Видео
В мире
Военный конфликт, разгоревшийся в Европе в 1914 году, быстро втянул в свою орбиту не только участников Антанты и Тройственного союза, но и государства, которые, казалось бы, никакого отношения к войне не имели. Некоторые старые союзники великих держав оказались перед тяжелым выбором и вынуждены были присоединиться к войне гигантов. Случай Португалии в этом отношении особенно показателен: армия небольшой слабо индустриализованной страны, только что пережившей революцию и сотрясаемой политическими кризисами, отправилась в окопы Западного фронта.
Португальская армия и её подготовка к войне
Португалия на начало ХХ века переживала не лучший период своей истории. Колониальная империя, созданная одной из первых, пришла в упадок. Бразилия стала независимым государством, владения в Африке и Азии Португалия продолжала контролировать скорее по милости Великобритании и Франции. Альянс с первой из них стал основным внешнеполитическим инструментом выживания Португалии на мировой арене. К внешнеполитическим неурядицам прилагались и внутренние: неудачное правление последних королей, революция 1910 года, постоянные кризисы новой республиканской власти. В общем, к 1914 году страна подошла в далеко не лучшем состоянии.
Португальский историк Жозе Эрману Сарайва писал:
«Политические силы Португалии разделились. Демократическая партия выступала за вступление Португалии в этот конфликт. Самым ходовым являлся аргумент, согласно которому это был единственный способ защиты колоний; стало известно, что в 1913 году дело почти дошло до подписания тайного пакта между Англией и Германией о разделе пополам этими двумя державами португальских заморских территорий. Война предотвратила выполнение этого плана, однако победитель, кто бы им ни стал, получил бы всё. Кроме этого аргумента было и желание встроить страну в европейский контекст, чего, как полагали, требовал национальный прогресс. Но в основе дебатов находились незыблемые идеологические элементы: левые выступали за союзников, которые утверждали, что олицетворяют собой свободу, а правые – за немцев, которые отождествлялись с властью и порядком».
В результате долгой внутри- и внешнеполитической борьбы все решилось в феврале 1916 года, когда Португалия по требованию англичан конфисковала интернированные в Лиссабоне 36 немецких и австро-венгерских судов. Уже 9 марта войну Португалии объявила Германия, 15 марта – Австро-Венгрия. Страна оказалась в состоянии войны с Четверным союзом.
Армия республики тоже находилась в состоянии реформирования. После октябрьской революции 1910 года было решено превратить профессиональную армию в нечто, напоминающее систему швейцарского ландвера и ландштурма. Как отмечает историк Филипе Рибейро де Менесес, такой план был одобрен новой властью, для того чтобы с помощью армии привить республиканские добродетели населению, без энтузиазма встретившему перемены. Впрочем, среди офицерства поддержка республики была велика, а сами они и политики из демократический партии даже заслужили прозвище «младотурок» – в Османской империи можно было наблюдать сходные процессы, но при сохранении монархии.
После объявления войны была собрана так называемая 1-я «инструкторская» дивизия из 12 пехотных батальонов, сведенных в две бригады, три артиллерийских дивизиона и один кавалерийский полк. Все эти силы были окончательно собраны в начале 1917 года в 1-ю Португальскую дивизию, которая отправилась на Западный фронт. Следом за первой дивизией последовала вторая – таким образом, численность португальского экспедиционного корпуса была доведена до 55 000 человек. Командовал им до августа 1918 года генерал Фернандо Таманини ди Абреу-и-Сильва, затем его сменил генерал Томаш Антониу Гарсиа Розаду. Быстрая подготовка первой дивизии в лагере близ города Танкуш считалась чудом, но все равно пришлось проводить дополнительное обучение по прибытии на место, да еще и заново экипироваться. Форму и вооружение поставили британцы.
Всего за 1916–1918 гг. Португалия мобилизовала 200 000 человек, из них чуть меньше половины, 99 000 солдат, в виде Португальского экспедиционного корпуса попала на европейский и африканский театры войны. Дополнительно не менее 14 000 португальцев прибыли во Францию в качестве работников тыловых и вспомогательных служб.
Жизнь в окопах и кризис морали
Португальскому корпусу пришлось столкнуться с серьезными проблемами еще до прибытия на фронт. Сопротивление призыву приняло массовый характер, и множество молодых мужчин ушло в нейтральную Испанию, благо испано-португальская граница практически не охранялась. Количество дезертиров достигло впечатляющих показателей еще на этапе отправки из Португалии.
Историк Менесес приводит слова главы британской военной миссии в Португалии о том, что, например, в августе 1917 года 1067 человек просто испарились из последней партии войск, посаженной на морские транспорты до Франции. Одна из португальских газет уточнила, что за время отправки войск всего пропали 1102 рядовых и капрала, 37 унтер-офицеров и даже шесть офицеров (явление, в общем, мало распространенное). После этого пришлось серьезно усилить борьбу с дезертирством.
Хотя офицеры были лояльны республике, но даже генерал Таманини ди Абреу-и-Сильва признавал потом в мемуарах:
«Многие офицеры пошли на войну против своей воли, и можно догадаться о последствиях их действий для умов солдат, от которых они не скрывали своих чувств. Они продолжили придерживаться в зоне военных действий старого обычая, к сожалению, присутствующего в нашей армии, критиковать всех и вся, независимо от того, кто их слышал».
Потому понятно, что такие командиры не могли служить для своих солдат моральными лидерами. Кроме того, множество солдат, будучи неграмотными уроженцами сельской местности, были просто не в состоянии понять по-университетски образованных офицеров, которые еще и стояли на антиклерикальных позициях. Религия оставалась важной частью португальской жизни, хотя республиканское руководство и пыталось проводить антицерковную политику. Из-за этого в корпусе было мало капелланов, поскольку священники просто отказывались сотрудничать с новой властью в Лиссабоне.
