«Латыши устраивались при колхозах — ради аппаратуры. Русские выживали сами»: отец рижского рок-клуба

— Играли по подвалам, потому что многие клубы действительно находились там. Как, например, клуб нашего НИИ — на улице Даугавпилс, — вспоминает собеседник.
Самодеятельных музыкантов было много, "варились" вместе — и русские, и латыши, и однажды музыкант из группы "Тилтс" предложил собраться всем на день рождения.
— Отметили его на хуторе под Иецавой. Слетелось 600 человек! Настоящих самодеятельных музыкантов. Тех, кто не играл ни в ресторанах, ни на эстраде, — продолжает Андрей Яхимович.

Вот тогда и решили, что нужно получить какую–то официальную "крышу" — чтобы можно было, не прячась по подвалам, выступать. У Андрея уже был опыт общения с комсомолом — выступал в КВН…

"Барабаны" от Милория

Отец Андрея, Милорий Валентинович Яхимович, был джазовым музыкантом, играл на ударных. В ресторане "Сауле" — на Югле, в оркестре Рижского цирка. Дома у них часто бывал Константин Тарасович Сокольский — друг и первый исполнитель песен Оскара Давидовича Строка.

— Отец не называл музыкантов по имени–отчеству, — рассказывает Андрей. — Но когда речь заходила о Строке, всегда делал исключение: Оскар Давидович. Такой был пиетет перед выдающимся композитором…

А самого Милория Валентиновича в Риге хорошо знали как изготовителя ударных установок. Когда–то о таких говорили: "цеховики". Хотя, конечно, не сравнить масштабы того, что делали, скажем, производители обуви и он. Тут была индивидуальная работа. А "барабаны" в ту пору достать было сложно: в магазинах не продавали.

— У отца была идея создать "барабан" — складной, который можно было бы уместить в чемодане. Кто точно родился не в той стране — так это он. Система задвигала смелые идеи, вместо того чтобы давать им свет. Задумка отца уже в наше время была реализована. Естественно, другими, — говорит рассказчик.

Комсомольская "крыша"

…А с идеей рок–клуба Яхимович пришел в "Аллегро" — комсомольско–молодежное кафе.

— Сейчас часто можно услышать, будто продвинутые комсомольцы многим тогда помогали, — смеется музыкант. — Знаете, чем они нам помогли? Сказали: "А мы вам мешать не будем". То есть дали "крышу" — бумажку, что рок–клуб создан при горкоме комсомола. Но никаких помещений не выделили. Мы, когда собирались в "Аллегро", даже внутрь были не вхожи — во дворе стояли. Пускали меня одного…

Впрочем, и официальная бумажка для рок–клуба значила очень многое. Перед ребятами начали открывать двери большие дома культуры — "Страуме", ВЭФ, РКИИГА. Особенно много вечеров и фестивалей прошло в первом. Там же состоялся вечер легендарной рок–группы "Чайф" из Свердловска — это был первый выезд музыкантов за пределы своего города. Приезжали по приглашению рижан и другие культовые группы и музыканты — "Аквариум", "Кино", Юрий ЛОЗА… Провели первый в Союзе фестиваль блюза.

"Визы от Каргина"

Кто действительно из комсомола помогал, так это Валерий Каргин.

— Он должен был визировать тексты. Делал это с присущим ему юмором. Сбоку писал: "Претензий не имею". Получалось, что Каргин не имеет претензий, скажем, к Би Би Кингу, чью музыку мы исполняем. Однажды он нас отмазал аж перед Москвой. В 1987–м в Подольске прошел знаменитый рок–фестиваль, на котором впервые разрешили выступать многим группам, в том числе — "Наутилус Помпилиус". Был и "Цемент".

А потом пришла "телега" из Москвы, из Управления культуры, в Ригу: "Цемент" поет аполитичные песни, просим принять меры, — рассказывает Яхимович. — Каргин сказал: "Мы сами знаем, что делаем…"

Помощь "советского мэра"

Многое зависело от конкретных людей. В конце 1980–х президент рок–клуба пришел к Альфреду Петровичу Рубиксу — председателю Рижского горисполкома (по–нынешнему — мэру). Понял, что уже не может совмещать работу на "Альфе" и в рок–клубе. Слишком много дел в последнем.

