Видео
В мире
Творческий вечер Игоря Мироновича Губермана прошел в Рижском еврейском обществе. На протяжении двух отделений автор стоя читал со сцены свои знаменитые гарики (в 81 год!), отвечал на вопросы, делился наблюдениями о жизни. В перерыве вышел к поклонникам - «я только выкурю сигаретку и подпишу вам книги». К слову, книги по цене 25 евро разошлись еще до начала вечера, «в нагрузку» перефотографировался едва не со всеми зрителями…
Гарики читал и хорошо всем знакомые, и свеженаписанные. Начал с молитвы, которую написал в Волоколамской тюрьме. Продолжил – «грустными стихами».
Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись, как по джунглям ботаник.
Не горюй, что не всюду успел,
Может, ты опоздал на «Титаник».
Русь воспитывала души не спеша,
То была сурова с ними, то нежна
И в особенности русская душа
У еврея прихотлива и сложна.
Дебаты, диспуты, баталии
Текут бесплодно и похоже,
А жены стали шире в талии,
А девки стали брать дороже.
Любил я книги, выпивку и женщин
И большего у Бога не просил
Теперь азарт мой возрастом уменьшен,
Теперь уже на книги нету сил.
Доволен я сполна своей судьбой
И старюсь я красиво, слава Богу,
И девушки бросаются гурьбой
Меня перевести через дорогу.
В содружестве с классиками
Войдет ли в горящую избу
Рахиль Исааковна Гинзбуг?
Ах, как бы нам за эти звуки
Платить по счету не пришлось
Еврей – как много в этом звуке
Для сердца русского слилось.
Зима, крестьянин торжествуя,
Наладил санок легкий бег.
Ему кричат – какого …
Еще нигде не выпал снег!
Если мальчик любит мыло и зубной порошок,
То у этого дебила будет заворот кишок.
О неприличном
Предупредил: «В моих стишках попадается неформальная лексика. Осуждают ее интеллигенты среднего возраста, а старики и старушки просто наслаждаются».
Старушки мне легко прощают
Все неприличное и пошлое.
Во мне старушки ощущают
Их неслучившееся прошлое.
-Наше ухо привыкло к невероятной пластичности русского языка, само с наслаждением ловит любую возможность переменить как-то имя, фамилию, понятие. У меня товарищ сидел в лагере, мы с ним сидели одновременно, но в разных лагерях. С ним сидел старый еврей, хозяйственник по фамилии Райзахер – у него была кличка Меняло.
-Обратил внимание, что некоторые смеются нервно. Это подсознательный страх - за внуков, детей, что они будут знать неформальную лексику. Не волнуйтесь! Наши дети и внуки – если им суждено знать русский язык – они его будут знать полностью. Потому что великий могучий свободный втекает в них просто из воздуха.
Заранее обрезанные
Губерман признался, что очень любит читать записки из зала – за непредсказуемость.
-Как-то на одном концерте в Донецке (не к ночи будь помянутым) мне писала одна молодая женщина: «Игорь Миронович, можно с вами хотя бы выпить, а то я замужем».
В Казани прислали: «Игорь Миронович, заберите нас с собой в Израиль, готовы жить на опасных территориях. Уже обрезанные. Группа татар».
Много пишут записок на еврейскую тематику: «Скажите, пожалуйста, существует ли всемирный еврейский заговор и как туда записаться?»
Понимаете, евреев на Руси осталось мало. Одна девчушка в Саратове написала: «Что вы все время читаете про евреев? Есть ведь и другие не менее несчастные»
-Записки бывают спрашивающие, одобряющие и даже благословляющие и ругательные – таких очень мало, хотя я их очень люблю, признался автор.
О себе
Я Богу докучаю неспроста
И просьбы не счичтаю святотатством.
Тюрьмой меня уже ты испытал,
Попробуй испытать меня богатством
Мы столько по жизни мотались,
Что вспомнишь и льется слеза.
Из органов секса остались
У нас уже только глаза
Дряхлеет мой дружеский круг,
Любовных не слышится арий,
А пышный розарий подруг
Уже не цветник, а гербарий.
А если мне вдруг повезет на Руси
Из общего выплыть тумана,
То девки заказывать будут такси
На улицу И. Губермана.
Вопрос из зала: -Вы прекрасно выглядите, наверняка в этом есть заслуга вашей жены. А как она относится к вашим вольным стихам?
-Хорошо относится. Она филолог. Она думает, что это все лирический герой, а не я.
О политиках
Когда мы жили в СССР, даже не знали что были такие люди – политики. Были вожди, которые указывали нам путь. В 70-8- годы по Москве в самиздате ходила моя подборка о вождях: «Вожди дороже нам вдвойне, когда они уже в стене».
Рассказал о новом поколении («на российском материале»)
Время наше будет знаменито
Тем что сотворило пользы ради
Новый вариант гермофродита
Плотью мужики, а духом – б…
Пришел я к горестному мнению
От наблюдений многих лет:
Вся сволочь склонна к единению,
А все порядочные – нет
Об интимном
О выпивке. Которая «что греха таить, играет в моей жизни существенную роль».
