Эту часть дома выкупила рижанка Берта Кеманис, но земля под строением осталась в собственности города: в 1940–м в Латвии действовали такие законы. А скоро началась война. Новая хозяйка половины дома перебралась в Америку, сестра Аператса бежала в Германию, а он сам остался в Риге и, как говорят, вступил в латышский легион, а потом погиб где–то под Могилевом. Так гласит история дома, которую передают из уст в уста его старожилы.

— Наши квартиры были как раз в той части, которой владел Аператс, — рассказывает Елена Ярошевская. — В конце 1990–х я решила приватизировать свою трехкомнатную квартиру, в которой мы жили с семьей с 1963 года, и получила разрешение…

Из Америки с любовью

Вначале все шло, казалось бы, гладко, но потом вдруг процесс приватизации приостановили. Как оказалось, нежданно–негаданно в Америке объявилась наследница уехавшей в свое время рижанки Берты Кеманис — Иева Холе. Вскоре она вернула себе "историческую собственность" — половину дома, которую до войны продал Аператс. И хотя, как рассказывает Елена Ярошевская, на ту часть дома, где была ее квартира, тогда никто не претендовал, ей сказали подождать с приватизацией.

— Потом каким–то странным образом тогдашние рижские власти и структуры, занимающиеся вопросами недвижимости, решили подарить родственнице Берты половину земли под домом и под пристройками — около 600 квадратных метров, — продолжает собеседница.

— Но я не сдавалась и даже написала тогдашнему президенту Вайре Вике–Фрейберге — с просьбой помочь. И, удивительно, она мне ответила: могу продолжать приватизацию квартиры через Агентство приватизации, но та часть дома, на которую претендую, должна быть государственной…

В агентстве, рассказывает собеседница, уже знали о письме президента. Елена и другие жильцы начали действовать, но вдруг им сообщили, что придется приватизировать свою часть дома… в процессе государственного аукциона.

— Мы, конечно, пришли на аукцион — там никого, кроме нас, не было. И в итоге мы выкупили наши квартиры за сертификаты, заплатив за каждый квадратный метр. Выкупив недвижимость, мы обрадовались, что все в порядке. Вот договор, — Елена Ярошевская показывает документ. — Но оказалось, что в договоре не все так гладко. Там было указано, что мы купили "идеальные доли" (domAjamA daLa) половины дома, но… без привязки к квартирам. Это такая виртуальная реальность: с одной стороны, мы стали собственниками своей части дома, но какой именно — стен, лестницы, куска потолка, площадки у входа?! А те договоры, которые у нас были как у нанимателей конкретных квартир, после аукциона оказались недействительными…

Дом без хозяйской руки

— Тем не менее мы продолжали следить за своей частью дома. И ремонты там делали, и общие трубы дома меняли, и с канализацией разбирались, и даже за свои деньги газифицировали его, проложили трубы на улице — 112 метров! Теперь газ стал поступать и в соседние дома, например, в Музей Эдуарда Смильгиса, выдaющегося латвийского pежиссеpа…

За все эти годы наследница Берты Кеманис в доме не появилась ни разу. Зато в ее части начали бывать риелторы. Какие–то квартиры они сдавали, но в благоустройство дома не вкладывали ни копейки.
— Зато на нашей части дома начался беспредел: били стекла, вскрывали двери, а однажды ко мне ночью кто–то вообще вломился. Нас явно выживали из дома, — говорит Елена Ярошевская. — Полицию я неоднократно вызывала и чего только не предпринимала, кажется, обошла все возможные инстанции, но справедливости добиться не могла…

В какой–то момент встал вопрос о реальном разделе дома (а не в "идеальных долях"), чего очень хотели риелторы, в собственности которых, к тому же, была и половина земли. Есть закон, который перешел из прошлого: если жильцы дома владеют его "идеальными долями", но не могут мирно разделить его, тогда недвижимость должна быть продана с аукциона, а деньги поделены пропорционально между всеми владельцами частей дома. Жильцы снова стали судиться, но безуспешно — только аукцион!

За 20 000 евро

— Словом, дом передали на аукцион, и, полагаю, не без прямого участия риелторов, — продолжает Елена Ярошевская. — В итоге нам, каждому собственнику своей трехкомнатной квартиры со всеми удобствами и землей под нашей половиной дома, на аукционе определили цену — менее 30 000 евро. То есть мы их можем поучить после аукциона! Из этой суммы 10 000 — за землю, а квартира в идеальном состоянии оценивается вообще в 20 000 евро. Покажите мне в Риге, даже в районе Агенскалнса, хотя бы одну трехкомнатную квартиру, которую можно купить за такую смешную сумму…

Что делать? Елена Ярошевская с мужем и 5–месячным внуком все еще в этой квартире — подала в суд Земельной книги, чтобы он проверил адекватность упомянутых сумм и всю процедуру. А потом…

— Я уже обратилась в Европейский суд по правам человека. И теперь буду ждать результата, — говорит она.

Суды против человека

Мы пытались выйти на тех самых риелторов и пообщаться с ними, но безрезультатно. Никто не предоставляет их телефонов, а те, что имеются в редакции, "вне зоны действия или не используются".

За комментарием мы обратились к магистру права Ирине Цветковой, которая сказала следующее:

— Такая принудительная продажа приватизированных квартир в "идеальных долях" — случай неординарный. Но и такое, как говорится, в Латвии случается. На мой взгляд, в ситуации с Еленой совершенно очевидно искусное использование юридических конструкций ловкими юристами наследников. В то же время юридическая защита интересов пострадавших владельцев тех самых квартир была откровенно слаба. Например, почему не был подан на рассмотрение проект плана реального раздела дома с привязкой "идеальных долей" к квартирам? Почему не было соответствующего заключения самоуправления о возможности реального раздела?

Представители судов обязаны не только применять законы Латвии в отношении тех или иных персон, но разъяснять сторонам имущественного спора не только их права, но и все возможности решения этого спора. Но в реальности мы видим, что в отношении Елены и ее друзей по несчастью суды велись формально (случайно или нет — это вопрос другой!), — замечает Ирина Цветкова.

И теперь единственное, на что остается надеяться Елене Ярошевской, так это на Европейский суд по правам человека…

Игорь МЕЙДЕН