Видео
В мире
75 лет назад, 2 мая 1942 г. в Баренцевом море погиб британский крейсер "Эдинбург".
Легкий крейсер "Эдинбург" в Северной Атлантике, сопровождает американский авианосец "Уосп" в Скапа-Флоу, апрель 1942 г.
25 апреля «Эдинбург» прибыл Мурманск. Крейсеру предстояло выполнить секретную миссию – доставить в США груз золота в счет оплаты военных поставок Советскому Союзу. Глубокой ночью на его борт подняли 93 деревянных ящика, которые под усиленной охраной перенесли в бомбовый погреб.
Никто, кроме командира корабля и высокого советского начальства, не должен был знать, о характере груза, однако, вспоминает шифровальщик крейсера Джон Кенни, «все стало ясным, после того, как один из ящиков соскользнул с поддона, упал на палубу и разбился. Мы увидели золотые слитки». Всего в ящиках находилось 465 слитков общим весом около 5,5 т и стоимостью 2 млн. ф. ст.! Затем на корабль прибыли 45 тяжелораненых моряков торгового флота для отправки в Великобританию.
28 апреля «Эдинбург», «Форсайт» и «Форестер» вышли в море и утром следующего дня присоединились к конвою «QP-11», образовав группу ближнего прикрытия. Караван в составе 13 транспортов в сопровождении 4 эсминцев, 4 корветов и вооруженного траулера шел строго на север, чтобы обогнуть Норвегию по самой кромке льда – как можно дальше от берега и, соответственно, немецких аэродромов. До траверза острова Медвежий конвой должны были сопровождать советские эсминцы «Гремящий» и «Сокрушительный», а также четыре британских тральщика.
Командир "Эдинбурга" кэптен Хью Фолкнер и контр-адмирал Стюарт Бонэм-Картер на мостике крейсера
Утром 29 апреля конвой был обнаружен немецким самолетом-разведчиком, а ровно через сутки с крейсера заметили следы выпущенных по нему торпед. Контр-адмирал Бонэм-Картер посчитал опасным следовать со скоростью транспортов и приказал выйти в голову каравана на расстояние 15-20 миль. «Эдинбург» шел без эскорта широким противолодочным зигзагом со скоростью 18-19 узлов.
Командир немецкой подводной лодки U-456 капитан-лейтенант Макс Тайхерт был изумлен, обнаружив в 14:20 одиночный крейсер. Он маневрировал в течение нескольких часов, пока ему подвернулся удобный момент. В 16:10 U-456 дала трехторпедный залп с дистанции 1200 м. Спустя три минуты две торпеды поразили цель с правого борта: первая – в центральную часть корпуса («Пробоина была такой величины, что в нее мог пройти автомобильный фургон», – описывает Кенни), вторая – в корму; в район соответственно 80-го и 253-го шпангоутов. Оба взрыва прогремели почти одновременно, корабль сильно подбросило, тотчас же погас свет. Кормовая оконечность вместе с рулем и двумя винтами оторвалась и пошла ко дну; металлическая палуба позади надстройки задралась вверх и нанизалась на стволы 152-мм орудий башни ‘Y’. Крейсер лишился хода и управления. 
Схема маневрирования и атаки U-456 (из книги Г. Ланицки "Крейсер "Эдинбург")
Положение «Эдинбурга» было критическим, тем не менее экипаж энергично включился в борьбу за живучесть. Аварийные партии действовали четко и слаженно. Поступление воды удалось локализовать, крен на правый борт уменьшили контрзатоплением отсеков и даже перетаскиванием тяжелых предметов. На сигнал о помощи откликнулись эсминцы из эскорта конвоя; между 17:30 и 18:30 к «Эдинбургу» подошли «Форсайт», «Форестер», «Гремящий» и «Сокрушительный».
Это случилось как раз вовремя, так как U-456 еще оставалась поблизости. Поначалу Тайхерт решил перестраховаться, и после залпа увел лодку на глубину, но привсплыв обнаружил поврежденный крейсер на расстоянии около 2,5 миль и радировал о его местоположении. «Форестер» отогнал субмарину, едва не протаранив ее своим форштевнем.