-Перед операцией подошел ко мне анестезиолог: «Как вы себя чувствуете?»
-Я себя чувствую плохо, начинайте без меня.
Ручки-ножки похудели,
Все обвисло в талии,
И болтаются на теле
Микрогениталии
Резался я в карты до утра,
В шахматы играл с отвагой русской.
Лучшая настольная игра –
Это все же выпивка с закуской.
Пьем на равных. В результате,
Как на слаженном концерте,
Слабый духом спит в салате -
Сильный духом спит в десерте.
Ко мне пришла благая весть
от честной нынешней науки.
Что в алкоголе польза есть,
А раньше врали эти суки.
На интимный вопрос из зала: «Моя любимая марка водки? Практически любая».
Предвыборное:
Не вверх не глядя, ни вперед
Сижу с друзьям-разгильдяями
И наплевать нам, чья берет
В борьбе мерзавцев с негодяями.
Об истории своих гариков:
Дома меня звали Гариком, а бабушка говорила: «Гаренька, каждое твое слово лишнее»
«Антисемитское»
Про нас евреев: «Надо знать всем про нас правду».
-Я наш любимый народ видел в разных местах. Был в Америке, в Австралии, в европейских разных городах, в Израиле, России. Средний образ немножко не такой, какой он был в Советском Союзе.
Мы действительно очень необыкновенный народ в том смысле, что мы очень поляризованы. На одном полюсе, где смекалка, сообразительность, быстрота реакции, нас чудовищно много, непропорционально. Но зато на другом полюсе, где дураки и даже идиоты, нас тоже непропорционально много.
Причем я убежден, что еврейский дурак самый страшный в мире дурак, потому что он с амбициями, эрудирован очень часто, энергичен и может все объяснить.
Рассказал показательную историю:
-Году в 97-м в Америку на постоянное жительство приезжает пожилой еврей, в прошлом полковник авиации. Чиновник его спрашивает (это мне переводчики рассказывали) - почему вы оставили Россию, все-таки сделали там карьеру. Он говорит: «Я уехал от антисемитизма».
-А как это вас задело, все-таки вы доросли до полковника?
Старик говорит: »Смотрите: когда в 73-м году в Израиле шла война, наша подмосковная эскадрилья собиралась лететь бомбить Тель-Авив. А меня не взяли!»
Уменье жить излагал нам в науку
Настырный знакомый еврей,
И я благодарно пожал ему руку
Дверями квартиры своей.
О России
«Я всегда расстраиваюсь, когда читаю о России. Многое из написанного в советское время стало актуальным сегодня»
Много у Ленина сказано в масть,
Многие мысли частично верны.
И коммунизм есть советская власть
Плюс эмиграция всей страны.
Прочитал стихи «коллеги»: «Нынешний редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев тогда еще, в 80-е писал:
От объятий швейцарского банка,
Что зажать нас мечтает в горсти,
Ты спаси нас, родная Лубянка,
Больше нас никому не спасти.
Везде все время ходит в разном виде,
Мелькая между стульев и диванов,
Народных упований вождь и лидер
Адольф Виссарионович Ульянов.
Я Россию часто вспоминаю,
Думая о давнем дорогом.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно, смирно и кругом.
О возрасте
Время остужает плоть и пыл
И скрепит в суставах воровато.
Я уже о бабах позабыл
Больше, чем я знал о них когда-то.
Я трезвостью нисколько не смущен
И часто в алкогольном кураже
Я бегаю за девками еще,
Но только очень медленно уже.
Во мне смеркаться стал огонь,
Сорвав постылую узду.
Теперь я просто старый конь,
Пославший на хер борозду.
В толпе замшелых старичков
Уже по жизни я хромаю.
Еще я вижу без очков,
Но в них я лучше понимаю.
Заметь, Господь, что я не охал
И не швырял проклятий камни
Когда ты так меня мудохал,
что стыдно было за тебя мне.
Вовсе не был по складу души
Я монахом, аскетом, философом.
Да, Господь, я немало грешил,
Но учти, что естественным способом.
И спросит Бог: никем не ставший
Зачем ты жил, что смех твой значил?
Я утешал рабов уставших,
Отвечу я, и Бог заплачет.
О главном
Когда время, годами шурша,
Подступает к границе своей,
На лице проступает душа
И лицо освещается ей.
Не молясь и не зная канонов,
Я, мирской многогрешный еврей,
но ушедшие шесть миллионов
продолжаются жизнью моей.
Те овраги, траншеи и рвы,
Где чужие лежат – не родня,
Вот единственно прочные швы,
Что с еврейством связали меня.
Полон жизни мой жизненный вечер,
Я живу ни о чем не скорбя.
Здравствуй старость, я рад нашей встрече,
Я ведь мог и не встретить тебя…
Елена СЛЮСАРЕВА
Фото автора