— Чего вы хотите? — спросил Рубикс.

— Нужна официальная должность. Например, в библиотеке.

— Нет вопросов, — сказал Рубикс.

И Яхимович официально стал работать в библиотеке. Хотя реально — в рок–клубе.

Кто–то скажет, что в конце 1980–х уже не нужно было быть шибко смелым — система рушилась. Да нет, все было не так однозначно.

Андрей, который никогда не разделял людей по национальностям, не уходит от разговора о том, как в 1988–м в Рижском горкоме партии один из тогдашних национальных функционеров сказал ему: "Мы такую музыку уже слышали в Венгрии. Это не наша музыка".

Хотя фестивали рок–музыки в Латвии проходили. Тот же "Лиепаяс дзинтарс". Но русских музыкантов туда уже не приглашали.

— Латыши тогда начали устраиваться при колхозах — там можно было получить аппаратуру. А русские выживали сами, — продолжает музыкант.

Кто помог с аппаратурой

Справедливости ради, и русским рок–музыкантам помогали. Андрей называет газету "Советская молодежь", которая писала о вечерах, рекламировала их. Оператор Латвийской филармонии Борис Бондаренко помогал с аппаратурой.

— Комсомол не помог — хотя имел возможности. А играли мы на хорошей по тем временам аппаратуре благодаря таким людям, как Боря Бондаренко: он давал филармоническую…
Неужели рок–музыканты не могли сами купить?

Гитара стоила тогда, как квартира, — 3 тысячи рублей, а комплект хорошей аппаратуры — 30 тысяч.

К тому же ребята из рок–клуба не имели права играть за деньги. Чтобы зарабатывать, нужно было пройти так называемую тарификацию.

Андрей вспоминает, как в середине 1980–х им устроили прослушивание. В клуб бывшего кинотеатра "Илга" — "Дзинтарпилс" — пришли представители комсомола, чиновники Рижского эстрадного концертного объединения (РЭКО), Управления культуры. Нагнали милиционеров. Пришли и гэбисты.

— Я их по одежде отличал, — смеется Яхимович. — В костюмах, а обувь финская. В Риге такой ни у кого не было. По обуви отличал и комсомолистов. В пиджаках, но в кроссовках. Это тогда их стиль был…

Андрей вспоминает, как в перерыве руководитель РЭКО ходил и причитал: "Не дать тарификацию не могу — играют слишком хорошо. Но и дать не могу…"

Боялся. Мало ли потом что–то не то сыграют. В конце концов ничего они не получили…

Андрея нельзя отнести к апологетам советского строя, но он тепло вспоминает о прошедших годах.

— У нас было полно свободного времени, мы не думали о завтрашнем дне, о том, где взять деньги, чтобы рассчитаться за квартиру. Того, что получали на работе, вполне хватало. А потому могли заниматься музыкой. Мы были по–настоящему независимы…

Да здравствует "Цемент"!

Музыкант не стал акулой шоу–бизнеса, не накопил уйму денег. Но он — счастливый человек. По–прежнему, как и в молодые годы, лидер группы "Цемент" часто ездит на гастроли. А всего за это время через эту группу прошло не одно поколение музыкантов — около 50 человек.

— Чего жаль — так это того, что в Риге у русских музыкантов исчезла преемственность поколений, — заканчивает основатель рижского рок–клуба. — Мой отец, например, учился у г–на Троица — барабанщика из оркестра Строка, у отца — следующее поколение музыкантов 1960–х и так далее.

А сейчас эта преемственность оборвалась. А если вы живете в Риге и не понимаете, кто такой Оскар Строк, вы никогда не будете хорошим музыкантом. Ни на эстраде, ни в ресторане, ни в рок–клубе…

Илья ДИМЕНШТЕЙН.