Решено было попытаться довести «Эдинбург» в Кольский залив, до которого было 250 миль. Контр-адмирал Бонэм-Картер приказал «Форестеру» взять его на буксир, но попытки не увенчались успехом. К счастью, внешние винты крейсера сохранились, и вскоре механикам удалось ввести в действие носовые турбины и дать ход около 3 узлов. Кэптен Фолкнер попытался управляться машинами, но ветер и волны мешали этому – корабль хоть и двигался в нужном направлении, но очень медленно. Вместо рулевого управления подали буксир на «Форсайт», который удерживал крейсер на курсе. В ночь на 1 мая «Эдинбург» двинулся в обратный путь, на который требовалось примерно четыре дня. «Следующие 23 часа, – с гордостью сообщает Б. Скофилд, – умело используя машины, – за время одной вахты с мостика было передано 64 команды! – «Эдинбург» медленно шел на восток».
Легкий крейсер "Эдинбург", 1941 г. (схема из книги П. Смита и Дж. Домини "Cruisers in action")
У советских эсминцев топливо находилось на исходе, и в 03:50 они ушли на заправку в Ваенгу. После полудня крейсер безуспешно атаковали торпедоносцы Люфтваффе. Хотя налет не причинил англичанам вреда, эсминцам пришлось отдать буксир и вплотную заняться противовоздушной и противолодочной обороной флагмана. Около 18 часов прибыл советский сторожевой корабль «Рубин» и морской буксир №22, а за ним, около полуночи, – британские тральщики «Госсамер», «Харриер», «Хуссар» и «Нигер». За это время было пройдено всего 36 миль! К сожалению, буксир оказался недостаточно мощным, чтобы тащить крейсер, но он помог ему удерживаться на курсе. К тому времени машинной команде удалось поднять давление пара в котлах и довести скорость «Эдинбурга» до 8 узлов.
Однако командующий силами Кригсмарине в Арктике адмирал Губерт Шмундт не собирался упустить легкую добычу и направил на перехват крейсера эсминцы «Герман Шёман» (брейд-вымпел капитана 1 ранга Шульце-Хинрихса), Z-24 и Z-25, которые вышли из Киркенеса незадолго до полуночи 30 апреля. 
Эскадренный миноносец "Герман Шёман" в норвежских водах, февраль 1942 г.
Первым объектом нападения около 14 часов 1 мая стали суда конвоя «QP-11». Охранявшие его британские эсминцы «Бульдог», «Бигль», «Амазон» и «Беверли» значительно уступали немцам как по числу орудий, так и по их калибру (шесть 120-мм и три 102-мм против восьми 150-мм и пяти 127-мм), тем не менее оказали действенный отпор. Без малого четыре часа германские эсминцы пытались прорваться к судам, выпустили несколько сотен снарядов (только флагманский «Шёман» 380 штук!) и четыре торпеды, но смогли потопить единственный транспорт – советский пароход «Циолковский» (2847 брт). В 18:50 Шульце-Хинрихс вышел из боя и продолжил поиск поврежденного «Эдинбурга» – благо, он только что получил радиограмму с подводной лодки, в которой указывались его точные координаты.
Встреча произошла ранним утром следующего дня. Около 6 часов сигнальщики Z-25 заметили нефтяные пятна на воде, а 06:17 «Герман Шёман» наткнулся на тральщик «Харриер». Спустя 10 минут последний открыл огонь, связав противника боем, поэтому, когда в 06:32 была обнаружена главная цель, внезапность уже была утрачена.
Евгений Александрович Радугин, бывший командир отделения сигнальщиков с «Рубина», вспоминал: «Мы оказались с правого борта, помня о том, что на поиски «Эдинбурга» вышли и подводные лодки противника. Бой разгорался, но снежные заряды скрывали от нас не только немцев, но и англичан. Сколько было немецких эсминцев и как они расположились, можно было только гадать по выстрелам. Зная, что со стороны англичан в бою участвуют семь боевых кораблей, мы все внимание уделили поверхности моря, ожидая появления перископа или рубки подлодки»…
Бой с германскими эсминцами 2 мая 1942 г. (карта из книги Г. Ланицки "Крейсер "Эдинбург")
Шульце-Хинрихс намеревался атаковать строем фронта, однако скоординированной атаки не получилось. Оставив позади два других эсминца, увлекшихся стрельбой по «Хуссару», германский лидер на скорости 21 уз ринулся к «Эдинбургу». В это время крейсер двигался 8-узловым ходом, управляясь с помощью буксира, державшегося на левом крамболе. Второй буксирный конец был заведен с кормы на тральщик «Госсамер». В соответствии с инструкцией Бонэм-Картера, с первыми выстрелами кэптен Фолкнер немедленно отдал оба буксира, и как только с крейсера заметили приближающийся вражеский эсминец, огонь был открыт без промедления.
