— Светлана, как вы относитесь к расследованию Навального о вашем имуществе? Вы сами считаете эти резиденции и яхты своими?
— Брат, главно, сидит. Сам тоже два раза суженый. Нет, мало. И, главно, в чём конфликт? Он же лес ворует. А у нас поляны. Где мы ему перешли?
— Скажите, вы с мужем плаваете на этих яхтах? Они ведь обе названы в вашу честь.
— Да ужас. В шторм, когда волна бьёт, оба на коленях стоим, оба молимся. Пречистая дева, нахимовская божья матерь, спаси, помилуй, матушка Фотиния броненосица, сохрани! Восемь баллов, якорь с клюза не идёт. Качка, бегаем от стенки к стенке, я говорю: ты дурак? Не мог на нормальную яхту кого нагнуть? Он говорит: зато две.
— То есть, вы признаёте, что пользуетесь ими?
— Вот, смотри. Герпес, на нём синяк. Об вертолёт. Ну, почему мне-то всё? Полетели, говорит, смотреть. Вот это, говорит, изабелла, два ряда, это дамский пальчик, в честь меня названо. А это ветер с моря, болтанка, дай подую, давай закрашу.
— Вы ощущаете себя богатой? Ваш муж не только глава правительства, но и миллиардер. Он сделал вас счастливой?
— Иногда прям взвоешь. Позвоню, Стас приедет, споёт. Карлики побегают, жонглёр, кошки в обруч. Отпустит. Всё-таки на родине хорошо. А Тоскана — это тоска, на. Кто тебя там знает? Туалет готический. Захочешь, не сможешь. Старое всё, лепнина упадёт — и привет. Пуччини у них там на паганини играл. Мне-то какое дело?
— Так всё-таки, Светлана, вы подтверждаете, что это имущество, о котором сказал Навальный, принадлежит вашей семье?
— Ну, здравствуйте. Нет, конечно. Я что, дура что-ли? Впервые слышу.
Беседовал Евгений Шестаков.