Видео
В мире
Врач-онколог Елена Тимофеева пояснила: по ее убеждению, безнадежный больной имеет право решиться на такой исход, потому что паллиативное лечение в Латвии «находится на зачаточной стадии».
«Очень трудно помогать этим людям. Даже остающимся в семье. Пусть эта семья его любит – но она страдает вместе с ним. И если человек принимает такое решение – считаю, он имеет право на это. В принципе, думаю, в будущем это (эвтаназия в Латвии) обязательно будет», – сказала она.
В любом случае, решение о прекращении лечения основного заболевания (онкологического) никогда не принимает лечащий врач в одиночку – это решает консилиум. И пациенту назначают симптоматическое лечение, а не специальное.
Но еще до стадии паллиативного лечения больного человека нередко ждет серия мытарств, когда надежд на излечение остается все меньше. И в этой сфере, по словам тележурналиста Алексея Стетюхи, потерявшего два году назад супругу из-за онкологического заболевания, ситуация просто вопиющая. Люди слишком поздно попадают к врачу – так было и с его женой. Тревожные симптомы врачи не заметили, а когда заметили – оказалось поздно. Борьба шла в течение полутора лет… Но и система лечения онкобольных, на которую Алексей насмотрелся изнутри, вызывает много вопросов.
«Увы и ах, у нас «эвтаназия» начинается в момент, когда ты получаешь диагноз. Врачи не дадут мне соврать: когда ты приходишь в отделение с диагнозом, зная, что «начинать надо было вчера», а тебе говорят, что по записи – через два месяца, это уже приговор. Его ставят уже в тот момент, когда ты пришел. Это Спарта! Если ты пришел, и у тебя есть деньги – иди через час. Если нет – жди два, три месяца».
Лечение онкозаболевания – дело дорогостоящее (бесплатное лечение супруге Алексея не полагалось, так как она была гражданкой России). Приходилось просить знакомых о сборе средств. Характерно, что после обследования в Германии и лечения в Латвии врачи Латвийского онкоцентра отпустили пациентку, заявив, что она вылечена и может прийти на проверку через несколько месяцев. Но вскоре во время медосмотра в России тамошним медикам что-то не понравилось, женщину послали на диагностику – и нашли метастазы. За три месяца до назначенного латвийскими врачами контрольного визита.
Семья познакомилась и с «индустрией онкологии», когда зарубежные клиники утверждают, будто могут помочь, «вот только приедьте к нам на диагностику», а потом выясняется, что лечение стоит запредельных сумм – при том что то же самое, как выяснилось, доступно в России. Правда, эта методика больной тоже не помогла.
Отдельный разговор – помощь умирающим. Московские врачи предложили ввести пациентку, чей час уже приближался, в искусственную кому с искусственной вентиляцией легких, так облегчив ее уход. Больная согласилась, близкие тоже. Ее организм сражался еще трое суток. Счет за последние манипуляции составил 3900 латов – по 1300 за сутки.
«Врачи честно сказали: они не знают, сколько продлится агония. День неделю, три, месяц… Было ясно, что она уже не вернется, но по закону они в клинике не имели права отключать аппаратуру. Она пролежала три дня – думаю, что доктор все-таки помог», - поделился Алексей.
Сражение с болезнью его жены обошлось примерно в 40 тыс. латов и было проиграно. Но ведь многие латвийские онкопациенты не собирают пожертвований – они обречены изначально, как только впервые прозвучал диагноз.
Паллиативная помощь в Латвии недоступна очень многим, признают сами врачи. Паллиативные отделения есть в Гайльэзерсе и в 1-й Рижской горбольнице (в последней это «социальные койко-места»).
«Есть еще в Jūras medicīnas centrs, и в некоторых районах. Но должно было бы быть доступно и на дому, но у нас это присутствует не полностью», - рассказала онколог-химиотерапевт Гунта Пуркалне.
Год назад у Алексея Стетюхи скончался от рака отец. «Из Гайлэзерса нас попросили, - сказал он. – Нечего место занимать – езжайте домой. Можно было бы и забрать – но человек мучился адской болью, ему постоянно требовались уколы сильных обезболивающих, которых нам не давали. Давали, сколько есть, и «чего ты тут кричишь через полтора часа, что тебе снова надо – потерпи».
Правдами и неправдами пациента перевели в 1-ю городскую больницу. Там на 28 больных в отделении на ночь оставалась одна медсестра. «В принципе, этого достаточно, чтобы составить представление о паллиативном уходе в Латвии», - считает Стетюха.
По словам Гунты Пуркалне, понятие паллиативного лечения подразумевает все мероприятия, чтобы больной мог качественно жить со своим диагнозом, когда рак неизлечим:
«Он может ощущать боли, недомогание, у него могут быть неврологические проявления, психологически он может быть подавлен. Но всё симптоматическое паллиативное лечение направляется на то, чтобы улучшить качество его жизни, облегчить ему жизнь с раком».
Пуркалне отметила, что Латвии пока далеко до США, где медсестра 2-3 раза в неделю навещает тяжелобольных, следя за их самочувствием и выполнением предписаний врача. А кроме того, их ежедневно навещает сиделка. В Латвии существует возможность пригласить сиделку, но только платную.
«У нас бесплатно делается только то, на что выписано направление семейного врача: перевязать, сделать укол и т.д. Если есть медсестра, и есть записка от семейного врача, то тогда это доступно за взнос пациента (4,27 евро), - отметила Елена Тимофеева. - Притом это доступно только в Риге. Потому и мало людей, получающих паллиативное лечение».
«Когда люди вот-вот умрут, им нужен ежечасный уход! Нужны паллиативные отделения, которых у нас нет», - считает Алексей Стетюха.
Как уже сообщалось, 45-летний житель Латвии Виестур Бунджа, два года страдающий от рака языка, разместил в соцсетях необычную просьбу о помощи: сборе пожертвований на поездку в Швейцарию для проведения ему эвтаназии. Там эта процедура хоть и не является разрешенной, но врачи, помогающие ее совершить, не преследуются по закону.
Физические страдания Виестура действительно очень тяжелы, надежд на излечение нет никаких, поэтому он принял решение уйти из жизни с достоинством. Необходимая сумма пожертвований, 10 тысяч евро, была собрана в считанные дни.