Надо отдать должное мастерству комендоров «Эдинбурга». Несмотря на то, что система управления огнем была выведена из строя, башня ‘Y’ была заклинена в результате торпедного попадания, а башни ‘A’ и ‘X’ не стреляли, поскольку их оптические приборы были забиты снегом, крейсер оставался грозным противником. С дистанции 2800-3000 м башня ‘B’ вела меткую стрельбу, управляясь с мостика.
В 06:36 первый залп лег в 100 метрах по корме «Шёмана». Попав под огонь, эсминец увеличил скорость до 31 узла, начал постановку дымовой завесы и уже почти вышел на позицию для пуска торпед, когда второй залп «Эдинбурга» дал накрытие. Два 152-мм снаряда угодили в район машинных отделений, «Шёман» окутался дымом, потерял ход и управление. Единственная торпеда, выпущенная из носового торпедного аппарата, прежде чем он был заклинен, в цель не попала. Эсминец остановился и начал тонуть, и его командир приказал подготовиться к оставлению корабля, спускать на воду шлюпки и спасательные плотики. 
Германские эсминцы в бою. Справа - поврежденный "Герман Шёман"
Тем временем, в 06:48 в атаку вышли Z-24 и Z-25. «Форсайт» и «Форестер» маневрировали между вражескими кораблями и поврежденным крейсером, ведя перестрелку и ставя дымовые завесы. Уже в 06:53 «Форестер» получил попадания трех 150-мм снарядов с Z-25 и полностью потерял ход, его командир лейтенант-коммандер Хаддарт и еще 10 человек были убиты. В течение следующих 40 минут корабль беспомощно дрейфовал на поле боя.
Z-24 попытался снять экипаж с «Шёмана», но оказавшись в выгодной позиции для атаки, его командир не смог упустить свой шанс. В 07:02 одна из четырех, выпущенных эсминцем, торпед поразила «Эдинбург» в левый борт в район шп.86-108 – как раз напротив предыдущей пробоины по правому борту. Взрыв почти переломил крейсер пополам, корабль сразу же получил крен в 12°, многие внутренние помещения (носовое котельное отделение, погреба башни ‘Х’ и другие) стремительно заполнялись водой и нефтью из поврежденных цистерн.
Кэптен Фолкнер вынужден был приказать застопорить турбины и машинной команде подняться наверх. Тем не менее, «Эдинбург» продолжал вести огонь до тех пор, пока крен не достиг 17 градусов. Всего за время боя им было произведено 24 залпа башней ‘B’ и некоторое число выстрелов 102-мм артиллерией.
«Форсайт» поспешил на выручку, вызвав огонь Z-25 и Z-24 на себя, однако сумел поразить неприятеля лишь один раз, тогда как сам получил попадания четырех 150-мм снарядов, лишился всех орудий, кроме одного и даже временно потерял ход. В 07:20 он поставил дымовую завесу и вышел из боя.
К счастью для англичан, немцы не воспользовались полученным тактическим преимуществом. Трехторпедный залп Z-25 по «Эдинбургу» оказался неточным, а в 07:30 Z-24 и Z-25 отошли к агонизирующему лидеру флотилии, чтобы снять с него экипаж, и в дальнейшем не предпринимали попыток возобновить сражение. В 08:30 «Герман Шёман» пошел ко дну. 
