких племен, чужих друг другу. Конфликты между группировками элит, между аристократией и простолюдинами, между различными этническими и профессиональными группами были неизбежны. Конечно, лидеры Кахокии самыми разными способами пытались объединить своих подданных: возведение храмов и общественных зданий, общий культ матери-Земли со своими жрецами и жрицами, единый стиль в керамике и строительстве.

Государство без нации

Эту идею Эмерсон подтверждает фактами, собранными за 15 лет биоархеологических исследований. Ученые проанализировали останки нескольких десятков жителей Кахокии XII-XV веков — на предмет их диеты, состояния здоровья, причин смерти и, наконец, географического происхождения. Оказалось, что до самого конца кахокийцы питались в основном растительной пищей, не страдали от голода и тяжелых болезней, — еще один удар по гипотезе об экологической катастрофе.

Но больше всего времени и сил археологи положили на то, чтобы доказать присутствие огромного числа недавних иммигрантов в Кахокии (до трети всего населения). Этот вывод они сделали на основе изотопного анализа стронция: данный металл попадает в организм с питьевой водой, а его изотопное соотношение сильно меняется в зависимости от почвы региона. Стронций впитывается в зубы в первые годы жизни, и потом его содержание не меняется. Выяснилось, что множество жителей Кахокии приехали в город из других районов, в том числе удаленных на десятки и сотни километров. История захоронений Кахокии показала, что в первые десятилетия «мегаполиса» иноземцев старались хоронить в одних могилах с местными, а в последующие периоды нарастает тенденция к сегрегации: различные группы получают свои собственные курганы и кладбища.

Впрочем, было бы неправильно историю Кахокии превращать из экологической притчи в антимигрантскую. Нельзя сказать, что город погубили «понаехавшие» из соседних районов. Власти Кахокии XI-XII веков приглашали мигрантов, чьим трудом и создавались ремесленные, торговые и сельскохозяйственные богатства «мегаполиса». Это разнообразное население изо всех сил пытались объединить, прежде всего религиозными ритуалами и брачными союзами. Однако эти попытки не увенчались успехом: люди сделали выбор в пользу сегрегации (отдельные поселения и участки земли, отделенные деревянными заборами), а потом и вовсе покинули город. Кахокия не оставила почти никаких следов на этнической карте США — в отличие от индейцев майя, кахокийцы не смогли создать свою нацию.