Войска во Франции, – и солдаты, и офицеры, – страдали и от политических дрязг на родине. Политики сменяли друг друга в креслах министров, а тем временем заниматься корпусом ни у кого не было ни времени, ни желания. Транспортное сообщение с родиной было нарушено вследствие загруженности линий перевозкой американских войск, так что подкрепления из Португалии практически не поступали.
Все это вкупе с пережитыми поражениями на фронте явилось причиной бунтов, которые произошли в марте-апреле 1918 года. Они были относительно легко подавлены, но все это заставило союзное командование отвести португальцев в тыл, а также перегруппировать их, смешав с британскими войсками. В сентябре 1918 года в специальном рапорте для британского командования отмечалось:
«Точка зрения этих людей претерпела в течение последних 6–8 месяцев лишь незначительные изменения. Они по-прежнему жалуются, что все обещания, данные им португальским правительством или их командирами, были нарушены, и, в частности, обещания дать отдых и заменить их. Они справедливо жалуются, что офицеры получают отпуск и подмену, а они нет. Между ними и их офицерами нет никакого взаимопонимания, и большинство не намерено в бою подчиняться своему командованию. Если их подразделения будут направлены на фронт, то немедленно вырастет число дезертиров».
Что же так деморализовало солдат? Во-первых, непривычные условия, в которые они попали по прибытии на фронт. Сектор во Фландрии шириной по фронту в 18 километров, который достался португальским дивизиям, был довольно топким из-за высокого уровня подземных вод. Это означало, что траншеи были неглубокими, а защиту приходилось искать за мешками с песком. Сырость, а также холод осенью и зимой, быстро привели к росту заболеваемости среди португальцев. Один из офицеров писал про то, что Франция «ледяная, как цветы на могиле». Другой офицер с отчаянием заявлял, что «здесь очень холодно, а я привык к африканскому климату, и не смогу выдержать, даже если меня прежде не убьют пули, 20 градусов ниже нуля».
Самым главным испытанием для португальцев была еда. Британские генералы отмечали, что португальцы «хотят набивать ежедневно свой желудок овощами, как это они делали у себя дома». Диета из хлеба, консервированного мяса и сыра, которую могло предложить интендантство, попросту выводила солдат из себя. С хлебом зачастую тоже были перебои. Один из солдат писал домой:
«Я даже предложил 10 франков за кусок хлеба, и мне отказали… Они дают буханку хлеба на каждые 12 человек, и не больше, поэтому мы делаем следующее: 12 собираются вместе и проводят жеребьевку, и потом тот, кто победил, берет хлеб и ест до отвала. Из этого вы можете понять всё».
Однако, кроме борьбы с голодом и холодом, португальцам приходилось ещё и воевать – отражать атаки немцев и самим переходить в наступление! В этом отношении португальцев нельзя упрекнуть в недостатке храбрости: свои 18 километров они обороняли очень мужественно, а некоторые из них удостоились высших наград как своей родины, так и союзных держав. Единственной крупной неудачей стала битва на реке Лис во Фландрии в апреле 1918 года, когда удар превосходящих сил немцев сломил португальские дивизии и фактически уничтожил треть их экспедиционного корпуса.
Впечатление от войны в целом у португальцев было отвратительным – хотя, конечно, пропаганда старалась нарисовать радужную картину. В письмах, перехваченных цензурой в 1918 году, царили апокалиптические настроения:
«Окопная война сводится к артиллерийским атакам, газу, вылазкам для перерезания проволоки противника, и пулеметам, постоянно стреляющим, чтобы остановить врага, минометам, [выстрелы] которых хоронят человека заживо, и каждый раз не менее полдюжины убитых. Так мы проводим дни, пока не настанет наш черед [наступать]».
В другом паническом письме, посланном домой уже после битвы при Лисе, говорилось:
«Мы были [один] против десяти. Мы устали и деморализованы от долгого пребывания на фронте. Нас предала [служба снабжения] боеприпасами, которые закончились через несколько часов после боя, как у пехоты, так и у артиллерии. Мы выдержали более 60 000 газовых снарядов. Коммуникации были перерезаны с самого начала. Из-за артиллерийского огня было невозможно достаточно быстро ввести в бой резервы. Офицеры были убиты, и, таким образом, мы остались без командиров. Из-за всего этого мы, португальцы, не выстояли, но никто бы – абсолютно никто – не выдержал бы».
По сути дела, после этого поражения стало ясно, что полагаться на португальцев более не стоит. Прибывшие из-за океана свежие американские войска, гораздо более многочисленные и лучше подготовленные, могли заменить все мелкие контингенты на фронте (португальцев, бразильцев, остатки русских войск и т.д.). Тем не менее, после переформирования, в сентябре-октябре 1918 года, португальцы успели поучаствовать в финальном наступлении союзников.
Жертва португальцев не были забыта союзниками. На конференции в Версале в 1919 году эта иберийская республика получила свою долю репараций, а также небольшие территории бывших немецких владений в Африке. За это португальцы заплатили к апрелю 1918 года, по сведениям Менесеса, следующую цену: 1044 убитых, 2183 раненых, 1594 пострадавших от газовых атак, 403 пострадавших от несчастных случаев, 102 захваченных в плен, 94 пропавших без вести. Битва при Лисе пополнила этот скорбный список именами 398 убитых и 6585 взятых в плен.
Ярослав Голубинов, warspot.ru