Z-24 подходит к тонущему "Шёману", чтобы снять с него экипаж
Ненадолго пережил свою жертву и «Эдинбург». И командир, и адмирал понимали, что шансов на спасение крейсера не осталось, поэтому Бонэм-Картер приказал Фолкнеру снимать с корабля экипаж. К нему немедленно подошли тральщики; «Харриер» и «Госсамер» ошвартовались с обоих бортов, а «Хуссар» маневрировал поблизости, ставя дымовые завесы. «Когда я вышел на палубу, – продолжает свой печальный рассказ Джон Кенни, – эвакуация уже шла полным ходом. Крейсер погрузился настолько, что его палуба находилась почти на одном уровне с палубами тральщиков… Паники не было. Все организованно выстроились вдоль лееров и, как только освобождалось место, по очереди прыгали на палубу тральщика».
Последними крейсер покинули командир и адмирал. «Госсамер» принял 440 человек, «Харриер» – 350. В итоге 800-тонные тральщики оказались настолько перегруженными, что все личные вещи и ценное оборудование пришлось оставить на борту обреченного крейсера – с собой офицеры взяли только бинокли, вахтенный журнал и списки личного состава.
"Эдинбург" после боя с неемцкими эсминцами. Тральщик "Госсамер" снимает с крейсера экипаж
«Форестер» и «Форсайт» вскоре смогли дать ход, но в случае новой атаки неприятеля поврежденные эсминцы и перегруженные тральщики не имели никаких шансов спастись, поэтому Бонэм-Картер приказал добить дрейфующий «Эдинбург». С малой дистанции «Харриер» произвел 20 выстрелов из 102-мм орудий в район ватерлинии, но никакого результата это не дало. Затем рядом с крейсером сбросили две серии из 24 глубинных бомб, установленных на малую глубину, – опять без какого-либо эффекта.
Тогда эсминец «Форсайт» с дистанции 1350 м выпустил торпеду, попавшую в левый борт в районе кормовой трубы. Четвертый подводный взрыв стал для крейсера смертельным. В 08:52 «Эдинбург», по словам Кенни, «демонстрируя чистокровную породу до конца, грациозно погрузился кормой в течение трех минут».
Из состава экипажа крейсера 57 человек были убиты и 23 ранены; на «Форсайте» и «Форестере» погиб 21 человек; немецкие потери в бою составили 12 убитых и 52 раненых.
После часа ночи 3 мая британские эсминцы и тральщики благополучно прибыли в Полярный. Сойдя на берег, контр-адмирал Бонэм-Картер первым делом отправился на «Рубин», чтобы поблагодарить капитана 3 ранга А.В. Жукова и команду «такого маленького корабля, так далеко ушедшего от берега при плохой погоде, мужественно принявшего бой».
Тонущий крейсер
Гибель «Эдинбурга» вызвала у советских и британских моряков поток взаимных упреков. Англичане подчеркивали, что трагедия произошла в зоне ответственности советского флота и, несмотря на это, на помощь крейсеру был направлен всего лишь один сторожевой корабль. Особенно возмутило англичан поведение «Гремящего» и «Сокрушительного», обещавших вернуться к «Эдинбургу», но так и не пришедших вовремя на помощь, а ведь их 130-мм пушки очень пригодились бы в бою с немецкими эсминцами. Раздосадованные британцы утверждали, что русские спешили домой отметить первомайский праздник.
В свою очередь, командующий Северным флотом адмирал А.Г. Головко писал в своих мемуарах: «На крейсере было в исправности все, кроме руля и винтов. Имея солидное вооружение, к тому же защищенный другими кораблями, он мог постоять за себя. Тем не менее экипаж «Эдинбурга», когда крейсер был поврежден, покинул корабль, перейдя на подошедший к борту миноносец, причем не взяв ничего – ни личных вещей, ни ящиков с золотыми слитками...»
Беспочвенность данных обвинений очевидна. Действия экипажа «Эдинбурга» заслуживают наивысшей оценки. Получив тяжелейшие повреждения, крейсер до последнего третьего торпедного попадания сохранял боеспособность и даже уничтожил вражеский эсминец. Что же касается перегрузки золота, то она была невозможна, поскольку бомбовый отсек, где оно хранилось, оказался мгновенно затопленным после взрыва самой первой торпеды.
Возвращение английских моряков на родину растянулось до конца лета 1942 г., причем домой добрались не все: 10 человек из экипажа «Эдинбурга» и 20 раненых моряков с торговых судов, переживших его гибель, 14 мая нашли могилу на дне Баренцева моря вместе с крейсером «Тринидад».
