"Кто-то когда-то сказал мне, что родительские инстинкты распространяются на всех детей, а не только на своих. Я лишь теоретически понимала, о чем речь, пока сама не стала матерью.

После того как у меня родились теперь уже шестилетняя Вайолет и трехлетний Берти, я потеряла способность игнорировать звук детского плача. Может быть, это значит, что я чрезмерно чувствительна, но это данность. И когда я в сентябре 2015 года увидела фото Алана Курди, погибшего сирийского мальчика, уже не могла перестать думать о том, что где-то рядом страдают и умирают дети.

Единомышленники

Мы живем в городе Тотнес (графство Девон, Великобритания). Однажды я забирала свою дочь из школы, и мне совершенно случайно выпал шанс исполнить это нарастающее желание сделать для бедных малышей что-то полезное. Мама одноклассницы моей Вайолет — Эбби, дипломированный врач — рассказала, что отправляется на греческий остров Лесбос, куда прибывают беженцы в поисках безопасного пути в Европу. Я сразу же решила поехать с ней.

Мы подписали все необходимые документы и стали сотрудниками организации, которая работает на юге острова, в лагере Мориа, где в то время находилось более двух тысяч беженцев из Сирии и Афганистана. Два месяца мы ждали отъезда в лагерь, и чувство важности нашей миссии росло с каждым днем.

Я занимаю руководящую должность в фирме, которая занимается доставкой органических продуктов питания. Всегда любила приключения, но мой опыт ограничивался работой в американском летнем лагере, поэтому я не знала, что меня ждет на Лесбосе.

Семья и друзья реагировали на мое решение по-разному. Кто-то больше волновался, чем поддерживал меня, — ведь я подвергала себя опасности. Некоторые их аргументы пугали меня настолько, что несколько раз я даже хотела все отменить и остаться дома. Но как только я видела новые фото нуждающихся в помощи детей, моим сомнениям приходил конец.

Мы с Эбби скооперировались с тремя медиками и двумя волонтерами, чтобы максимально подготовиться к предстоящей работе. Мы узнали, как помочь задыхающемуся или захлебнувшемуся ребенку, научились оказывать первую помощь и выполнять элементарные реанимационные действия. Мы сделали все необходимые прививки и обсудили, как будем помогать друг другу эмоционально, если станет совсем тяжело.

Первые дни

2 января мы прилетели на Лесбос, из аэропорта нас сразу доставили в лагерь. Там мы увидели множество мужчин, женщин и детей, у многих из теплых вещей были только серые одеяла, предоставленные агентством ООН по делам беженцев — УВКБ. В воздухе висело исключительное напряжение, от этого ощущения невозможно было никуда деться.

Ночью температура упала до минус четырех градусов. Нашим первым заданием было обойти все самодельные домики в поисках семей с маленькими детьми, чтобы перевести их в более теплое помещение и накормить. Там же оказывали медицинскую помощь нуждающимся. Мы разделились на пары и приступили к обходу.

Поначалу заходить в переполненные людьми палатки было страшно. Я не представляла, как они отреагируют на наше появление. Они выглядели измученными, большинство были в грязной одежде. Многие из них пешком добирались до того места, откуда на плотах их переправляли к безопасному берегу.

Общий язык

Электронный переводчик стал нашим спасителем, когда мы уговаривали семьи с детьми проследовать за нами. Мы оказывали помощь всем нуждающимся: кто-то сильно кашлял, страдал от ангины или потерял необходимые лекарства. Я всем малышам мерила температуру.

Беженцы оказались вежливыми и дружелюбными, постоянно благодарили нас за помощь. Они были рады, что оказались в Европе. Периодически мы бегали на базу за молоком, лекарствами и сухой одеждой, а в местные магазины — за необходимыми продуктами и вещами, которые очень быстро заканчивались. Так прошла первая неделя.

Мы видели много страданий, но в память особенно врезались отдельные сцены. Пожилая женщина возносит руки к небу, ощутив биение младенца в животе своей дочери. Четырехлетний мальчик, который так долго плакал от холода, что его красные глаза буквально светились на бледном личике.

Но сильнее всего меня потрясли те случаи, которых я даже не видела, — мне о них рассказали. Например, как один малыш ночью сбросил одеяло и замерз насмерть. Или как матери пришлось выбирать, кого из своих детей спасти, а кого оставить умирать, когда их плот тонул в открытом море. Волонтеры ежедневно вели подсчет тех, кого мы потеряли.

Я дома

Когда я вернулась домой, знакомые с большим интересом расспрашивали меня о поездке. Мне было неловко, ведь я не сделала ничего особенного. Со мной там были сотни волонтеров, и никто из нас не считал, что мы делаем нечто великое.

Но я поняла, что это внимание может принести пользу. Мы с командой провели несколько встреч с людьми и вдохновили некоторых поехать в такие же лагеря помощниками и волонтерами. Во время одного выступления в местной церкви мы показывали фотографии, которые сделали во время работы с беженцами. Мне показалось, что это влияло на людей даже сильнее, чем слова. Некоторые плакали, и мне кажется, это хороший знак. Значит, они неравнодушны к происходящему.

Именно это — неравнодушие — приводит в лагерь Мориа людей со всех уголков света. Спасателей из Испании, которые каждый день в любую погоду ныряют в воду, чтобы спасти тонущих детей и взрослых. Команду из Швеции, которая поставляет еду, одежду и воду для всего лагеря. Местных девушек, которые собирают ненужную одежду, стирают ее и сушат, а потом раздают мигрантам.

Лесбос — необычное место. Здесь все худшее, что есть в человечестве, проявляет все лучшее в нем. Конечно, политика — сложное и запутанное дело, и к чему приводят политические игры — я видела: к страданиям многих и многих семей. Таких же, как моя.

Я понимаю, что мой поступок в какой-то степени был эгоистичным. Я надеялась, что это сделает меня более спокойной и менее впечатлительной, что мне будет не так страшно за собственных детей.

Как только я вернулась домой, сразу же поднялась в детскую и крепко обняла дочку и сына. Закрыв глаза, я представила детей, которых в этот момент сажают в лодки и на плоты, чтобы увезти к безопасному берегу, и мысленно их благословила".